Неточные совпадения
Науки бывают разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении жилищ человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные; другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых якобы природных человеку
понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные.
Но он даже и в своей
науке дальше введения и общего
понятия не шел или, по крайней мере, не вел других.
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны, на которой молодой воин
науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно добра и внимательна ко мне потому, что я был первый образчик мира, неизвестного ей; ее удивил мой язык и мои
понятия. Она во мне оценила возникающие всходы другой России, не той, на которую весь свет падал из замерзших окон Зимнего дворца. Спасибо ей и за то!
Вы одни подняли вопрос негации и переворота на высоту
науки, и вы первые сказали Франции, что нет спасения внутри разваливающегося здания, что и спасать из него нечего, что самые его
понятия о свободе и революции проникнуты консерватизмом и реакцией.
Но почти до конца своей жизни он сохранил умственные запросы, и первые
понятия, выходящие за пределы известного мне тогда мира,
понятия о том, что есть бог и есть какая-то
наука, исследующая природу души и начало мира, мы, дети, получили от этого простодушного полуобразованного человека.
— Га! — сказал он решительно. — Я давно говорю, что пора бросить эти бабьи сказки. Философия и
наука что-нибудь значат… А священное писание? Его писали люди, не имевшие
понятия о
науке. Вот, например, Иисус Навин… «Стой, солнце, и не движись, луна»…
И так священники хотели, чтобы одни причастники их власти были просвещенны, чтобы народ
науку почитал божественного происхождения, превыше его
понятия и не смел бы оныя коснуться.
Высшие нравственные правила, для всех равно обязательные, существуют для него только в нескольких прекрасных речениях и заповедях, никогда не применяемых к жизни; симпатическая сторона натуры в нем не развита;
понятия, выработанные
наукою, об общественной солидарности и о равновесии прав и обязанностей, — ему недоступны.
Для того, чтобы ясно было, как невозможно при таком взгляде понять христианское учение, необходимо составить себе
понятие о том месте, которое в действительности занимали и занимают религии вообще и, в частности, христианская в жизни человечества, и о том значении, которое приписывается им
наукой.
Эти писатели были одарены так богато природою, что умели как бы по инстинкту приблизиться к естественным
понятиям и стремлениям, которых еще только искали современные им философы с помощью строгой
науки.
Неглигентов. Невозможно, от рождения не имел способностей к
наукам; верберов по пятьдесят и по сто получал почти ежедневно; но
понятия не прибавлялись.
Философия, искусство,
наука, самая жизнь — все это для нас были одни слова, пожалуй, даже
понятия, заманчивые, прекрасные, но разбросанные, разъединенные.
В моем пристрастии к
науке, в моем желании жить, в этом сиденье на чужой кровати и в стремлении познать самого себя, во всех мыслях, чувствах и
понятиях, какие я составляю обо всем, нет чего-то общего, что связывало бы все это в одно целое.
Господствующие ныне в
науке понятия о трагическом играют очень важную роль не только в эстетике, но и во многих других
науках (напр., в истории), даже сливаются с обиходными
понятиями о жизни. Поэтому я считаю неизлишним довольно подробно изложить их, чтобы дать основание своей критике. В изложении буду я строго следовать Фишеру, которого эстетика ныне считается наилучшею в Германии.
Наука дает человеку
понятие о том, что жизнь природы, жизнь растений и животных совершенно отлична от человеческой жизни.
Что касается позднейших превращений этого основного воззрения под влиянием
понятий о мире, доставленных
наукою, эти видоизменения мы считаем лишним исчислять и еще менее находим нужды подвергать их особенной критике, потому что все они, подобно
понятию новейших эстетиков о трагическом, представляясь следствием стремления согласить непримиримое — фантастические представления полудикого и научные
понятия, — страждут такою же несостоятельностью, как и
понятие новейших эстетиков о трагическом: различие только то, что натянутость соединения противоположных начал в предшествующих попытках сближения была очевиднее, нежели в
понятии о трагическом, которое составлено с чрезвычайным диалектическим глубокомыслием.
Мало того, мысль, что возвышенными явлениями возбуждается в человеке предчувствие бесконечного, господствует и в
понятиях людей, чуждых строгой
науке; редко можно найти сочинение, в котором не высказывалась бы она, как скоро представляется повод, хотя самый отдаленный; почти в каждом описании величественного пейзажа, в каждом рассказе о каком-нибудь ужасном событии найдется подобное отступление или применение.
