Неточные совпадения
Зло порождает зло; первое страдание дает
понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к
действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.
— Наши дни — не время для расширения
понятий. Мы кружимся пред необходимостью точных формулировок, общезначимых, объективных. Разумеется, мы должны избегать опасности вульгаризировать
понятия. Мы единодушны в сознании необходимости смены власти, эго уже — много. Но
действительность требует еще более трудного — единства, ибо сумма данных обстоятельств повелевает нам отчислить и утвердить именно то, что способно объединить нас.
Марксистские
понятия класса, пролетариата, буржуазии и пр. суть абстрактные мысли, которым в социальной
действительности соответствуют сложные явления.
Понятие «
действительности» носит не консервативный, а революционный характер.
В связи с этим недопустим также и дуализм между наглядным представлением и
понятием: и наглядные представления и
понятия не отображают
действительности, но зато они содержат ее в себе; они одинаково заключают в себе бытие».
Но тут обилие частных представлений, собранных прежде и неприметно покоившихся в его сознании, дает ему возможность тотчас же составить из них общее
понятие и, таким образом, немедленно перенести новый факт из живой
действительности в отвлеченную сферу рассудка.
Очень странно, что составленное мною
понятие о межеванье довольно близко подходило к
действительности: впоследствии я убедился в этом на опыте; даже мысль дитяти о важности и какой-то торжественности межеванья всякий раз приходила мне в голову, когда я шел или ехал за астролябией, благоговейно несомой крестьянином, тогда как другие тащили цепь и втыкали колья через каждые десять сажен; настоящего же дела, то есть измерения земли и съемки ее на план, разумеется, я тогда не понимал, как и все меня окружавшие.
Что так старательно развивалось и подготовлялось Раисой Павловной в течение нескольких лет, Прейном было кончено разом: одним ударом Луша потеряла чувство
действительности и жила в каком-то сказочном мире, к которому обыденные
понятия и мерки были совершенно неприложимы, а прошлое являлось каким-то жалким, нищенским отребьем, которое Луша сменяла на новое, роскошное платье.
Замечу здесь мимоходом, что вследствие мечтательности и долгой отвычки свобода казалась у нас в остроге как-то свободнее настоящей свободы, то есть той, которая есть в самом деле, в
действительности. Арестанты преувеличивали
понятие о действительной свободе, и это так естественно, так свойственно всякому арестанту. Какой-нибудь оборванный офицерский денщик считался у нас чуть не королем, чуть не идеалом свободного человека сравнительно с арестантами, оттого что он ходил небритый, без кандалов и без конвоя.
Для того, чтобы ясно было, как невозможно при таком взгляде понять христианское учение, необходимо составить себе
понятие о том месте, которое в
действительности занимали и занимают религии вообще и, в частности, христианская в жизни человечества, и о том значении, которое приписывается им наукой.
(Мы будем говорить только о прекрасном потому, что было бы утомительно повторять три раза одно и то же: все, что говорится в господствующей ныне эстетике о прекрасном, совершенно прилагается в ней к его видоизменениям; точно так же наша критика господствующих
понятий о различных формах прекрасного и наши собственные
понятия об отношении прекрасного в искусстве к прекрасному в
действительности вполне прилагаются и ко всем остальным элементам, входящим в содержание искусства, а в числе их к возвышенному и комическому.)
Природа и жизнь выше искусства; но искусство старается угодить нашим наклонностям, а
действительность не может быть подчинена стремлению нашему видеть все в том цвете и в том порядке, какой нравится нам или соответствует нашим
понятиям, часто односторонним.
Новое строится не так легко, как разрушается старое, и защищать не так легко, как нападать; потому очень может быть, что мнение о сущности прекрасного, кажущееся мне справедливым, не для всех покажется удовлетворительным; но если эстетические
понятия, выводимые из господствующих ныне воззрений на отношения человеческой мысли к живой
действительности, еще остались в моем изложении неполны, односторонни или шатки, то это, я надеюсь, недостатки не самых
понятий, а только моего изложения.
