Польский посланник Нефимонов, бывший там при избрании короля в 1696 году, доносил Петру, что нужно послать в Польшу, по примеру цесаря, «полномочного посла с довольным количеством денег на презенты; поляки же пуще денег любят московские соболи» (Устрялов, том III, стр. 17).
Нелепость этой сказки, имеющей следы польского происхождения, была бы очевидна для всякого русского, знающего, что никаких князей Владимирских с XIV столетия не бывало, но во Франции, где об России, ее истории и внутренней жизни знали не больше, как о каком-нибудь персидском или другом азиатском государстве, слухи о Владимирской принцессе не могли казаться нелепыми, особенно если их поддерживали если не сам
польский посланник, Михаил Огинский, то такие польские знаменитости, как, например, княгиня Сангушко.
Старший, Юрий, впоследствии бывший
польским посланником в Петербурге, а потом, по принятии русского подданства, сенатором (женатый на Матюшкиной), в это время кончил уже воспитание.
Неточные совпадения
— Да не думаешь ли ты, сердобольный
посланник Гонсевского, — продолжал боярин, — что нижегородцы будут к тебе так же милосерды и побоятся умертвить тебя как предателя и слугу короля
польского?
— Юрий Дмитрич, — продолжал Минин, обращаясь к Милославскому, — ты исполнил долг свой, ты говорил, как
посланник гетмана
польского; теперь я спрашиваю тебя, сына Димитрия Юрьевича Милославского, что должны мы делать: идти ли к Москве или покориться Сигизмунду?
Михаил Казимир Огинский, как официальный
посланник польского короля, до сего времени шага не делал к участию в замыслах бывшей своей любовницы.
Она составила проект лотереи и просила его содействия для распространения билетов между французскими банкирами, но Огинский, как официальный
посланник польского короля, должен был отказаться от всякого участия в этом деле (28 августа 1773); затем принцесса писала ему о делах Польши, отправила к нему составленную ею записку по
польским делам для доставления ее Версальскому кабинету.
В Париже в это время, как мы уже сказали, жил
посланник польского короля, Михаил Казимир Огинский, хлопотавший вокруг короля Людовика XV о деятельной помощи Франции в пользу Барских конфедератов и о подкреплении султана, доведенного победами екатерининских полководцев до крайности.
Посланник польский (Карлович), исполнив с Паткулем свои дела в Москве, возвращался санным путем через Ригу.
Но ослепление господствовавшей партии было слишком велико. Она действовала, конечно, не без исторической основы, припоминая грабительства русских войск в конфедератскую войну, дерзкие поступки некоторых русских начальников, бесцеремонное пребывание в Польше русских
посланников, вроде князя Репнина, наконец, раздел части
польских земель, который русофобы всецело приписывали России.
«Растерзанные члены Паткуля, — говорит Вольтер, — висели на столбах до 1713 года, пока Август, снова вступив на
польский престол, велел их собрать. Их доставили в ящике в Варшаву. При этом случае находился Бюзенваль,
посланник французский. Король, указывая на ящик, сказал: „Вот члены Паткуля!”»
Ты это давно знаешь!» Взамен попечений о нем Паткуля, находившегося уже несколько лет
посланником от российского двора при короле
польском, не оставляли его благодеяния скрытного гения, присылавшего уже несколько раз известия о Луизе: «Луиза здорова.
На другой день, рано поутру, неподалеку от
польского городка Казимира, на площадке, огражденной с одной стороны лесом, с другой стороны окаймленной рвом дороги, собралось множество народа, чтобы полюбоваться, как будут колесовать и четвертовать изменника шведскому королю и вместе
посланника от русского двора.