Неточные совпадения
А птичка им
в ответ:
«Все скатерть самобраная
Чинить, стирать, просушивать
Вам будет… Ну, пусти...
—
А Клим ему
в ответ:
«Вы крепостными не были,
Была капель великая,
Да не на вашу плешь!
В 1811 году за потворство Бонапарту был призван к
ответу и сослан
в заточение.
— Точно ли ты
в бога не веришь? — подскочил он к Линкину и, по важности обвинения, не выждав
ответа, слегка ударил его,
в виде задатка, по щеке.
Выслушав такой уклончивый
ответ, помощник градоначальника стал
в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и
в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить
в нем несбыточных мечтаний.
Но злаков на полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было сказать, что"как-никак, а придется
в поле с сохою выйти", но дерзкого едва не побили каменьями, и
в ответ на его предложение утроили усердие.
— То-то! уж ты сделай милость, не издавай! Смотри, как за это прохвосту-то (так называли они Беневоленского) досталось! Стало быть, коли опять за то же примешься, как бы и тебе и нам
в ответ не попасть!
Когда почва была достаточно взрыхлена учтивым обращением и народ отдохнул от просвещения, тогда сама собой стала на очередь потребность
в законодательстве.
Ответом на эту потребность явился статский советник Феофилакт Иринархович Беневоленский, друг и товарищ Сперанского по семинарии.
— Ох ты, наш батюшка! как нам не плакать-то, кормилец ты наш! век мы свой всё-то плачем… всё плачем! — всхлипывала
в ответ старуха.
— Бог простит! — слышалось
в ответ.
Призвали и причетников [Причётник — дьячок, младший по чину церковнослужитель.] и требовали, чтоб они сделались кудесниками; но они
ответа не дали и
в смущении лишь трепетали воскрилиями.
Кончилось достославное градоначальство, омрачившееся
в последние годы двукратным вразумлением глуповцев."Была ли
в сих вразумлениях необходимость?" — спрашивает себя летописец и, к сожалению, оставляет этот вопрос без
ответа.
— И с чего тебе, паскуде, такое смехотворное дело
в голову взбрело? и кто тебя, паскуду, тому делу научил? — продолжала допрашивать Лядоховская, не обращая внимания на Амалькин
ответ.
— Ты бы, батька, побольше богу молился да поменьше с попадьей проклажался! —
в упор последовал
ответ, и затем разговор по этому предмету больше не возобновлялся.
Но глуповцы не внимали обличителям и с дерзостью говорили:"Хлеб пущай свиньи едят, а мы свиней съедим — тот же хлеб будет!"И Дю-Шарио не только не возбранял подобных
ответов, но даже видел
в них возникновение какого-то духа исследования.
После обычных вопросов о желании их вступить
в брак, и не обещались ли они другим, и их странно для них самих звучавших
ответов началась новая служба. Кити слушала слова молитвы, желая понять их смысл, но не могла. Чувство торжества и светлой радости по мере совершения обряда всё больше и больше переполняло ее душу и лишало ее возможности внимания.
Левин, которого давно занимала мысль о том, чтобы помирить братьев хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу и, получив от него
ответ, прочел это письмо больному. Сергей Иванович писал, что не может сам приехать, но
в трогательных выражениях просил прощения у брата.
Васенька, лежа на животе и вытянув одну ногу
в чулке, спал так крепко, что нельзя было от него добиться
ответа.
И среди молчания, как несомненный
ответ на вопрос матери, послышался голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие голоса
в комнате. Это был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого существа.
Когда Левин думал о том, что он такое и для чего он живет, он не находил
ответа и приходил
в отчаянье; но когда он переставал спрашивать себя об этом, он как будто знал и что он такое и для чего он живет, потому что твердо и определенно действовал и жил; даже
в это последнее время он гораздо тверже и определеннее жил, чем прежде.
«Но высказать что же? какое решение?» говорил он себе
в гостиной и не находил
ответа.
В конце мая, когда уже всё более или менее устроилось, она получила
ответ мужа на свои жалобы о деревенских неустройствах. Он писал ей, прося прощения
в том, что не обдумал всего, и обещал приехать при первой возможности. Возможность эта не представилась, и до начала июня Дарья Александровна жила одна
в деревне.
Вопрос для него состоял
в следующем: «если я не признаю тех
ответов, которые дает христианство на вопросы моей жизни, то какие я признаю
ответы?» И он никак не мог найти во всем арсенале своих убеждений не только каких-нибудь
ответов, но ничего похожего на
ответ.
В последнее время
в Москве и
в деревне, убедившись, что
в материалистах он не найдет
ответа, он перечитал и вновь прочел и Платона, и Спинозу, и Канта, и Шеллинга, и Гегеля, и Шопенгауера, тех философов, которые не материалистически объясняли жизнь.
Отчего я хотела и не сказала ему?» И
в ответ на этот вопрос горячая краска стыда разлилась по ее лицу.
Посланный вернулся с
ответом, что у него гость, но что он сейчас придет, и приказал спросить ее, может ли она принять его с приехавшим
в Петербург князем Яшвиным.
