Неточные совпадения
Я громко удивился тому, что Васин, имея этот дневник столько времени перед глазами (ему дали прочитать его), не снял
копии, тем более что было не более листа кругом и заметки все короткие, — «хотя бы последнюю-то страничку!» Васин с улыбкою заметил мне, что он и так помнит, притом заметки без всякой системы, о всем, что на ум взбредет.
Самой замечательной способностью Шелехова было то, что, стоило ему только раз вырваться с прииска и попасть куда-нибудь в город, — он разом спускал все, что
копил в течение нескольких лет. С ним не было в этих случаях никакого сладу, и Бахарев терпеливо ждал того момента, когда у загулявшего Данилы Семеныча вылетит из кармана
последний грош.
Разработка
копей ведется недобросовестно, на кулаческих началах. «Никаких улучшений в технике производства или изысканий для обеспечения ему прочной будущности не предпринималось, — читаем в докладной записке одного официального лица, — работы, в смысле их хозяйственной постановки, имели все признаки хищничества, о чем свидетельствует и
последний отчет окружного инженера».
[Письма В. А. Жуковского, И. Т. Спасского, В. И. Даля о кончине А. С. Пушкина были тогда широко распространены (а
копиях) по России;
последние два приводятся в сборниках воспоминаний о Пушкине, изданных Гослитиздатом (1936 и 1950).]
Постепенно он открыл мне всё, все свои замыслы, и указал на всех единомышленников своих. Поверите ли, что в числе
последних находятся даже многие высокопоставленные лица! Когда-нибудь я покажу вам чувствительные письма, в которых он изливает передо мной свою душу: я снял с них
копии, приложив подлинные к делу. Ах, какие это письма, милая маменька!
— Ну вот, разгадывайте себе по субботам: как я украл? Это уже мое дело, а я в
последний раз вам говорю: подписывайте! На первом листе напишите вашу должность, чин, имя и фамилию, а на
копии с вашего письма сделайте скрепу и еще два словечка, которые я вам продиктую.
Моя неосторожность и запальчивость сегодня погубили все дело. Следовало быть мягче; я же вывел этого мягкосердечного человека из себя. Он схватил какое-то
копье и воткнул его в пол, так что стекла задрожали, и я, видя, что он раздражен до
последней степени, должен был уйти.
Пусть в каждом личике, хоть несколько годящем,
Какое бы себе он ни избрал,
Он вместо
копии все зрит оригинал,
Последний вывод наш в порядке восходящем.
Толпенников переписал
копию и не одну только, а целых три. И когда, согнув голову набок и поджав губы, он трудолюбиво выводил
последнюю строку, патрон заглянул через плечо в бумагу и слегка потрепал по плечу.
После пурги в атмосфере водворилось равновесие. На небе исчезли
последние бровки туч. Снег, пригретый весенними солнечными лугами, быстро оседал. Талая вода, сбегающая с гор, распространялась по льду реки. Всюду появились большие промоины. Словом, здесь, в низовьях
Копи, мы застали ту же картину, что и на Анюе месяц назад.
Последнее развязало ему язык. Он начал мечтать вслух, как они завтра настигнут русских и потешат свои мечи и
копья над вражескими телами.
— Да, я сделаю его своим рабом, потому что смерть лучше унижения. Пусть же он испытает
последнее, чтобы узнать гнев брата своего! — произнес грозно юноша и взмахнул
копьем.
Не успел он договорить
последних слов, как ловкий всадник успел уже увернуться от брошенного в него метательного
копья и так сильно ударил напавшего на него рейтара тупым концом своего
копья, что тот упал навзничь и лежал неподвижно, так как железные доспехи мешали ему подняться.
Ты знаешь, как чествуют имя мое, имя Назария, и доныне в Новгороде Великом, и в Пскове соседнем, и у латышей [Ливонцы — название того времени.] с тех пор, как зарубил я на воротах Нейгаузена православный крест, даже самой Москве не неведом я, когда великий князь Иоанн припер ономнясь наш город
копьями да бердышами несметной своей рати, — я не
последний подавал голос на вече, хотя
последний произнес его на казнь славного изменника Упадыша — вечная ему память…
Не успел он договорить
последние слова, как ловкий всадник успел уже увернуться от брошенного в него метательного
копья и так сильно ударил напавшего на него рейтара тупым концом своего
копья, что тот упал навзничь и лежал неподвижно, так как железные доспехи мешали ему подняться.
Но едва только — сказано в журнале совета — «выслушана была с надлежащим благоговением, с горестными и умилительными сердцами,
последняя воля блаженной и вечно достойной памяти государя императора Александра Павловича, ознаменованная в
копии с высочайшего манифеста, скрепленной собственноручно покойным государем императором», как граф Милорадович, который с должностью санкт-петербургского военного генерал-губернатора соединял и звание члена государственного совета, объявил собранию: «Его императорское высочество великий князь Николай Павлович торжественно отрекся от права, предоставленного ему упомянутым манифестом, и первый уже присягнул на подданство его величеству государю императору Константину Павловичу».
С этими словами Павел Кириллович обыкновенно отправлялся в свою шифоньерку красного дерева, стоявшую в углу его кабинета, и доставал из нее прошнурованную и за печатью тетрадь, заключающую в себе письма к нему графа Аракчеева и
копии с ответов
последнему. На обложке тетради крупным старческим почерком было написано: «Правда о моей отставке».
Совестно мне вслед за рассказом о печальной участи моей героини перенестись тотчас к лицу, погрязшему в омуте бесчестных дел, с клеймом преступника, и между тем довольному своею судьбою, счастливому. Но не так ли на сцене, где вращается жизнь человечества, стоят рядом добродетельный человек и злодей, люди с разными оттенками — беленький, черненький и серенький. А роман есть отражение,
копия этой жизни. С такою оговоркою приступаю к
последнему сказанию о Киноварове-Жучке.
Даже самой Москве ведом я, когда великий князь Иоанн припер ономнясь наш город
копьями да бердышами несметной своей рати, — я не
последний подавал голос на вече, хотя
последний произнес его на казнь славного изменника Упадыша — вечная ему память…
— Да ведь отец мой любит больше
копить сокровища, чем дорожит сыновней любовью, — задумчиво говорил он сам себе, вспоминая
последние слова Чурчилы. — Ты покинул меня, так я тебя не покину, — воскликнул он.
Мать и сын жили очень скромно, и
последний тщательно
копил деньги из своего довольно хорошего жалованья, чтобы купить дачку в Лесном, о чем мечтала Анна Александровна как о «своем уголке».