Неточные совпадения
Из Кремля
поплыл густой рев, было
в нем что-то шерстяное, мохнатое, и казалось, что он согревает сыроватый, холодный
воздух. Человек
в поддевке на лисьем мехе успокоительно сообщил...
Толпа слилась плотнее. Павел махнул знаменем, оно распласталось
в воздухе и
поплыло вперед, озаренное солнцем, красно и широко улыбаясь…
Два воза хвороста выплыло из темноты, на них качались коротенькие, безногие фигуры мужиков.
В холодном
воздухе лениво
поплыло похабное окуровское слово.
Тогда,
в веселом и гордом трепете огней, из-под капюшона поднялась и засверкала золотом пышных волос светозарная голова мадонны, а из-под плаща ее и еще откуда-то из рук людей, ближайших к матери бога, всплескивая крыльями, взлетели
в темный
воздух десятки белых голубей, и на минуту показалось, что эта женщина
в белом, сверкающем серебром платье и
в цветах, и белый, точно прозрачный Христос, и голубой Иоанн — все трое они, такие удивительные, нездешние,
поплыли к небу
в живом трепете белых крыльев голубиных, точно
в сонме херувимов.
Два голоса обнялись и
поплыли над водой красивым, сочным, дрожащим от избытка силы звуком. Один жаловался на нестерпимую боль сердца и, упиваясь ядом жалобы своей, — рыдал скорбно, слезами заливая огонь своих мучений. Другой — низкий и мужественный — могуче тек
в воздухе, полный чувства обиды. Ясно выговаривая слова, он изливался густою струей, и от каждого слова веяло местью.
Было ещё рано, около полудня, но уже очень жарко; песок дороги и синь
воздуха становились всё горячее. К вечеру солнце напарило горы белых облаков, они медленно
поплыли над краем земли к востоку, сгущая духоту. Артамонов погулял
в саду, вышел за ворота. Тихон мазал дёгтем петли ворот; заржавев во время весенних дождей, они скверно визжали.
Уже с полудня парило и
в отдалении всё погрохатывало; но вот широкая туча, давно лежавшая свинцовой пеленой на самой черте небосклона, стала расти и показываться из-за вершин деревьев, явственнее начал вздрагивать душный
воздух, всё сильнее и сильнее потрясаемый приближавшимся громом; ветер поднялся, прошумел порывисто
в листьях, замолк, опять зашумел продолжительно, загудел; угрюмый сумрак побежал над землею, быстро сгоняя последний отблеск зари; сплошные облака, как бы сорвавшись,
поплыли вдруг, понеслись по небу; дождик закапал, молния вспыхнула красным огнем, и гром грянул тяжко и сердито.
Он вяло перевалился на бок и сел на корточки, по-турецки. На обеих руках у него были отрублены все пальцы, за исключением большого на левой руке, но этим единственным пальцем он ловко и быстро набил трубку, придерживая ее культяпкой правой руки о колено, достал из шапки спички и закурил. Сладковатый, похожий сначала запахом на резеду, дымок махорки
поплыл синими струйками
в воздухе.
Проходит еще минут десять. Первой вышла процессия из церкви Ивана Великого, заиграло золото хоругвей и риз. Народ
поплыл из церкви вслед за ними. Двинулись и из других соборов, кроме Успенского. Опять сигнальный удар, и разом рванулись колокола. Словно водоворот ревущих и плачущих нот завертелся и стал все захватывать
в себя, расширять свои волны, потрясать слои
воздуха. Жутко и весело делалось от этой бури расходившегося металла. Показались хоругви из-за угла Успенского собора.
— Да как, ваше высокородие, брать-то? Колбаса по
воздуху поплывет, купец с перепугу крик подымет, лавку замкнет. Попаду я тогда, как козел
в прорубь.