Неточные совпадения
Наивный мужик Иван скотник, казалось,
понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась
тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Она не
понимала и того, что эта нынешняя особенная словоохотливость Алексея Александровича, так раздражавшая ее, была только выражением его внутренней
тревоги и беспокойства.
Все были в
тревоге и не
понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал, ломал себе руки.
— Да что такое? Что… «
понимаете»? — произнес Заметов почти в
тревоге.
Покачиваясь в кресле, Клим чувствовал себя взболтанным и неспособным придумать ничего, что объяснило бы ему
тревогу, вызванную приездом Лидии. Затем он вдруг
понял, что боится, как бы Лидия не узнала о его романе с Маргаритой от горничной Фени.
— Очень странная смерть, — откликнулся Самгин, все так же тревожно и не
понимая причин
тревоги.
«Он не сомневается в своем праве учить, а я не хочу слышать поучений». Самгиным овладевала все более неприятная
тревога: он
понимал, что, если разгорится спор, Кутузов легко разоблачит, обнажит его равнодушие к социально-политическим вопросам. Он впервые назвал свое отношение к вопросам этого порядка — равнодушным и даже сам не поверил себе: так ли это?
Ему казалось, что в нем зарождается некое новое настроение, но он не мог
понять — что именно ново? Мысли самосильно принимали точные словесные формы, являясь давно знакомыми, он часто встречал их в книгах. Он дремал, но заснуть не удавалось, будили толчки непонятной
тревоги.
Казалось, что он
понимает больше того, сколько говорит, и — что он сознательно преувеличивает свои
тревоги и свою глупость, как бы передразнивая кого-то.
— Если б я не знала тебя, — в раздумье говорила она, — я Бог знает что могла бы подумать. Боялся тревожить меня толками лакеев, а не боялся мне сделать
тревогу! Я перестаю
понимать тебя.
Она поглядела на него тупо, потом вдруг лицо у ней осмыслилось, даже выразило
тревогу. Она вспомнила о заложенном жемчуге, о серебре, о салопе и вообразила, что Штольц намекает на этот долг; только никак не могла
понять, как узнали об этом, она ни слова не проронила не только Обломову об этой тайне, даже Анисье, которой отдавала отчет в каждой копейке.
— Сами учитесь давать, кузина; но прежде надо
понять эти
тревоги, поверить им, тогда выучитесь и давать деньги.
Я до сих пор не
понимаю, что у него тогда была за мысль, но очевидно, он в ту минуту был в какой-то чрезвычайной
тревоге (вследствие одного известия, как сообразил я после). Но это слово «он тебе все лжет» было так неожиданно и так серьезно сказано и с таким странным, вовсе не шутливым выражением, что я весь как-то нервно вздрогнул, почти испугался и дико поглядел на него; но Версилов поспешил рассмеяться.
Прежде нежели я вполне
понял наше отношение и, может, именно оттого, что не
понимал его вполне, меня ожидал иной искус, который мне не прошел такой светлой полоской, как встреча с Гаетаной, искус, смиривший меня и стоивший мне много печали и внутренней
тревоги.
Ечкин
понял его
тревогу и старался успокоить свою даму.
Он
понял, что странная
тревога мальчика и внезапный обморок объяснялись обилием впечатлений, с которыми не могло справиться сознание, и решился допускать к выздоравливавшему мальчику эти впечатления постепенно, так сказать, расчлененными на составные части.
— Говорю тебе, что я совсем не
понимаю идей и
тревог Лизаветы Прокофьевны.
Но, в сущности, мы очень хорошо
понимали, что все наши
тревоги и радости (смотря по содержанию полученных известий) происходят, так сказать, задним числом и что, быть может, в ту самую минуту, когда мы, например, радуемся, действительное положение дела представляет картину, долженствующую возбудить чувство совершенно иного, противоположного свойства.
Матери казалось, что она
понимает его
тревогу. А Николай сидел молча, и, когда хохол спрашивал его о чем-либо, он отвечал кратко, с явной неохотой.
Николай нахмурил брови и сомнительно покачал головой, мельком взглянув на мать. Она
поняла, что при ней им неловко говорить о ее сыне, и ушла в свою комнату, унося в груди тихую обиду на людей за то, что они отнеслись так невнимательно к ее желанию. Лежа в постели с открытыми глазами, она, под тихий шепот голосов, отдалась во власть
тревог.
