Неточные совпадения
Долго бессмысленно
смотрел я в книгу диалогов, но от слез, набиравшихся мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно
на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали
газеты? (нем.)]
Самгин следил, как соблазнительно изгибается в руках офицера с черной повязкой
на правой щеке тонкое тело высокой женщины с обнаженной до пояса спиной,
смотрел и привычно ловил клочки мудрости человеческой. Он давно уже решил, что мудрость, схваченная непосредственно у истока ее, из уст людей, — правдивее, искренней той, которую предлагают книги и
газеты. Он имел право думать, что особенно искренна мудрость пьяных, а за последнее время ему казалось, что все люди нетрезвы.
Смутно поняв, что начал он слишком задорным тоном и что слова, давно облюбованные им, туго вспоминаются, недостаточно легко идут с языка, Самгин
на минуту замолчал, осматривая всех. Спивак, стоя у окна, растекалась по тусклым стеклам голубым пятном. Брат стоял у стола, держа пред глазами лист
газеты, и через нее мутно
смотрел на Кутузова, который, усмехаясь, говорил ему что-то.
Посмотрев на него через
газету, Самгин сказал...
— Деньги — будут. И будет
газета, — говорил Дронов. Его лицо раздувалось, точно пузырь, краснело, глаза ослепленно мигали, точно он
смотрел на огонь слишком яркий.
Глубоко в кресле сидел компаньон Варавки по изданию
газеты Павлин Савельевич Радеев, собственник двух паровых мельниц, кругленький, с лицом татарина, вставленным в аккуратно подстриженную бородку, с ласковыми, умными глазами под выпуклым лбом. Варавка, видимо, очень уважал его,
посматривая в татарское лицо вопросительно и ожидающе. В ответ
на возмущение Варавки политическим цинизмом Константина Победоносцева Радеев сказал...
— Что такое? — спросил Штольц,
посмотрев книгу. — «Путешествие в Африку». И страница,
на которой ты остановился, заплесневела. Ни
газеты не видать… Читаешь ли ты
газеты?
Он не брился, не одевался, лениво перелистывал французские
газеты, взятые
на той неделе у Ильинских, не
смотрел беспрестанно
на часы и не хмурился, что стрелка долго не подвигается вперед.
Наконец, 23-го утром, запалили японские пушки: «А! судно идет!» Которое? Мы волновались. Кто поехал навстречу, кто влез
на марсы,
на салинги —
смотреть. Уж не англичане ли? Вот одолжат! Нет, это наш транспорт из Шанхая с письмами,
газетами и провизией.
На этот раз порядок был удивительный, народ понял, что это его праздник, что он чествует одного из своих, что он больше чем свидетель, и
посмотрите в полицейском отделе
газет, сколько было покраж в день въезда невесты Вольского и сколько [Я помню один процесс кражи часов и две-три драки с ирландцами.
Полуянов отправился в кассу и сразу узнал Замараева, который с важностью читал за своею конторкой свежий номер местной
газеты. Он равнодушно
посмотрел через
газету на странника и грубо спросил...
Харченко действительно имел виды
на Полуянова, — он теперь
на всех людей
смотрел с точки зрения завзятого газетчика. Мир делился
на две половины: людей, нужных для
газеты, и — людей бесполезных.
Ему весело даже было подумать о том, как у начальника губернии вытянется физиономия, когда он будет ему рассказывать, как он произвел следствие; но — увы! — надежда его в этом случае не сбылась: в приемной губернатора он, как водится, застал скучающего адъютанта; сей молодой офицер пробовал было и
газету читать и в окно глядеть, но ничего не помогало, все было скучно! Он начал, наконец, истерически зевать. При появлении Вихрова он
посмотрел на него сонными глазами.
Последняя фраза целиком долетела до ушей входившего в библиотеку бухгалтера из Заозерного завода. Сгорбленный лысый старичок тускло
посмотрел на беседовавших, неловко поклонился им и забился в самый дальний угол, где из-за раскрытой
газеты торчало его любопытное старческое ухо, ловившее интересный беглый разговор.
