Неточные совпадения
Он чувствовал, что лошадь шла из
последнего запаса; не только шея и плечи ее были мокры, но на загривке, на голове, на острых ушах
каплями выступал пот, и она дышала резко и коротко.
Последняя смелость и решительность оставили меня в то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до
последних пределов: я чувствовал, как кровь от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска на лице сменялась другою и как на лбу и на носу выступали крупные
капли пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги на ногу и не трогался с места.
Он говорил, что «нормальное назначение человека — прожить четыре времени года, то есть четыре возраста, без скачков, и донести сосуд жизни до
последнего дня, не пролив ни одной
капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных пожаров, какая бы поэзия ни пылала в них».
Это было в кабинете Татьяны Марковны. Тут были Викентьев и Марфенька.
Последние оба сначала заразились смехом и дружно аккомпанировали ему, потом сдержались, начиная пугаться раскатов его хохота. Особенно Татьяна Марковна испугалась. Она даже достала каких-то
капель и налила на ложечку. Райский едва унялся.
Сильный дождь лил недолго. Туча частью вылилась, частью пронеслась, и на мокрую землю падали уже
последние прямые, частые, мелкие
капли. Солнце опять выглянуло, всё заблестело, а на востоке загнулась над горизонтом не высокая, но яркая с выступающим фиолетовым цветом, прерывающаяся только в одном конце радуга.
Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до
последней нитки. Каждый куст и каждое дерево собирают дождевую воду на листьях и крупными
каплями осыпают путника с головы до ног. Скоро я почувствовал, что одежда моя стала намокать.
— Скажи, пожалуйста, — с такими словами она приступила к нему, — ты не свихнул еще с
последнего ума? Была ли в одноглазой башке твоей хоть
капля мозгу, когда толкнул ты меня в темную комору? счастье, что не ударилась головою об железный крюк. Разве я не кричала тебе, что это я? Схватил, проклятый медведь, своими железными лапами, да и толкает! Чтоб тебя на том свете толкали черти!..
Все водоплавающие птицы снабжены от заботливой природы густым и длинным пухом, не пропускающим ни
капли воды до их тела, но утки-рыбалки, начиная с нырка до гоголя включительно (особенно
последний), предназначенные всю жизнь проводить на воде, снабжены предпочтительно самым густым пухом.
— Что, братику, разве нам лечь поспать на минуточку? — спросил дедушка. — Дай-ка я в
последний раз водицы попью. Ух, хорошо! — крякнул он, отнимая от кружки рот и тяжело переводя дыхание, между тем как светлые
капли бежали с его усов и бороды. — Если бы я был царем, все бы эту воду пил… с утра бы до ночи! Арто, иси, сюда! Ну вот, бог напитал, никто не видал, а кто и видел, тот не обидел… Ох-ох-хонюшки-и!
Это всегда был самый величественный момент праздника: все продолжают сидеть неподвижно, радостно склоняя главы благодетельному игу Нумера из Нумеров. Но тут я с ужасом снова услышал шелест: легчайший, как вздох, он был слышнее, чем раньше медные трубы гимна. Так
последний раз в жизни вздохнет человек еле слышно, — а кругом у всех бледнеют лица, у всех — холодные
капли на лбу.
— «Ах, нет, — отвечал он, — нет, вы посмотрите только, какие здесь есть хорошие книжки; очень, очень хорошие есть книжки!» И
последние слова он так жалобно протянул нараспев, что мне показалось, что он заплакать готов от досады, зачем книжки хорошие дороги, и что вот сейчас
капнет слезинка с его бледных щек на красный нос.
Во время чтения, слушая ее приятный, звучный голос, я, поглядывая то на нее, то на песчаную дорожку цветника, на которой образовывались круглые темнеющие пятна дождя, и на липы, по листьям которых продолжали шлепать редкие
капли дождя из бледного, просвечивающего синевой края тучи, которым захватило нас, то снова на нее, то на
последние багряные лучи заходившего солнца, освещающего мокрые от дождя, густые старые березы, и снова на Вареньку, — я подумал, что она вовсе не дурна, как мне показалось сначала.