Но если
понятия древних и старинных мыслителей не могут при настоящем развитии
науки иметь влияния на современный образ мыслей, то нельзя не видеть, что во многих случаях современные
понятия оказываются сходны с
понятиями предшествующих веков.
Итак, должно сказать, что новое
понятие о сущности прекрасного, будучи выводом из таких общих воззрений на отношения действительного мира к воображаемому, которые совершенно различны от господствовавших прежде в
науке, приводя к эстетической системе, также существенно различающейся от систем, господствовавших в последнее время, и само существенно различно от прежних
понятий о сущности прекрасного.
А между тем все представленное нами изложение
понятий о трагическом в немецкой эстетике есть только опыт привести
понятие о судьбе в согласие с
понятиями современной
науки.
Такие речи у нас вредны, потому что нет нелепости, обветшалости, которая не высказывалась бы нашими дилетантами с уверенностию, приводящею в изумление; а слушающие готовы верить оттого, что у нас не установились самые общие
понятия о
науке; есть предварительные истины, которые в Германии, например, вперед идут, а у нас нет.
Такого рода факты никогда не совершаются не в свое время; время для
науки настало, она достигла до истинного
понятия своего; духу человеческому искусившемуся на всех ступенях лестницы самопознания, начала раскрываться истина в стройном наукообразном организме и притом в живом организме.
Но ни природа, ни
наука не могли удовлетвориться, не дойдя до последних следствий, заключенных в их
понятии.
Наука достигает теперь перед нашими глазами до
понятия себя в истинном значении.
Но из опасения зла, не желая лишить свой народ всех выгод образованности и, таким образом, явиться в глазах Европы противницею просвещения, императрица продолжала покровительствовать
наукам, только решилась сама наблюдать за правильным ходом развития
понятий нашего общества.
Если в наше время можно еще перечитывать журналы прошедшего века, то, конечно, только для того, чтобы видеть, как отразилась в них общественная и домашняя жизнь того времени, чтобы проследить в них тогдашние
понятия о важнейших вопросах жизни,
науки и литературы.
Екатерина прибавила как другие языки (особливож совершенное знание Российского), так и все необходимые для государственного просвещения
науки, которые, смягчая сердце, умножая
понятия человека, нужны и для самого благовоспитанного Офицера: ибо мы живем уже не в те мрачные, варварские времена, когда от воина требовалось только искусство убивать людей; когда вид свирепый, голос грозный и дикая наружность считались некоторою принадлежностию сего состояния.
Никто, никто еще из сидящих на троне столь премудро не изъяснялся, не имел столь обширных
понятий о
науке управлять людьми, о средствах народного счастия.
И порой мне кажется, что дело
науки целиком сводится к усложнению
понятий — только!
— Именно этого и ожидала от тебя
наука, — снисходительно поддакнул Чубаров, и среди слушателей раздался шумный смех. — Он не отвечает на вопрос, ибо столь сложные нравственные
понятия недоступны его простому разуму, не испорченному гнилой культурой. Теперь, если
наука меня не обманывает, я могу предсказать ответ на третий и последний вопрос. Это будут элементарные мышечные рефлексы.
Его ум и некоторые общие
понятия, какие успел он приобрести, убеждали его, что эти вопросы можно решить с помощию
науки.
А какой там «физик» мог понимать Марой: он о
науке никакого и
понятия не имел, а произвел просто как его господь умудрил.
Иван Михайлович. Ну вот, век-то! Разве я мальчишкой имел
понятие об этом, а нынче вон, мальчишка, а уж естественные
науки… и все. Нет, этот студент удался славный. Спасибо Анатолию Дмитричу, рекомендовал. Славный студент, этакой спок… мил… славный, славный. Эй, Сашка! Трубку! (К Катерине Матвеевне.)По привычке мы! Ну, Александр Василич.
На основании такого
понятия,
наука уже не рассматривает ныне телесные деятельности отдельно от духовных, И обратно.
Вообще я не поправляю наших тогдашних ошибочных
понятий и взглядов на
науку.
По духу и разуму принадлежал он к числу натур, которыми так богата наша интеллигенция: сердечный и добродушный, воспитанный, не чуждый
наук, искусств, веры, самых рыцарских
понятий о чести, но неглубокий и ленивый.
