Неточные совпадения
Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки
своей…
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит
долгое молчанье,
И тихо наконец она:
«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин,
помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
Иногда снятся странные сны, невозможные и неестественные; пробудясь, вы припоминаете их ясно и удивляетесь странному факту: вы
помните прежде всего, что разум не оставлял вас во всё продолжение вашего сновидения; вспоминаете даже, что вы действовали чрезвычайно хитро и логично во всё это
долгое,
долгое время, когда вас окружали убийцы, когда они с вами хитрили, скрывали
свое намерение, обращались с вами дружески, тогда как у них уже было наготове оружие, и они лишь ждали какого-то знака; вы вспоминаете, как хитро вы их наконец обманули, спрятались от них; потом вы догадались, что они наизусть знают весь ваш обман и не показывают вам только вида, что знают, где вы спрятались; но вы схитрили и обманули их опять, всё это вы припоминаете ясно.
Помню, я стоял спиной к дверям и брал со стола шляпу, и вдруг в это самое мгновение мне пришло на мысль, что когда я обернусь назад, то непременно увижу Смита: сначала он тихо растворит дверь, станет на пороге и оглядит комнату; потом тихо, склонив голову, войдет, станет передо мной, уставится на меня
своими мутными глазами и вдруг засмеется мне прямо в глаза
долгим, беззубым и неслышным смехом, и все тело его заколышется и долго будет колыхаться от этого смеха.
— Очень хорошо
помню, и вот этот
долг! — сказал Феодосий Гаврилыч и, вынув из бокового кармана
своего чепана заранее приготовленную тысячу, подал ее Янгуржееву, который после того, поклонившись всем общим поклоном и проговорив на французском языке вроде того, что он желает всем счастья в любви и картах, пошел из комнаты.
Он меня обидел, а я все-таки
свой долг помню.
Потапыч. И какое трогательное поучение делают, когда замуж отдают! Вы, говорят, жили у меня в богатстве и в роскоши и ничего не делали; теперь ты выходишь за бедного, и живи всю жизнь в бедности, и работай, и
свой долг исполняй. И позабудь, говорят, как ты у меня жила, потому что не для тебя я это делала: я себя только тешила, а ты не должна никогда об такой жизни и думать, и всегда ты
помни свое ничтожество, и из какого ты звания. И так чувствительно, даже у самих слезки.
Долгов, подобно Бегушеву, также склонил
свою голову; видимо, что жизнь сильно
помяла его.
— Да, — согласилась она и, как будто только что вспомнив про
свой долг, сказала небрежно: — Да, скажите в
своем магазине, что на днях зайдет Иван Андреич и заплатит там триста… или не
помню сколько.
Дольше больной говорить не мог, охваченный тяжелым забытьем. Он начал бредить, метался и все
поминал свою жену… Арефу даже слеза прошибла, а помочь нечем. Он оборвал полу
своего дьячковского подрясника, помочил ее в воде и обвязал ею горячую голову больного. Тот на мгновенье приходил в себя и начинал неистово ругать Гарусова.
Дульчин. Только ты
помни, что это твоя последняя жертва. Теперь для меня настанет трудовая жизнь; труд, и труд постоянный, беспрерывный: я обязан примирить тебя с родными и знакомыми, обязан поправить твое состояние, это мой
долг, моя святая обязанность. Успокой
своих родных, пригласи их всех как-нибудь на днях, хоть в воскресенье. Я не только их не видывал, я даже по именам их не знаю, а надо же мне с ними познакомиться.
Генерал (Татьяне). Пошлите его ко мне, я буду в столовой пить чай с коньяком и с поручиком… х-хо-хо! (Оглядывается, прикрыв рот рукой.) Благодарю, поручик! У вас хорошая память, да! Это прекрасно! Офицер должен
помнить имя и лицо каждого солдата
своей роты. Когда солдат рекрут, он хитрое животное, — хитрое, ленивое и глупое. Офицер влезает ему в душу и там все поворачивает по-своему, чтобы сделать из животного — человека, разумного и преданного
долгу…
— Признаться сказать, понять не могу, как это вздумалось Патапу Максимычу отпустить тебя, когда он столько дорожил тобой, — ходя взад и вперед по комнате, говорил Сергей Андреич. — Великим постом заезжал он ко мне не на
долгое время, —
помнишь, как он на Ветлугу с теми плутами ездил. В ту пору он тобой нахвалиться не мог… Так говорил: «С этим человеком по гроб жизни
своей не расстанусь». Как же у вас после того на вон-тараты пошло?.. Скажи по правде, не накуролесил ли ты чего?
Миону был на ногах. Жена его готовила завтрак, сам он чистил ружье, а ребятишки играли костями рыси. Во время еды он сказал, что проводит нас только до того места, где обыкновенно держатся тигры, а затем вернется и, не дожидаясь нашего возвращения, пойдет на реку Хор. Я знал, что отговаривать его было напрасным трудом, и потому сказал ему, что хорошо
помню свое обещание не задерживать его
дольше полдня.
— Именно! — Настоятель громко рассмеялся. — А что они и у нас
долгое время хозяйничали, на это до сей поры есть указания. Изволите
помнить пригорок-то, позади бывших прядилен, зовется «Баскачиха». Значит, там баскаки ханские проживали и производили
свои зверские вымогательства.
Каким-нибудь куском сала или ветошным отребьем захочу ли марать
свою честь!» Потом начинал кулаком утирать слезы, упрекал в клевете
своих недоброжелателей, которые будто требовали от него акциденции, да он,
помня присягу и
долг благородного человека и верного сына отечества, не посягнул на такие гнусные дела.
Кто бы ни был укравший, он ничего не достиг
своим мелочным и гаденьким поступком, и благородная рука его напрасно трудилась, взламывая замок: я достаточно твердо и ясно
помню события вплоть до последнего момента, когда ужас на
долгие месяцы лишил меня сознания.