Перенося все эти лишения, Миропа Дмитриевна весьма справедливо в мыслях своих уподобляла себя человеку, который стоит по горло в воде, жаждет пить и ни
капли не может проглотить этой воды, потому что Аггей Никитич, несмотря на свое ротозейство, сумел, однако, прекратить всякие пути для достижения Миропою Дмитриевною главной цели ее жизни; только в
последнее время она успела открыть маленькую лазейку для себя, и то произошло отчасти случайно.
Надо мною звенит хвойный лес, отряхая с зеленых лап
капли росы; в тени, под деревьями, на узорных листьях папоротника сверкает серебряной парчой иней утреннего заморозка. Порыжевшая трава примята дождями, склоненные к земле стебли неподвижны, но когда на них падает светлый луч — заметен легкий трепет в травах, быть может,
последнее усилие жизни.
Дождь переставал, тучи остановились над городом и, озаряемые голубоватым блеском отдалённых молний, вздрагивали, отряхая на грязную землю
последние, скупые
капли. Каркала ворона, похваливая дождь.
Редкие
капли дождя еще падали с неба, точно серые нависшие тучи отряхивались, роняя на землю
последние остатки дождя.
Как истомленный жаждою в знойный день усталый путник глотает с жадностию каждую
каплю пролившего на главу его благотворного дождя, так слушал умирающий исполненные христианской любви слова своего утешителя. Закоснелое в преступлениях сердце боярина Кручины забилось раскаянием; с каждым новым словом юродивого изменялся вид его, и наконец на бледном, полумертвом лице изобразилась
последняя ужасная борьба порока, ожесточения и сильных страстей — с душою, проникнутою первым лучом небесной благодати.
С именем Гришки молодой парень вздрогнул всем телом, до
последнего суставчика, судорожным движением руки отер
капли холодного пота, мгновенно выступившие на лбу, и взглянул на дочь рыбака.
Ответа не последовало. Но вот наконец ветер в
последний раз рванул рогожу и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум. Большая холодная
капля упала на колено Егорушки, другая поползла по руке. Он заметил, что колени его не прикрыты, и хотел было поправить рогожу, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге, потом по оглоблям, по тюку. Это был дождь. Он и рогожа как будто поняли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело и препротивно, как две сороки.
Он воображал, как он и его Юлия пойдут под венец, в сущности совершенно незнакомые друг другу, без
капли чувства с ее стороны, точно их сваха сосватала, и для него теперь оставалось только одно утешение, такое же банальное, как и самый этот брак, утешение, что он не первый и не
последний, что так женятся и выходят замуж тысячи людей и что Юлия со временем, когда покороче узнает его, то, быть может, полюбит.
Осень в этом году была поздняя. Листья совсем обвалились, а земля все еще дышала теплой сыростью.
Последние, самые упорные дачники давно разъехались, оставив за собой все еще довольно теплые дни. Парк опустел, поредел и посветлел. Вся его листва лежала теперь красноватым ковром на земле, а между стволами носился сизоватый пар, пресыщенный пряным запахом прелых листьев и земли. С ветвей
капли росы падали на землю, как слезы.
С ним прощался я совсем не так, как с Бенисом: я ужасно расплакался; долго не могли меня унять, даже боялись возвращения припадка, но какие-то новые
капли успокоили мое волнение; должно заметить, что это лекарство в
последние дни уже в третий раз не допускало развиться дурноте.
Роса обсыхала и собиралась
каплями, кое-где, около болотца, и над лесом, как дымок, расходился
последний утренний пар.
Никита стоит у ног отца, ожидая, когда отец вспомнит о нём. Баймакова то расчёсывает гребнем густые, курчавые волосы Ильи, то отирает салфеткой непрерывную струйку крови в углу его губ,
капли пота на лбу и на висках, она что-то шепчет в его помутневшие глаза, шепчет горячо, как молитву, а он, положив одну руку на плечо ей, другую на колено, отяжелевшим языком ворочает
последние слова...
