Вся история римского падения выражена тут бровями, лбами, губами; от дочерей Августа до Поппеи матроны успели превратиться в лореток, и тип лоретки побеждает и остается; мужской тип, перейдя, так сказать, самого себя в Антиное и Гермафродите, двоится: с одной стороны, плотское и нравственное падение, загрязненные черты развратом и обжорством, кровью и всем на свете, безо лба, мелкие, как у гетеры Гелиогабала, или с опущенными щеками, как у Галбы;
последний тип чудесно воспроизвелся в неаполитанском короле.
Неточные совпадения
Я сама имением управляю, и, представьте, у меня староста Ерофей — удивительный
тип, точно Патфайндер [Патфайндер (следопыт) — герой романов «Кожаный чулок», «Следопыт», «Прерия», «
Последний из могикан» американского писателя Джеймса Фенимора Купера (1789–1851).]
— Да, царь — типичный русский нигилист, интеллигент! И когда о нем говорят «
последний царь», я думаю; это верно! Потому что у нас уже начался процесс смещения интеллигенции. Она — отжила. Стране нужен другой
тип, нужен религиозный волюнтарист, да! Вот именно: религиозный!
«Дмитрий нашел ‹смысл› в политике, в большевизме. Это — можно понять как
последнее прибежище для людей его
типа — бездарных людей. Для неудачников. Обилие неудачников — характерно для русской интеллигенции. Она всегда смотрела на себя как на средство, никто не учил ее быть самоцелью, смотреть на себя как на ценнейшее явление мира».
Последняя книга очень крайняя, и это соответствует крайности моей мысли и острой конфликтности моего духовного
типа.
Николай Иванович Пастухов, как я уже сказал, был одним из ярких, чисто московских
типов за
последние полстолетия. Только своеобразная, своебытная торговая Москва могла создать такое явление, каким был этот издатель.
Но
последний, по-видимому, самый чистый
тип артели представлял на прииске исключение, а главным правилом являлось все-таки артель-семья, как, например, Зайцы.
Нас было человек шесть, собравшихся в один зимний вечер у старинного университетского товарища. Беседа зашла о Шекспире, об его
типах, о том, как они глубоко и верно выхвачены из самых недр человеческой «сути». Мы особенно удивлялись их жизненной правде, их вседневности; каждый из нас называл тех Гамлетов, тех Отелло, тех Фальстафов, даже тех Ричардов Третьих и Макбетов (этих
последних, правда, только в возможности), с которыми ему пришлось сталкиваться.
Наконец —
последнее замечание о Чацком. Делают упрек Грибоедову в том, что будто Чацкий — не облечен так художественно, как другие лица комедии, в плоть и кровь, что в нем мало жизненности. Иные даже говорят, что это не живой человек, а абстракт, идея, ходячая мораль комедии, а не такое полное и законченное создание, как, например, фигура Онегина и других выхваченных из жизни
типов.
Впрочем,
последнее больше свидетельствует, во-первых, о скудости полковых библиотек и, во-вторых, о том, что печоринский
тип бессмертен в армейской пехоте.
По этим двум коренным и отличительным признакам вы их всегда различите; одним словом, это
тип смиренный и окончательно выработавшийся в
последние тридцать пять лет.
Поэтому христианство никак нельзя, под предлогом «панхристизма», превращать в принципиальный и решительный имманентизм и антрополарию, фактически понимая его как углубленное и очищенное язычество (хотя оно включает в себя и
последнее, как подчиненную и частную истину, и даже раскрывает относительную его правду); но одинаково нельзя его понимать и по
типу ветхозаветного трансцендентизма, как религию закона, обязательного лишь своей трансцендентной санкцией [Реакционную реставрацию этого трансцендентизма мы имеем в Исламе, в этом главный его пафос, существенно антихристианский.
Но творческий инстинкт не замирал в нем почти до самых
последних дней, и уже семидесяти пяти лет он мог еще художественно изображать
типы прислуги крепостного времени.
Как далеки от
последней эти светлые
типы!
Из
последних он хорошо помнит только свою мать, красивую молодую женщину, с цыганским
типом лица, сходство с которой дозволяло ему так удачно разыгрывать роль иностранца.
А К. Леонтьев в
последний период своей жизни отчаялся в том, что Россия явит еще новый
тип цветущей культуры, противоположный вырождающейся европейской цивилизации, схожий с былыми цветущими культурами Европы.
В женской камере, согласно русской пословице: «где две бабы — базар, где три — ярмарка», стоял положительный гул от визгливых голосов беседующих друг с другом арестанток, перемешанный с громким пестаньем ребят и криком
последних.
Типы арестанток тоже были все из обыденных, и лишь одна, лежащая в дальнем уголке камеры на нарах, с сложенным арестантским халатом под головой, невольно привлекала к себе внимание.
К выдающимся представителям
типа последних всецело принадлежал барон.