Неточные совпадения
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего
последнего времени, то есть честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силой души своей, требующий скорого
подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого
подвига, даже жизнью.
О, ты знал, что
подвиг твой сохранится в книгах, достигнет глубины времен и
последних пределов земли, и понадеялся, что, следуя тебе, и человек останется с Богом, не нуждаясь в чуде.
И вдруг — мне молнийно, до головы, бесстыдно ясно: он — он тоже их… И весь я, все мои муки, все то, что я, изнемогая, из
последних сил принес сюда как
подвиг — все это только смешно, как древний анекдот об Аврааме и Исааке. Авраам — весь в холодном поту — уже замахнулся ножом над своим сыном — над собою — вдруг сверху голос: «Не стоит! Я пошутил…»
Главными героями этих
подвигов были Зухин, а в конце курса — Семенов. На Семенова все
последнее время смотрели с каким-то даже ужасом, и когда он приходил на лекцию, что случалось довольно редко, то в аудитории происходило волнение.
— Но
последнее, я полагаю, — заметил губернский предводитель, несколько потупляя глаза, — многих от их толку должно было отклонять, потому что подобный
подвиг не всякому под силу.
— Научить их!.. Легко сказать!.. Точно они не понимают, в какое время мы живем!.. Вон он — этот каторжник и злодей — чуть не с триумфом носится в Москве!.. Я не ангел смертоносный, посланный богом карать нечистивцев, и не могу отсечь головы всем негодяям! — Но вскоре же Егор Егорыч почувствовал и раскаяние в своем унынии. — Вздор, — продолжал он восклицать, — правда никогда не отлетает из мира; жало ее можно притупить, но нельзя оторвать; я должен и хочу совершить этот мой
последний гражданский
подвиг!
Дмитрий Павлыч остановился, чтобы перевести дух и в то же время дать возможность почтенным представителям сказать свое слово. Но
последние стояли, выпучивши на него глаза, и тяжко вздыхали. Городской голова понимал, однако ж, что надобно что-нибудь сказать, и даже несколько раз раскрывал рот, но как-то ничего у него, кроме «мы, вашество, все силы-меры», не выходило. Таким образом, Митенька вынужден был один нести на себе все тяжести предпринятого им словесного
подвига.
Вот те мысли, которые мучительно повертывались клубком в голове Татьяны Власьевны, когда она семидесятилетней старухой таскала кирпичи на строившуюся церковь. Этот
подвиг был только приготовлением к более трудному делу, о котором Татьяна Власьевна думала в течение
последних сорока лет, это — путешествие в Иерусалим и по другим святым местам. Теперь задерживала одна Нюша, которая, того гляди, выскочит замуж, — благо и женишок есть на примете.
По обеим сторонам крыльца церковного сидели нищие, прежние его товарищи… они его не узнали или не смели узнать… но Вадим почувствовал неизъяснимое сострадание к этим существам, которые, подобно червям, ползают у ног богатства, которые, без родных и отечества, кажется, созданы только для того, чтобы упражнять в чувствительности проходящих!.. но люди ко всему привыкают, и если подумаешь, то ужаснешься; как знать? может быть чувства святейшие одна привычка, и если б зло было так же редко как добро, а
последнее — наоборот, то наши преступления считались бы величайшими
подвигами добродетели человеческой!
— А мною, — отвечает, — обет такой дан: быть среди
последних —
последним на три месяца целых! Желаю
подвиг богомольческий совершить вполне, — пусть вместе со всеми и вошь меня ест! Ещё то ли я делаю! Я вот ран видеть не могу, тошнит меня, а — сколь ни противно — каждый день ноги странникам мою! Трудна служба господу, велика надежда на милость его!
Мы не станем здесь указывать на доблестные
подвиги наших крестьян для спасения погибающих в огне и в воде, не будем припоминать их храбрости в охоте на медведя или хоть бы в
последней войне.
Последние исследования показывают нам, что и в старинные годы, рядом с благочестивыми поучениями и житиями святых, списывались у нас и ходили по рукам романические сказания — и об индийских царях, и о походах Александра Македонского, и о рыцарских
подвигах средних веков.
Она есть высшая и
последняя жертва человека Богу — собой, своим разумом, волей, сердцем, всем своим существом, всем миром, всею очевидностью, и есть
подвиг совершенно бескорыстный, все отдающий и ничего не требующий.
Что уж говорить о
подвигах и жертвах, которыми полна жизнь за
последние века!
В таком положении были два эти героя, когда они явились пред нашими глазами в кружке обитателей мирного городка, над которым вихрь распустил красную орифламу, призывающую Павла Николаевича к новому
подвигу, требующему всего его ума, всей его ловкости и всей опытности, полученной им в
последних тяжких столкновениях.
«Значит, — думал он, — произошла полная огласка его
подвигов за
последний год; если отец мог избрать только такой крайний путь для спасения его от позора, да и не его лично, а своего имени, значит пощады от отца ему ждать нечего — надо приготовиться ко всему».
Откроется человеку тайна, скрываемая от младенцев в эпоху опеки, — тайна о том, что послушание не есть
последнее в религиозном опыте, а лишь временный метод, что в дерзновенном и жертвенном почине должна быть преодолена младенческая безопасность, что грех будет окончательно побежден
подвигом творчества.