Я закрылся
газетой (мне казалось, все
на меня
смотрят) и скоро забыл о ресничном волоске, о буравчиках, обо всем: так взволновало меня прочитанное. Одна короткая строчка: «По достоверным сведениям, вновь обнаружены следы до сих пор неуловимой организации, ставящей себе целью освобождение от благодетельного ига Государства».
Устраивая обеды и вечера, Непомнящий, как я уже сказал выше, прикидывается пресыщенным. Он чаще и чаще повторяет, что все
на свете сем превратно, все
на свете коловратно; что философия, науки, искусство — все исчерпывается словом: nichts!
Посмотрит на пук ассигнаций, принесенный из конторы, и скажет: nichts! прочитает корректуру
газеты и опять скажет: nichts!
— Нет, — повторил Калинович таким уж насмешливым тоном, что молодой человек, занимавшийся
газетой,
посмотрел на него с удивлением.
С Кузнецкого моста я заехал в кондитерскую
на Тверской и хотя желал притвориться, что меня в кондитерской преимущественно интересуют
газеты, не мог удержаться и начал есть один сладкий пирожок за другим. Несмотря
на то, что мне было стыдно перед господином, который из-за
газеты с любопытством
посматривал на меня, я съел чрезвычайно быстро пирожков восемь всех тех сортов, которые только были в кондитерской.
На привале в лесу я стал
смотреть газету и среди объявлений о пропажах и находках наткнулся
на такое сообщение...
— Пусть у себя поищут, а то эти подлецы купцы узнают и пакостить будут.
Посмотрим, как они завтра завертятся, как караси
на сковородке, пузатые! Вот рабочие, наверное, обрадуются, читать
газету взасос будут, а там и сами нас завалят корреспонденциями про свои беспорядки.
Входят двое: русский, Редер, корреспондент австрийской
газеты, а с ним японец, корреспондент токийской
газеты. Меня интервьюируют. Японец с удивлением
смотрит на меня, поражается, а Редер сообщает, что «Русские ведомости» арестованы и в редакции и у газетчиков отбирают номера
газеты.
«Московский листок» сразу приобрел себе такую репутацию, что именитое и образованное купечество стыдилось брать в руки эту
газету, никогда
на нее не подписывалось, но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила «самому» номер, который он с опаской развертывал и
смотрел главным образом рубрику «Советы и ответы».
Они, получая «Ниву» ради выкроек и премий, не читали ее, но,
посмотрев картинки, складывали
на шкаф в спальне, а в конце года переплетали и прятали под кровать, где уже лежали три тома «Живописного обозрения». Когда я мыл пол в спальне, под эти книги подтекала грязная вода. Хозяин выписывал
газету «Русский курьер» и вечерами, читая ее, ругался...
Он лежал
на постели, полуприкрывшись огромным листом
газеты и, отслонив ее угол, с любопытством
смотрел на новоприбывших.
В доказательство Пепко достал из кармана целую пачку вырезок из
газет, в которых описывались всевозможные турецкие зверства над беззащитными. По свойственному Пепке деспотизму он заставил меня выслушать весь этот материал, рассортированный с величайшей аккуратностью: зверства над мужчинами, зверства над женщинами, зверства над детьми и зверства вообще. В нужных местах Пепко делал трагические паузы и вызывающе
смотрел на меня, точно я только что приготовился к совершению какого-нибудь турецкого зверства.
— Пусть у себя поищут, а то эти подлецы-купцы узнают и пакостить будут,
посмотрим, как они завтра завертятся, как караси
на сковородке, пузатые… Вот рабочие так обрадуются, читать
газету взасос будут, а там сами нас завалят корреспонденциями про свои беспорядки.
Ноги эти принадлежали человеку, сидевшему
на скамейке и читавшему
газету; человек этот оказался Потугиным. Литвинов издал легкое восклицание. Потугин положил
газету на колени и внимательно, без улыбки
посмотрел на Литвинова, и Литвинов
посмотрел на Потугина тоже внимательно и тоже без улыбки.