Его вывели из непосредственной простоты и патриархальности деревенских отношений, дали некоторое
понятие о предметах высших, но не дали основательных и твердых начал, не заинтересовали даже
наукой хоть бы до такой степени, чтобы предпочитать ее разным ухарским развлечениям.
— Вот этак лучше, Сергей Петрович, — забормотал он. — Наплюйте на того белобрысого чёрта, чтоб ему… Статочное ли дело при вашем высоком
понятии и при вашей образованности малодушием заниматься? Ваше дело благородное… Надо, чтобы все вас ублажали, боялись, а ежели будете с тем чёртом людям головы проламывать да в озере в одеже купаться, то всякий скажет: «Никакого ума! Пустяковый человек!» И пойдет тогда по миру слава! Удаль купцу к лицу, а не благородному… Благородному
наука требуется, служба…
Нет людей с более запутанными
понятиями о религии, о нравственности, о жизни, чем люди
науки; и еще более поразительно то, что
наука нашего времени, совершая действительно большие успехи в своей области исследования условий материального мира, в жизни людей оказывается часто не только ни на что не нужной, но еще и производящею самые вредные последствия.
Занимаясь естественными
науками, он неоднократно con amore посещал клинику, видел многие перевязки и вообще имел об этом деле некоторое маленькое
понятие.
В замкнутом субъективизме, имманентизме и психологизме неповинна поэтому даже и эта религия, как бы ни было скудно ее положительное учение о Боге [На это справедливо указывает Гартман, у которого вообще мы находим чрезвычайно отчетливую постановку проблемы религии в ее общей форме: он устанавливает, что «всякий объект религиозной функции есть бог; бог есть не научное, но религиозное
понятие;
наука может заниматься им, лишь поскольку она есть
наука о религии.
Гипотеза последовательного номинализма, по которой общие
понятия рассматривались бы как человеческая выдумка, условное соглашение, измышленная кличка, ухищрения отдельных людей, делала бы совершенно непонятной эту значимость
понятий, она атомизирует мышление и оказывается бессильной при объяснении факта
науки.
В учении Аристотеля о формах мы имеем только иную (в одном смысле улучшенную, а в другом ухудшенную) редакцию платоновского же учения об идеях, без которого и не мог обойтись мыслитель, понимавший
науку как познание общего (το καθόλου) и, следовательно, сам нуждавшийся в теории этого «общего», т. е. в теории идей-понятий.
В этом реальном единстве и идейной обоснованности всего существующего заключается источник значимости общих
понятий, причем их ценность прагматически оправдывается, оказываясь в некотором, хотя бы только косвенном соотношении с действительностью: логика оказывается технична, а техника логична, в чем и заключается основа возможности
науки и ее технического приложения, иначе говоря, хозяйственная природа
науки.
Очевидно, на поле кантовского опыта мы не встретим Бога, ибо «для
науки Бог есть совершенно ненужная гипотеза» (Лаплас), а так наз. доказательства бытия Божия сводятся лишь к более или менее удачному постулированию Бога или же к раскрытию с разных сторон философского
понятия о Боге.
Только во времена своей дикости, т. е. неясности, неопределенности, некоторые
науки эти пытались с своей точки зрения охватить все явления жизни и путались, сами выдумывая новые
понятия и слова.
Споры о том, что не касается жизни, именно о том, отчего происходит жизнь: анимизм ли это, витализм ли, или
понятие еще особой какой силы, скрыли от людей главный вопрос жизни, — тот вопрос, без которого
понятие жизни теряет свой смысл, и привели понемногу людей
науки, — тех, которые должны вести других, — в положение человека, который идет и даже очень торопится, но забыл, куда именно.
Ложная
наука, изучая явления, сопутствующие жизни, и предполагая изучать самую жизнь, этим предположением извращает
понятие жизни; и потому, чем дольше она изучает явление, того, что она называет жизнью, тем больше она удаляется от
понятия жизни, которое она хочет изучать.
Ложная
наука, исключая
понятие блага из определения жизни, понимает жизнь в животном существовании, и потому благо жизни видит только в животном благе и сходится с заблуждением толпы.
Не то, что мы назовем
наукой, определит жизнь, а наше
понятие о жизни определит то, что следует признать
наукой. И потому, для того, чтобы
наука была
наукой, должен быть прежде решен вопрос о том, что есть
наука и что не
наука, а для этого должно быть уяснено
понятие о жизни.