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в
действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в
действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в объективной
действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в объективной
действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного
понятия о прекрасном.
И вообще надобно сказать, что мысль, будто бы «прекрасное редко встречается в
действительности», основана на смешении
понятий «вполне» и «первое»: вполне величественных рек очень много, первая из величественных рек, конечно, одна; великих полководцев много, первым полководцем в мире был кто-нибудь один из них.
По господствующим эстетическим
понятиям, «искусство имеет своим источником стремление человека освободить прекрасное от недостатков (нами рассмотренных), мешающих прекрасному на степени своего реального существования в
действительности быть вполне удовлетворительным для человека.
Область ее — вся область жизни и природы; точки зрения поэта на жизнь в разнообразных ее проявлениях так же разнообразны, как
понятия мыслителя об этих разнохарактерных явлениях; а мыслитель находит в
действительности очень многое, кроме прекрасного, возвышенного и комического.
«прекрасно то существо, в котором видим мы жизнь такою, какова должна быть она по нашим
понятиям; прекрасен тот предмет, который выказывает в себе жизнь или напоминает нам о жизни», — кажется, что это определение удовлетворительно объясняет все случаи, возбуждающие в нас чувство прекрасного. Проследим главные проявления прекрасного в различных областях
действительности, чтобы проверить это.
Итак, справедливо, что фраза: «искусство есть воспроизведение
действительности», должна быть дополнена для того, чтобы быть всесторонним определением; не исчерпывая в этом виде все содержание определяемого
понятия, определение, однако, верно, и возражения против него пока могут быть основаны только на затаенном требовании, чтобы искусство являлось по своему определению выше, совершеннее
действительности; объективную неосновательность этого предположения мы старались доказать и потом обнаружили его субъективные основания.
Из обыкновенных [гегелевских] определений, напротив, по странному противоречию, следует: прекрасное и великое вносятся в
действительность человеческим взглядом на вещи, создаются человеком, но не имеют никакой связи с
понятиями человека, с его взглядом на вещи.
Но это происходит вовсе не от того, чтобы не нашлось в
действительности достойных натурщиков, а совершенно от другой причины, чаще всего просто от забывчивости или недостаточного знакомства: если в памяти поэта исчезли живые подробности, осталось только общее, отвлеченное
понятие о характере или поэт знает о типическом лице гораздо менее, нежели нужно для того, чтобы оно было живым лицом, то поневоле приходится ему самому дополнять общий почерк, оттенять абрис.
В этом видят преимущество поэтических картин перед
действительностью; но то же самое делает и каждое отдельное слово со своим предметом: в слове (в
понятии) также выпущены все случайные и оставлены одни существенные черты предмета; может быть, для неопытного соображения слово яснее самого предмета; но это уяснение есть только ослабление.
Но только чтение самой повести может дать
понятие о том чутье к тончайшим поэтическим оттенкам жизни, о том остром психическом анализе, о том глубоком понимании невидимых струй и течений общественной мысли, о том дружелюбном и вместе смелом отношении к
действительности, которые составляют отличительные черты таланта г. Тургенева.
Но верное чутье
действительности не позволило г. Тургеневу придать своей героине полного соответствия практической деятельности с теоретическими ее
понятиями и внутренними порывами души.
Я уставился на Пунина. Этого я никак не ожидал. Из учебника Кайданова и других исторических сочинений я вычитал, что существовали когда-то в древности республиканцы, греки и римляне, и даже почему-то воображал их всех в шлемах, с круглыми щитами на руках и голыми большими ногами; но чтобы в
действительности, в настоящее время, особенно в России, в…ой губернии, могли находиться республиканцы — это сбивало все мои
понятия, совершенно путало их!