Затем, как во сне, увидел он, еще не
понимая этого, что в глазах Шульговича попеременно отразились удивление, страх,
тревога, жалость… Безумная, неизбежная волна, захватившая так грозно и так стихийно душу Ромашова, вдруг упала, растаяла, отхлынула далеко. Ромашов, точно просыпаясь, глубоко и сильно вздохнул. Все стало сразу простым и обыденным в его глазах. Шульгович суетливо показывал ему на стул и говорил с неожиданной грубоватой лаской...
Пронесся. Опять безмолвие. Все суетится и прячется; только глупый баран не предчувствует ничего: он равнодушно жует свою жвачку, стоя посреди улицы, и глядит в одну сторону, не
понимая общей
тревоги; да перышко с соломинкой, кружась по дороге, силятся поспеть за вихрем.
Он
понимал все
тревоги сердца, все душевные бури, но
понимал — и только.
— Остановите, во что бы ни стало остановите! — прошептала она в
тревоге. Я только пожал плечами; разве можно было остановить человека решившегося? Увы, я
понял Степана Трофимовича.
Первый раз я видел ночную
тревогу и как-то сразу
понял, что люди делали ее по ошибке: пароход шел, не замедляя движения, за правым бортом, очень близко горели костры косарей, ночь была светлая, высоко стояла полная луна.
Встречаясь с бабушкой, я все более сознательно восхищался ее душою, но — я уже чувствовал, что эта прекрасная душа ослеплена сказками, не способна видеть, не может
понять явлений горькой действительности и мои
тревоги, мои волнения чужды ей.
Все в ней так полно, так ясно, я хочу сказать, так удовлетворено собою, и мы это
понимаем и любуемся этим, и в то же время она, по крайней мере во мне, всегда возбуждает какое-то беспокойство, какую-то
тревогу, даже грусть.
Хотя и я не
понимал его
тревоги, так как оговорил роль Бутлера благоприятным для него упоминанием о, в сущности, пассивной, даже отчасти сдерживающей роли старшего помощника, — он, быть может, встревожился, как виновный в недонесении.
Я не сразу
понял, о чем спрашивает она. Встав сам, я знал без дальнейших объяснений, что вижу Биче последний раз; последний раз говорю с нею; моя
тревога вчера и сегодня была верным предчувствием. Я вспомнил, что надо ответить.
Со всем тем стоило только взглянуть на него в минуты душевной
тревоги, когда губы переставали улыбаться, глаза пылали гневом и лоб нахмуривался, чтобы тотчас же
понять, что Глеб Савинов не был шутливого десятка.
Он смотрел на записку, думая — зачем зовёт его Олимпиада? Ему было боязно
понять это, сердце его снова забилось тревожно. В девять часов он явился на место свидания, и, когда среди женщин, гулявших около бань парами и в одиночку, увидал высокую фигуру Олимпиады,
тревога ещё сильнее охватила его. Олимпиада была одета в какую-то старенькую шубку, а голова у неё закутана платком так, что Илья видел только её глаза. Он молча встал перед нею…
Мимо него непрерывно шли люди, он почуял, что сегодня в них есть что-то новое, стал присматриваться к ним и быстро
понял, что новое — хорошо знакомая ему
тревога.
Евсей отскочил в угол, он впервые видел хозяина таким злым,
понимал, что в этой злобе много испуга — чувства, слишком знакомого ему, и, несмотря на то, что сам он был опустошён страхом, ему всё-таки нравилась
тревога старика.
Но кроме того, что для общества, в целом его составе, подобная неперемежающаяся
тревога жизни немыслима, — даже те отдельные индивидуумы, которые чувствуют себя затянутыми в водоворот ее, не могут отнестись к ней как к действительной цели жизни."Хищник"несчастлив, потому что если он, вследствие своей испорченности, и не может отказаться от
тревоги, то он все-таки не может не
понимать, что
тревога, в самом крайнем случае, только средство, а никак не цель.
На этот раз, по вздохам и возне Тита, я
понял, что он сильно озабочен. Я не видел его лица, и только его тощая, длинная фигура выделялась белесоватым пятном. Натянув сапоги, он вздохнул и с минуту сидел неподвижно. Потом опять вздохнул и закурил папиросу. Казалось, самый огонек, вспыхивавший в темноте, когда Тит затягивался, выражал
тревогу и растерянность.
Но хоть и засмеялась Линочка, а сама почувствовала беспокойство и также с
тревогой начала приглядываться к Колесникову, — но, сколько ни глядела, ничего
понять не могла.
