Неточные совпадения
— Я знаю: графиня Катерина Ивановна думает, что я имею влияние на мужа в делах. Она заблуждается. Я ничего не могу и не хочу вступаться. Но, разумеется, для графини и вас я готова отступить от своего
правила. В чем же дело? — говорила она, маленькой рукой в черной
перчатке тщетно отыскивая карман.
— Я, кажется, помешала вам?.. — нерешительно проговорила Антонида Ивановна, продолжая оставаться на прежнем месте, причем вся ее стройная фигура эффектно вырезывалась на темном пространстве дверей. — Мне maman говорила о Сергее Александрыче, — прибавила она,
поправляя на руке шведскую
перчатку.
— Нет, что же такое! — разговаривал гость,
поправляя палец
перчатки. — К нам часто даже довольно дамы заходят, чаю выкушать или так отдохнуть. — Пожалуйста, будьте столько добры!
Наступает молчание. Катя
поправляет прическу, надевает шляпу, потом комкает письма и сует их в сумочку — и все это молча и не спеша. Лицо, грудь и
перчатки у нее мокры от слез, но выражение лица уже сухо, сурово… Я гляжу на нее, и мне стыдно, что я счастливее ее. Отсутствие того, что товарищи-философы называют общей идеей, я заметил в себе только незадолго перед смертью, на закате своих дней, а ведь душа этой бедняжки не знала и не будет знать приюта всю жизнь, всю жизнь!
Не успели мы выпить по стакану, как пришел Авдей Михайлыч, снял свои кожаные
перчатки, поставил в угол
правило, помолился и, поздоровавшись со всеми, присел к нашему столу.
Короткие сухие волоса выбивались из-под полинявшей шляпки, красная рука в прорванной
перчатке порывисто
поправляла их.
Александра Ивановна
правила, держа вожжи в руках, обтянутых шведскими
перчатками, а в ногах у нее, вся свернувшись в комочек и положив ей голову на колени, лежала, закрывшись пестрым шотландским пледом, Вера.
Машенька
поправила прическу, утерлась мокрым полотенцем и пошла в столовую. Там уже начали обедать… За одним концом стола сидела Федосья Васильевна, важная, с тупым, серьезным лицом, за другим — Николай Сергеич. По сторонам сидели гости и дети. Обедать подавали два лакея во фраках и белых
перчатках. Все знали, что в доме переполох, что хозяйка в горе, и молчали. Слышны были только жеванье и стук ложек о тарелки.
Вот Сеня Рубцов и тот прямо говорит:"Скиньте вы с себя это каторжное ярмо!"Она встала, сняла пальто и шляпу, начала стягивать
перчатки, потом
поправила волосы перед зеркалом.
Он сидел немножко боком на кресле подле графини,
поправляя правою рукой чистейшую, облитую
перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткою насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых.