Неточные совпадения
— Нет, башкиры. Башкиро-мещеряцкое войско такое есть; как завладели спервоначалу землей, так и теперь она считается ихняя. Границ нет, межеванья отроду не бывало; сколько глазом ни окинешь — все башкирам принадлежит. В
последнее, впрочем, время и помещики, которые поумнее, заглядывать в ту сторону стали. Сколько уж
участков к ним отошло; поселят крестьян, да хозяйство и разводят.
Если читатель пожелает сравнить здешние
участки с нашими крестьянскими наделами, то он должен еще иметь в виду, что пахотная земля здесь не ходит под паром, а ежегодно засевается вся до
последнего вершка, и потому здешние две десятины в количественном отношении стоят наших трех.
Покуда в доме идет содом, он осматривает свои владения. Осведомляется, где в
последний раз сеяли озимь (пашня уж два года сряду пустует), и нанимает топографа, чтобы снял полевую землю на план и разбил на шесть
участков, по числу полей. Оказывается, что в каждом поле придется по двадцати десятин, и он спешит посеять овес с клевером на том месте, где было старое озимое.
Сосновское общество отрезало бессрочному узаконенный
участок земли. Но Ваня не захотел оставаться в Сосновке. Вид Оки пробудил в нем желание возвратиться к прежнему, отцовскому промыслу. Землю свою отдал он под пашню соседу, а сам снял внаймы маленькое озеро, на гладкой поверхности которого с
последним половодьем не переставала играть рыба. Он обстроился и тотчас же перевел к себе в дом дедушку Кондратия, его дочь и внучка.
— Чего? — передразнил Гараська. — К нему по-благородному, а он в…
участок. Может, яичко-то у меня
последнее? Идол!
Этого чиновника, вообще довольно нелюдимого и пользующегося несколько странною репутацией, теперь все в один голос обвиняют в вымогательстве денег с помещика Павла Горданова за сделку сего
последнего с крестьянами по размене некоторого поземельного
участка, где Горданов вознамерился построить для крестьян ремесленную школу.
Савин сидел, как окаменелый. В приказании пристава кучеру
последний раз слух Николая Герасимовича резнуло слово «
участок». Затем на него напал какой-то столбняк от промелькнувшей мысли, что он арестован, что его везут как арестованного в тот самый
участок, к которому он по всему складу его жизни не мог не чувствовать отвращения, даже почти презрения.