Неточные совпадения
Пошел,
смотрел картины в Люксембургском
музее, обедал в маленьком уютном ресторане.
После тяжелой, жаркой сырости улиц было очень приятно ходить в прохладе пустынных зал. Живопись не очень интересовала Самгина. Он
смотрел на посещение
музеев и выставок как на обязанность культурного человека, — обязанность, которая дает темы для бесед. Картины он обычно читал, как книги, и сам видел, что это обесцвечивает их.
Мистер Бен предложил
посмотреть его
музей ископаемых.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и
смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц,
музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Они
смотрят безучастно на шумные, веселые толпы экскурсантов, стремящиеся в
Музей Революции, и на пролетающие по Тверской автомобили…
Сегодня
смотрим древний храм,
А завтра посетим
Дворец, развалины,
музей…
Иногда обычный репертуар дня видоизменялся, и мы отправлялись
смотреть парижские"редкости". Ездили в Jardin des plantes [Ботанический сад] и в Jardin d'acclimatation, [Зоологический сад] лазили на Вандомскую колонну, побывали в Musee Cluny и, наконец, посетили Луврский
музей. Но тут случился новый казус: увидевши Венеру Милосскую, Захар Иваныч опять вклепался и стал уверять, что видел ее в Кашине. Насилу мы его увели.
Андрей Ефимыч сконфузился и приложился к образу, а Михаил Аверьяныч вытянул губы и, покачивая головой, помолился шепотом, и опять у него на глазах навернулись слезы. Затем пошли в Кремль и
посмотрели там на царь-пушку и царь-колокол и даже пальцами их потрогали, полюбовались видом на Замоскворечье, побывали в храме Спасителя и в Румянцевском
музее.
Посмотри, как она смела на картинных выставках, в
музеях, в театрах или когда судит о науке: она топорщится, становится на дыбы, ругается, критикует…
Я долго
смотрел на безмолвного Германа, — и представьте себе, о чем размышлял я? Маня, вся только что разыгравшаяся сцена, все это улетело из моей головы, а я с непостижимейшим спокойствием вспомнил о том коренастом, малорослом германском дикаре, который в венском
музее стоит перед долговязым римлянином, и мне становилось понятно, как этот коренастый дикарь мог побить и выгнать рослого, в шлем и латы закованного потомка Германика и Агриппины.
— Вот
посмотрите, Михаил Петрович… — говорил брат Ираклий, с гордостью указывая на своих Наполеонов. — Целый музей-с. Одобряетес?
Только
посмотреть на жизнь, ведомую людьми в нашем мире,
посмотреть на Чикаго, Париж, Лондон, все города, все заводы, железные дороги, машины, войска, пушки, крепости, храмы, книгопечатни,
музеи, 30-этажные дома и т. п., и задать себе вопрос, что надо сделать прежде всего для того, чтобы люди могли жить хорошо? Ответить можно наверное одно: прежде всего перестать делать всё то лишнее, что теперь делают люди. А это лишнее в нашем европейском мире — это 0,99 всей деятельности людей.
— Хотите вина, м-р Топпи? Нет? Ну, как хотите. Я выпью. Так вот почему, Вандергуд, я не хотел, чтобы ты целовал руку у этой твари. Не потупляй глаз, дружище. Вообрази, что ты в
музее, и
смотри на нее смело и прямо. Вы что-то хотите возразить, м-р Топпи?