Я люблю тебя больше всех на свете; я могла бы и не писать этого, потому что ты это знаешь сам; но когда я прочла твое
последнее письмо и сказала себе правду о тебе и Надежде Николаевне, — поверь мне, дорогой мой, что ни
капли горечи не влилось в мое чувство.
Абсолютно он готов пролить
последнюю, черт ее побери,
каплю крови за царя, престол и отечество, и он сейчас же вернется на Дальний Восток, как только заживет его раненая нога.
Ерошка взял палку и сел на
последнюю ступеньку лестницы. Толпа разошлась, исключая немногих любопытных и мальчишек, а Гаврило вернулся домой и через Любовь Любимовну велел доложить барыне, что все исполнено, а сам на всякий случай послал форейтора к хожалому. [Хожалый — посыльный, служитель при полиции для различных поручений.] Барыня завязала в носовом платке узелок, налила на него одеколону, понюхала, потерла себе виски, накушалась чаю и, будучи еще под влиянием лавровишневых
капель, заснула опять.
— Да вот; оно хорошо, — сказал он, — миловидный я, смирный, слышь, и добродетелен, предан и верен; кровь, знаешь,
каплю последнюю, слышь ты, мальчишка, туз… пусть оно стоит, место-то; да я ведь бедный; а вот как возьмут его, слышь ты, тузовый, — молчи теперь, понимай, — возьмут да и того… оно, брат, стоит, а потом и не стоит… понимаешь? а я, брат, и с сумочкой, слышь ты?
— Я и не пью… Сегодня в
последний раз, ради свидания с тобой (граф потянулся ко мне и чмокнул меня в щеку)… с моим милым, хорошим другом, завтра же — ни
капли! Бахус прощается сегодня со мной навеки… На прощанье, Сережа, коньячку… выпьем?
В
последний час, и весел, и счастлив,
У ног твоих, волшебница, я сяду
И вечное «люблю» проговорив,
Из рук твоих приму я
каплю яду...
Выплеснутая на него вода сбегала теперь мелкими серебристыми
каплями с его волос, с пальцев его дрожащих рук, с его платья, с его сомлевших колен: словно все существо его плакало, и слезы его лились на пол той самой комнаты, где за два года пред этим он был продан как пария, как
последний крепостной раскрепощенной России.
К концу
последней варьяции лицо Альберта сделалось красно, глаза горели не потухая, крупные
капли пота струились по щекам. На лбу надулись жилы, все тело больше и больше приходило в движение, побледневшие губы уже не закрывались, и вся фигура выражала восторженную жадность наслаждения.
Вскочивший Николай Павлович быстро поддержал ее и бережно довел до стула, стоявшего в глубине церкви. В
последней царил таинственный полумрак, усугубляемый там и сям мерцающими неугасимыми лампадами, полуосвещающими строгие лица святых угодников, в готические решетчатые окна лил слабый сероватый свет пасмурного дня, на дворе, видимо, бушевал сильный ветер, и его порывы относили крупные дождевые
капли, которые по временам мелкою дробью рассыпались по стеклам, нарушая царившую в храме благоговейную тишину.
Один из них был местный земский врач Август Карлович Голь, тучный блондин с красноватым носом, красноречиво говорившим о том, что обладатель его не любил выпить. Он был постоянным врачом самого князя, которому, и то за
последний год, приписывал лишь один опиум, без приема нескольких
капель которого князь не мог заснуть.
Напрасно представлял он себе, что среди других его поступков этот
последний был
каплей в море, но перед его духовным взглядом неотступно стояло молодое испуганное лицо, обрамленное, как бы сиянием, золотистыми волосами, и умоляющим взглядом испуганных, прекрасных глаз проникало в его душу. Разбойник был влюблен в свою жертву.