С улыбкой сквозь красивые усы и бородку он крепко пожал мне руку, сделал легкий поклон, щелкнул опорками пятку о пятку, как, по-видимому, привык делать в сапогах со шпорами, и отрекомендовался: поручик Попов. Думаю, что это был псевдоним. Уж очень он
на меня свысока
смотрел. Но когда мы выпили по четвертому стаканчику, закусывая соленым огурцом, нарезанным
на газете, с кусочками печенки, он захмелел, снизошел до меня и разговорился.
Он сидел за столом, пил кофе и перелистывал
газеты, а я и горничная Поля почтительно стояли у двери и
смотрели на него.
Устав
смотреть на него, Фома стал медленно водить глазами по комнате.
На большие гвозди, вбитые в ее стены, были воткнуты пучки
газет, отчего казалось, что стены покрыты опухолями. Потолок был оклеен когда-то белой бумагой; она вздулась пузырями, полопалась, отстала и висела грязными клочьями;
на полу валялось платье, сапоги, книги, рваная бумага… Вся комната производила такое впечатление, точно ее ошпарили кипятком.
— А мне нравится наш старый, славный город! — говорил Смолин, с ласковой улыбкой глядя
на девушку. — Такой он красивый, бойкий… есть в нем что-то бодрое, располагающее к труду… сама его картинность возбуждает как-то… В нем хочется жить широкой жизнью… хочется работать много и серьезно… И притом — интеллигентный город…
Смотрите — какая дельная
газета издается здесь… Кстати — мы хотим ее купить…
Задумчиво, с тем выражением, которое бывает у припоминающих далекое, она
смотрит на Сашу, но Саша молчит и читает
газету. Обе руки его
на газете, и в одной руке папироса, которую он медленными и редкими движениями подносит ко рту, как настоящий взрослый человек, который курит. Но плохо еще умеет он курить: пепла не стряхивает и
газету и скатерть около руки засыпал… или задумался и не замечает?
Все так же жутко обведены глаза и даже
на газету опущенные
смотрят строго, но как это непохоже
на прежнюю усталость взгляда, где-то в себе самом черпавшего вечную тревогу!
Ему показалось также, что за эти дни в доме дяди стало ещё более крикливо и суетно. Золотозубый доктор Яковлев, который никогда ни о ком, ни о чём не говорил хорошо, а
на всё
смотрел издали, чужими глазами, посмеиваясь, стал ещё более заметен и как-то угрожающе шелестел
газетами.
Сегодня получил
газеты за прошлую неделю. Читать не стал, но потянуло все-таки
посмотреть отдел театров. «Аида» шла
на прошлой неделе. Значит, она выходила
на возвышение и пела: «…Мой милый друг, приди ко мне…»
Нельзя, напр., думать, что индийцы спокойно
смотрят на неистовства англичан, потому что в ост-индских
газетах не было, некоторое время, резких статей против английских злоупотреблений.
Сейчас же и дядя и отец сразу с обеих колоколен зазвонили. «Благословение непраздной и имущей во чреве; да разверзет ее ложесна отрок» и проч. и проч. У дяди всегда все выходило так хорошо и выспренно, как будто он Аксакову в
газету передовицу пишет, а отец не был так литературен и
на живчака прихватывал: «Только
смотри — доставь мне Никитку!.. Или разве в самом крайнем случае прощается
на один раз Марфа». Более же одного раза не прощалось.
Алёша свободен от трудов, занятия свои с подростками ему пришлось сократить — и у них нет времени. Он живёт со мною,
на дворе в сарайчике, как бы под видом работника моего, самовары ставит, комнату метёт, ревностно гложет книжки и, нагуливая здоровье, становится более спокоен, менее резок. Ходит в уездный городок — тридцать две версты места, — книги,
газеты приносит от указанных мною людей, и глаза у него
смотрят на мир всё веселее.
