Неточные совпадения
— Жил в этом доме старичишка умный, распутный и великий скаред. Безобразно скуп, а трижды в год переводил по тысяче рублей во Францию, в бретонский городок — вдове и
дочери какого-то нотариуса. Иногда
поручал переводы мне. Я спросила: «Роман?» — «Нет, говорит, только симпатия». Возможно, что не врал.
— Она согласна; она уполномочила меня согласиться за нее. Но теперь, когда мы решили, я должен сказать вам то, о чем напрасно было бы говорить прежде, чем сошлись мы. Эта девушка мне не родственница. Она
дочь чиновника, у которого я даю уроки. Кроме меня, она не имела человека, которому могла бы
поручить хлопоты. Но я совершенно посторонний человек ей.
Давно живу, и старые порядки
Известны мне довольно. Берендеи,
Любимые богами, жили честно.
Без страха
дочь мы парню
поручали,
Венок для нас — порука их любви
И верности до смерти. И ни разу
Изменою венок поруган не был,
И девушки не ведали обмана,
Не ведали обиды.
Сейчас Маремьяна писала в Тверь к матери того, который, вероятно, уже сочетался законным браком с
дочерью меньшого из Квятковских. — Сообщая этот удовлетворительный, отрадный отзыв куда следует,
поручила мне наскоро сказать спасибо сердечное доброму человеку, который доставил ей эту справку.
«Maman тоже
поручила мне просить вас об этом, и нам очень грустно, что вы так давно нас совсем забыли», — прибавила она, по совету князя, в постскриптум. Получив такое деликатное письмо, Петр Михайлыч удивился и, главное, обрадовался за Калиновича. «О-о, как наш Яков Васильич пошел в гору!» — подумал он и, боясь только одного, что Настенька не поедет к генеральше, робко вошел в гостиную и не совсем твердым голосом объявил
дочери о приглашении. Настенька в первые минуты вспыхнула.
Предав с столь великим почетом тело своего патрона земле, молодой управляющий снова явился к начальнику губернии и доложил тому, что единственная
дочь Петра Григорьича, Катерина Петровна Ченцова, будучи удручена горем и поэтому не могшая сама приехать на похороны,
поручила ему почтительнейше просить его превосходительство, чтобы все деньги и бумаги ее покойного родителя он приказал распечатать и дозволил бы полиции, совместно с ним, управляющим, отправить их по почте к госпоже его.
Гувернантка, которой Анна Васильевна
поручила докончить воспитание своей
дочери, — воспитание, заметим в скобках, даже не начатое скучавшей барыней, — была из русских,
дочь разорившегося взяточника, институтка, очень чувствительное, доброе и лживое существо; она то и дело влюблялась и кончила тем, что в пятидесятом году (когда Елене минуло семнадцать лет) вышла замуж за какого-то офицера, который тут же ее и бросил.
Пять лет у молодого супружества не было детей, а потом явилась
дочь Аннушка, и вслед за тем Михайлинька умер от простуды,
поручив свою
дочь и жену заботам и милостям совершенно состарившейся княгини.
Маменьке
поручали наблюдать за хозяйством и потом разделить нас и
дочерей выдать замуж, наградя вещами и платьями, коих, NB, у маменьки было до пропасти, еще от их бабушек оставшихся.
Умирая, Висленева не только благословила Синтянину, ей же, ее дружбе и вниманию
поручила и свою
дочь, свою ненаглядную красавицу Ларису.
Под страхом смертной казни и «взяв с священника клятвенное обещание», что он вечно будет молчать обо всем, что увидит и о чем услышит, князь Голицын рассказал ему о пленнице и
поручил постараться довести ее на исповеди до раскаяния и полного признания в том, кто она такая в действительности, кто подал ей мысль назваться
дочерью императрицы Елизаветы Петровны и кто были сообщники в ее замыслах.
Старый профессор собирался на лекцию, но встретил меня очень ласково, наскоро закусил с нами и ушел,
поручив меня попечениям
дочери; но бедной девушке было, кажется, совсем не до забот обо мне. Она, видимо, перемогалась и старалась улыбаться отцу и мне, но от меня не скрылось, что у нее подергивало губы — и лицо ее то покрывалось смертною бледностию, то по нем выступали вымученные сине-розовые пятна.
— Я пришел по поручению моего племянника, генерала князя Джавахи, — начал он. — Князь Джаваха просил меня передать вам, милая девочка, его глубокую и сердечную благодарность за вашу привязанность к его незабвенной Нине. Она часто и много писала отцу про вашу дружбу… Князь во время своего пребывания в Петербурге был так расстроен смертью
дочери, что не мог лично поблагодарить вас и
поручил это сделать мне… Спасибо вам, милая девочка, сердечное спасибо…
Наша хозяйка
поручила нам довезти, по пути, до Аранхуэса одну из ее
дочерей, хорошенькую Лолу. И наш спутник Тубино, возвращавшийся в свою Севилью, всю дорогу усиленно ухаживал за нею и совсем закидал ее своими чисто андалузскими цветами рыцарского красноречия.