Находя, что приближается в
действительности для них решительная минута, которою определится навеки их судьба, мы все еще не хотим сказать себе: в настоящее время не способны они понять свое положение; не способны поступить благоразумно и вместе великодушно, — только их дети и внуки, воспитанные в других
понятиях и привычках, будут уметь действовать как честные и благоразумные граждане, а сами они теперь не пригодны к роли, которая дается им; мы не хотим еще обратить на них слова пророка: «Будут видеть они и не увидят, будут слышать и не услышат, потому что загрубел смысл в этих людях, и оглохли их уши, и закрыли они свои глаза, чтоб не видеть», — нет, мы все еще хотим полагать их способными к пониманию совершающегося вокруг них и над ними, хотим думать, что они способны последовать мудрому увещанию голоса, желавшего спасти их, и потому мы хотим дать им указание, как им избавиться от бед, неизбежных для людей, не умеющих вовремя сообразить своего положения и воспользоваться выгодами, которые представляет мимолетный час.
В
действительности мы знаем, что эта философская дедукция земли и неба совершается посредством фактических позаимствований у эмпирического бытия, которое отнюдь не соглашается быть только
понятием [Совершенно справедливо замечает А. Древе в своих примечаниях к гегелевской философии религии: «Гегель отожествляет сознательное бытие не с сознательной стороной бытия (Bewusst-Sein) или идеальным бытием, но непосредственно с реальным и приходит, таким образом, к чудовищному утверждению, что можно посредством конечного, дискурсивного, сознательного бытия продумать процесс абсолютного, вечного, досознательного и сверхсознательного мышления непосредственно как таковой.
В этом реальном единстве и идейной обоснованности всего существующего заключается источник значимости общих
понятий, причем их ценность прагматически оправдывается, оказываясь в некотором, хотя бы только косвенном соотношении с
действительностью: логика оказывается технична, а техника логична, в чем и заключается основа возможности науки и ее технического приложения, иначе говоря, хозяйственная природа науки.
Для того чтобы схемы
понятий наполнялись жизненным содержанием и в сети разума уловлялась действительная, а не воображаемая рыба, надо, чтобы познание имело орган такого удостоверения
действительности, чувство реальности, которая не разлагается на отдельные признаки вещи, но их связывает собой в бытии.
Спор номиналистов и реалистов заключался в следующем: существуют ли универсалии (общие
понятия) реально и независимо от познания (реалисты: universalia sunt realia), или же они существуют не в
действительности, а лишь в мышлении («номинально»)?
Есть познание, которое не есть познание объектов через
понятия на основе универсальных начал, которое есть проникновение в существование, в конкретную
действительность, которое есть соучастие в бытии, просветление жизни.
В познании объективация вырабатывает
понятия и рационализирует
действительность, не зная индивидуального, в общении людей вырабатывает форму государства, права, семьи, несоизмеримые с внутренним существованием, с тайной личности, в моральной жизни вырабатывает нормы, бессильные просветлить и реально изменить жизнь людей, в жизни религиозной догматы, каноны и институты, прикрывающие реальное отношение к Богу и к ближнему, и т. д. и т. д.
Метафизическая интуиция не есть только более истинное проникновение в реальную
действительность, чем научный анализ с его
понятиями, — она есть также активно-творческое противление данному состоянию
действительности во имя прорыва к высшему смыслу бытия.
Интуитивная метафизика проникает в
действительность, разрывая все посредствующие практически корыстные
понятия.
Задачей познания не является повторение в форме
понятий чего-то уже имеющегося в другом месте, но создание совершенно новой области, дающей лишь совместно с чувственно-данным миром полную
действительность.
Метафизическое интуитивное познание, по Бергсону, тем и отличается от аналитического научного, что оно проникает в глубь
действительности, отдается ей, в то время как второе своими
понятиями делает привнесения, отделяющие от
действительности и оставляющие на большем расстоянии от нее.
Вообще говоря, приведенное подразделение раскола, по-видимому, довольно подробное и обстоятельное, имеет тот коренной недостаток, что в нем, при отсутствии ясных и точных
понятий о существе дела, разные наименования религиозных разномыслий разбросаны по рубрикам произвольно, без надлежащего соображения с
действительностью.