Ибо как черная мозаика в белый мрамор, так и во все думы и чувства Саши въедалось воспоминание о разговоре и связанные с ним образы; и как не знал Саша, кому принадлежат его мысли, так не
понимал и того, что именно черный Колесников принес ему в этот раз спокойствие и своей
тревогой погасил его
тревогу.
— Вот и люби меня эдак же, — предложил Пётр, сидя на подоконнике и разглядывая искажённое лицо жены в сумраке, в углу. Слова её он находил глупыми, но с изумлением чувствовал законность её горя и
понимал, что это — умное горе. И хуже всего в горе этом было то, что оно грозило опасностью длительной неурядицы, новыми заботами и
тревогами, а забот и без этого было достаточно.
Я
понимаю, что ему выгодно иметь меня старшим, он — не любит работать, а я работаю охотно, усталость полезна мне, она гасит
тревоги души, сдерживает настойчивые требования инстинкта пола. Но — не позволяет читать.
Я долго не мог ничего
понять; он все говорил, говорил, говорил и все повторял: «Пощадите, пощадите!» Наконец, я догадался, что он ожидает от меня чего-то вроде совета; или, лучше сказать, всеми оставленный, в тоске и
тревоге, он вспомнил обо мне и позвал меня, чтоб только говорить, говорить, говорить.
— Ради бога,
пойми меня, мой друг, — продолжал он, — я знаю, что от
тревог нам бывает всегда больно, я жил и узнал это. Я тебя люблю и, следовательно, не могу не желать избавить тебя от
тревог. В этом моя жизнь, в любви к тебе: стало быть, и мне не мешай жить.
Не
понимая, отчего так резко изменились их милые, благодушные отношения, Таня жалась к отцу и с
тревогой заглядывала ему в глаза; она хотела
понять и не могла, и для нее ясно было только, что отношения с каждым днем становятся все хуже и хуже, что отец в последнее время сильно постарел, а муж стал раздражителен, капризен, придирчив и неинтересен.
Ощущение непонятной
тревоги смущало и раздражало его. Чувство недовольства собой редко являлось в нём, но и являясь, никогда не охватывало его сильно и надолго — он умел быстро справляться с ним. Он был уверен, что человек должен
понимать свои эмоции и развивать или уничтожать их, и, когда при нём говорили о таинственной сложности психической жизни человека, он, иронически усмехаясь, называл такие суждения «метафизикой».
Он двинулся почти бегом — все было пусто, никаких признаков жизни. Аян переходил из комнаты в комнату, бешеная
тревога наполняла его мозг смятением и туманом; он не останавливался, только один раз, пораженный странным видом белых и черных костяных палочек, уложенных в ряд на краю огромного отполированного черного ящика, хотел взять их, но они ускользнули от его пальцев, и неожиданный грустный звон пролетел в воздухе. Аян сердито отдернул руку и, вздрогнув, прислушался: звон стих. Он не
понимал этого.
Я не
понимал, чего хочет моя совесть, и жена, как переводчик, по-женски, но ясно истолковывала мне смысл моей
тревоги.
Ничего не
понимая — шутили, надеясь скрыть за шутками невольную
тревогу, боясь показаться друг другу глупыми или испуганными. Но некоторые уже соображали вслух...
Сами обижены, ну только
понимаем мы так, что из-за вас была
тревога.
И было ль то привет стране родной,
Названье ли оставленного друга,
Или тоска по жизни молодой,
Иль просто крик последнего недуга —
Как разгадать? Что может в час такой
Наполнить сердце, жившее так много
И так недолго с смутною
тревогой?
Один лишь друг умел тебя
понятьИ ныне может, должен рассказать
Твои мечты, дела и приключенья —
Глупцам в забаву, мудрым в поученье.
Русский народ говорит своим старым языком; судьи и подьячие пишут новым бюрократическим языком, уродливым и едва понятным, — они наполняют целые in-folio грамматическими несообразностями и скороговоркой отчитывают крестьянину эту чепуху.
Понимай как знаешь и выпутывайся как умеешь. Крестьянин видит, к чему это клонится, и держит себя осторожно. Он не скажет лишнего слова, он скрывает свою
тревогу и стоит молча, прикидываясь дураком.
Он как будто только теперь
понял всю эту
тревогу и узнал, отчего сошел с ума его бедный, не вынесший своего счастия Вася.