— А! Мы знакомы, кажется, — равнодушно сказал Алексей Александрович, подавая руку. — Туда ехала с матерью, а назад с сыном, — сказал он, отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом. — Вы, верно, из отпуска? — сказал он и, не дожидаясь
ответа, обратился к жене своим шуточным тоном: — что ж, много слез было пролито
в Москве при разлуке?
Ответ этот показался Дарье Александровне отвратителен, несмотря на добродушную миловидность молодайки; но теперь она невольно вспомнила эти слова.
В этих цинических словах была и доля правды.
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как
в комнату вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала
ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи,
в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
Он послал седло без
ответа и с сознанием, что он сделал что то стыдное, на другой же день, передав всё опостылевшее хозяйство приказчику, уехал
в дальний уезд к приятелю своему Свияжскому, около которого были прекрасные дупелиные болота и который недавно писал ему, прося исполнить давнишнее намерение побывать у него.
«Я искал
ответа на мой вопрос. А
ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, — она несоизмерима с вопросом.
Ответ мне дала сама жизнь,
в моем знании того, что хорошо и что дурно. А знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано потому, что я ни откуда не мог взять его».
Анна написала письмо мужу, прося его о разводе, и
в конце ноября, расставшись с княжной Варварой, которой надо было ехать
в Петербург, вместе с Вронским переехала
в Москву. Ожидая каждый день
ответа Алексея Александровича и вслед затем развода, они поселились теперь супружески вместе.
Почерневший от липнувшей к потному лицу пыли Федор прокричал что-то
в ответ, но всё делал не так, как хотелось Левину.
По неопределенным
ответам на вопрос о том, сколько было сена на главном лугу, по поспешности старосты, разделившего сено без спросу, по всему тону мужика Левин понял, что
в этом дележе сена что-то нечисто, и решился съездить сам поверить дело.
И, получив утвердительный
ответ, Степан Аркадьич, забыв и о том, что он хотел просить Лидию Ивановну, забыв и о деле сестры, с одним желанием поскорее выбраться отсюда, вышел на цыпочках и, как из зараженного дома, выбежал на улицу и долго разговаривал и шутил с извозчиком, желая привести себя поскорее
в чувства.
Посмотревшись
в зеркало, Левин заметил, что он красен; но он был уверен, что не пьян, и пошел по ковровой лестнице вверх за Степаном Аркадьичем. Наверху, у поклонившегося, как близкому человеку, лакея Степан Аркадьич спросил, кто у Анны Аркадьевны, и получил
ответ, что господин Воркуев.
Он долго не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал
в ее глаза. На него нашло затмение от счастия. Он никак не мог подставить те слова, какие она разумела; но
в прелестных сияющих счастием глазах ее он понял всё, что ему нужно было знать. И он написал три буквы. Но он еще не кончил писать, а она уже читала за его рукой и сама докончила и написала
ответ: Да.
Ему казалось, что у него есть
ответ на этот вопрос; но он не успел еще сам себе выразить его, как уже вошел
в детскую.
И хотя
ответ ничего не значил, военный сделал вид, что получил умное слово от умного человека и вполне понимает lа pointe de la sauce. [
в чем его острота.]
— Поезжай с этой же запиской
в деревню к графине Вронской, знаешь? И тотчас же привези
ответ, — сказала она посланному.
Она никогда не чувствовала себя столь униженною, как
в ту минуту, когда, призвав комиссионера, услышала от него подробный рассказ о том, как он дожидался и как потом ему сказали: «
ответа никакого не будет».
«Уехал! Кончено!» сказала себе Анна, стоя у окна; и
в ответ на этот вопрос впечатления мрака при потухшей свече и страшного сна, сливаясь
в одно, холодным ужасом наполнили ее сердце.
Место это давало от семи до десяти тысяч
в год, и Облонский мог занимать его, не оставляя своего казенного места. Оно зависело от двух министерств, от одной дамы и от двух Евреев, и всех этих людей, хотя они были уже подготовлены, Степану Аркадьичу нужно было видеть
в Петербурге. Кроме того, Степан Аркадьич обещал сестре Анне добиться от Каренина решительного
ответа о разводе. И, выпросив у Долли пятьдесят рублей, он уехал
в Петербург.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать
в философские прения со священником, и потому сказал
в ответ только то, что прямо относилось к вопросу.
— Скажи, что
ответа не будет, — сказала графиня Лидия Ивановна и тотчас, открыв бювар, написала Алексею Александровичу, что надеется видеть его
в первом часу на поздравлении во дворце.
— Где вы поместите княгиню? — сказал Вронский по-французски, обращаясь к Анне, и, не дождавшись
ответа, еще раз поздоровался с Дарьей Александровной и теперь поцеловал ее руку. — Я думаю,
в большой балконной?
Не слыша
ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам? я думаю, он
в состоянии был исполнить
в самом деле то, о чем говорил шутя.
Долго, долго молчал Казбич; наконец вместо
ответа он затянул старинную песню вполголоса: [Я прошу прощения у читателей
в том, что переложил
в стихи песню Казбича, переданную мне, разумеется, прозой; но привычка — вторая натура. (Прим. М. Ю. Лермонтова.)]
—
В тумане лучше пробраться мимо сторожевых судов, — был
ответ.