Эдмунд велит увести в тюрьму Лира с
дочерью и,
поручив капитану что-то дурное сделать с ними, спрашивает его: исполнит ли он?
— В Петербург! — воскликнул отец Иосиф вне себя. — В этот современный Вавилон, в этот город безверия и распущенности, где погибает добродетель и честность? И этому-то Молоху, который не щадит ни невинность, ни душевную чистоту, хотите вы
поручить вашу
дочь, эту жемчужину между девушками.
Она была в этот день в хорошем расположении духа. Она решила через какие-нибудь два-три месяца покинуть не только Петербург, но и Россию, и уехать со своей ненаглядной
дочерью, со своей дорогой Иреной, за границу, в Италию. Она
поручила уже комиссионерам исподволь подыскивать ей покупателя на дачу — всю же обстановку как дачи, так и петербургской квартиры она решила
поручить продать с аукциона. Подведя итоги, она была довольна крупной суммой своего состояния.
Когда же у Вацлавской родилась
дочь, то Ядвига снова появилась около Анжелики Сигизмундовны в качестве няни этого ребенка, а когда ему минул год, она прибыла с ними в Москву, где Анжелика Вацлавская купила на имя Залесской ферму близ села Покровского и, поселив в ней свою бывшую няню,
поручила ей охранение маленькой Рены, изредка и на короткое время приезжая навещать свою
дочь и осыпая щедрыми благодеяниями старуху, не чаявшую души в обеих своих воспитанницах.
«Что пишет она в этом письме?» — думала Мариула, неся его к Волынскому. Как дорого заплатила бы, чтоб знать его содержание! Но смеет ли нарушить тайну
дочери,
поручив другому прочесть его? Нет, никогда не допустит она, чтобы чужие уста читали стыд Мариорицы, чтобы они растворились для коварной усмешки над нею!
— Ты с нынешнего дня — третья моя
дочь, — сказала Настасья Александровна, обнимая ее, — и потому скажу тебе как мать: ты всегда во всем
поручала себя Богу, а я каждый день молила Его, чтобы Он исполнил лучшие мои надежды видеть тебя моей невесткой.
Иван Андреевич Прозоровский начал со своей стороны хлопоты о примирении своей
дочери с мужем. Слухи об этом дошли до Александра Васильевича и сильно его встревожили. Он вступил в переписку с одним из своих поверенных, которому даже
поручил переговорить лично с московским митрополитом, который, по тем же слухам, стоял за примирение супругов и по просьбе князя Прозоровского взялся быть посредником в этом деле.
Баронесса,
поручив хозяйничать
дочери, нашла случай увлечь его в свой кабинет и предаться там с ним политическим рассуждениям.
Во-первых, князь решил тотчас же
поручить ему приведение в быстрое исполнение второй части придуманного им плана, а во-вторых, его мучила мысль, не позабыл ли верный слуга настроить подкупленную им женщину уверить Рену, как бы со слов ее няни Ядвиги, что Анжелика Сигизмундовна в настоящее время так занята делами, что едва ли ей удастся приехать в Москву, но что она будто бы рассчитывает встретиться с князем и со своей
дочерью за границей.
Облонский между тем толковал ей, что Анжелика Сигизмундовна Вацлавская
поручила ему получить бумаги Ирены, которая вместе с ним и его
дочерью едет за границу.
— Спаси
дочь мою! — закричала баронесса Адольфу умоляющим голосом. —
Поручаю ее тебе, сдаю на твои руки, как будущую твою супругу. Не оставь ее; может быть, завтра у ней не станет матери.
Занятая делом определения сына и другими домашними и хозяйственными заботами, Ольга Николаевна
поручила вывозить в московский «свет» свою
дочь, Марью Валерьяновну — восемнадцатилетнюю красавицу-блондинку, с нежными цветом и чертами лица и с добрыми, доверчивыми голубыми глазами — жившей в доме Хвостовой своей троюродной сестре, Агнии Павловне Хрущевой.
Детей своих в Петербурге она
поручала Апрелю Иванычу, который и в самом деле устроил, что требовалось. Зинаида Павловна отозвалась Праше из Киева. «Не думай, будто я от своих детей убежала, — писала она, — это несправедливо, но меня обидел фершел, который давал не того лекарства от жасминов, и я не захотела оказать себя при замужней
дочери, чтоб ей не было стыдно».