Я не говорю уже об аугсбургской
газете,
на нее я с самого начала
смотрел не как
на суетный дневник всякой всячины, а как
на всеобщий бюллетень разных богоугодных заведений для несчастных, страждущих душевными болезнями.
И что говорил о театре и об актерах Кукин, то повторяла и она. Публику она так же, как и он, презирала за равнодушие к искусству и за невежество,
на репетициях вмешивалась, поправляла актеров,
смотрела за поведением музыкантов, и когда в местной
газете неодобрительно отзывались о театре, то она плакала и потом ходила в редакцию объясняться.
— Ладно, ладно! А вы нам, милостивый государь, извольте все-таки отчеты представить! — завопило
на Полоярова все общество, вконец уже оскорбленное последней выходкой. — Вы нам отчеты подайте, а если через два дня у нас не будет отчетов, так мы их у вас гласно, печатным образом потребуем! В
газетах отшлепаем-с! И
посмотрим, какие тогда-то вот письма к вам станет Герцен писать!
Англичанка еще спала, и Ашанин снова
смотрел на берег вместе с французами-пассажирами, ехавшими в Сайгон и желавшими поскорее взглянуть
на свою новую колонию, которую так расхваливали парижские
газеты, прославляя мудрость императора Наполеона III.
Я ждал, чтобы Топпи по английскому обычаю представил Меня, и
смотрел на Магнуса. Нужно было быть безграмотной скотиной и не читать ни одной английской, французской или итальянской
газеты, чтобы не знать, кто Я!
Всего этого было бы еще недостаточно, чтобы отправиться в страну"заправским"корреспондентом. Но ни я сам, ни редакция
газеты, куда я собирался писать, и не
смотрели так серьезно
на подобную поездку. Меня успокоивало и то, что я, через посредство Наке, попаду сейчас в круг разноплеменных корреспондентов и испанцев из радикального лагеря, в чем я и не ошибся.
— Ты достаточно у Лещова-то в обученье побывал. Пора бы и самому
на ноги встать. Не все
на помочах. Ты, брат, я
на тебя
посмотрю, двойственный какой-то человек… Честь любишь, а смелости у тебя нет… И не глуп, не дурак-парень… нельзя сказать; а все это — как нынче господа сочинители в
газетах пишут — между двумя стульями садишься… Так-то…
— Вы уж не тот, что год тому назад. У вас были другие… d'autres aspirations… [другие стремления… (фр.).] Вы начали смеяться над вашим увлечением, над тем, что вы были в Сербии… волонтером, и потом в Болгарии. Я знаю, что можно
смотреть на все это не так, как кричали в
газетах… которые стояли за славян. Но я вас лично беру. Тогда я как-то вас больше понимала. Вы слушали лекции, хотели держать экзамен… Я ждала вас
на другой дороге.
Инспектор госпиталей Езерский — у этого было свое дело. Дежурит только что призванный из запаса молодой врач. Он сидит в приемной за столом и читает
газету. Вошел Езерский, прошелся по палатам раз, другой. Врач
посмотрел на него и продолжает читать. Езерский подходит и спрашивает...
Константин Николаевич Вознесенский, не забывший, не
смотря на то, что уже минуло более года, своего разговора с отцом Варсонофием по поводу ареста Николая Леопольдовича и наглядно вглядываясь пристально в жизнь современного общества, все более и более убеждаясь в правоте высказанного им тогда взгляда
на общую эпидемическую, если можно так выразиться, преступность, положив в карман полученную им
газету с сообщением об обвинении Гиршфельда, поехал в Донской монастырь.
Удерживая великого князя от дурных наклонностей и поступков, они говорили ему, что Европа
смотрит на него, что во всех государствах знают о каждом его поступке, недостойном высокого сана наследника руссого престола, так как об этом немедленно печатается в иностранных
газетах.
Это была та самая вещь, которую Заплатин
смотрел на днях в театре Каретного ряда. Она о ней читала в
газетах и там еще, дома, мечтала пойти, как только приедет в Москву.