Неточные совпадения
Засверкали глазенки у татарчонка, а Печорин будто не замечает; я заговорю о другом, а он,
смотришь, тотчас собьет разговор
на лошадь Казбича. Эта история продолжалась всякий раз, как приезжал Азамат. Недели три спустя стал я замечать, что Азамат бледнеет и сохнет, как бывает от любви в романах-с. Что за
диво?..
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие
дива природы, венчанные дерзкими
дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова
посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна
на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
— Где ж ты обедаешь? — спросил Тарантьев. —
Диво, право: Обломов гуляет в роще, не обедает дома… Когда ж ты
на квартиру-то? Ведь осень
на дворе. Приезжай
посмотреть.
Смотрят мужики — что за
диво! — ходит барин в плисовых панталонах, словно кучер, а сапожки обул с оторочкой; рубаху красную надел и кафтан тоже кучерской; бороду отпустил, а
на голове така шапонька мудреная, и лицо такое мудреное, — пьян, не пьян, а и не в своем уме.
Вот любо-то! Вот радость! Не в народе,
В густой толпе, из-за чужой спины,
Снегурочка
смотреть на праздник будет, —
Вперед пойдет. И царь, и люди скажут:
Такой четы
на диво поискать!
— Это чтобы обмануть, обвесить, утащить —
на все первый сорт. И не то чтоб себе
на пользу — всё в кабак! У нас в М. девятнадцать кабаков числится — какие тут прибытки
на ум пойдут! Он тебя утром
на базаре обманул, ан к полудню,
смотришь, его самого кабатчик до нитки обобрал, а там, по истечении времени, гляди, и у кабатчика либо выручку украли, либо безменом по темю — и дух вон. Так оно колесом и идет. И за дело! потому, дураков учить надо. Только вот что
диво: куда деньги деваются, ни у кого их нет!
В последнем антракте публика, узнав о волке, надела шубы, устремилась
на двор
смотреть на это
диво и уж в театр не возвращалась — последний акт
смотрел только один Суворов в пустом театре.
Теперь же, ну веришь ли богу, так сердце от радости выскочить и хочет, а вовсе не до песен: все бы плакал… да и все так же,
на кого ни
посмотришь… что за
диво такое!
Григорий лежал навкось кровати и спал мертвым сном; он был полураздет, но не чувствовал холода и тяжело сопел носом. Насти не было. Свахи и дружки обомлели и в недоумении
смотрели друг
на друга. В самом деле, пунька была заперта целую ночь; Григорий тут, а молодой нет.
Диво, да и только!
— Дурак, а правду понял раньше всех. Вот оно как повернулось. Я говорил: всем каторга! И — пришло. Смахнули, как пыль тряпицей. Как стружку смели. Так-то, Пётр Ильич. Да. Чёрт строгал, а ты — помогал. А — к чему всё? Грешили, грешили, — счёта нет грехам! Я всё
смотрел:
диво! Когда конец? Вот наступил
на вас конец. Отлилось вам свинцом всё это… Потеряла кибитка колесо…
— Так и сказала. «Уходом», говорит, уйду, — продолжал Патап Максимыч. — Да
посмотрела бы ты
на нее в ту пору, кумушка.
Диву дался, сначала не знал, как и говорить с ней. Гордая передо мной такая стоит, голову кверху, слез и в заводе нет, говорит как режет, а глаза как уголья, так и горят.
— Не один миллион, три, пять, десять наживешь, — с жаром стал уверять Патапа Максимыча Стуколов. — Лиха беда начать, а там загребай деньги. Золота
на Ветлуге, говорю тебе, видимо-невидимо. Чего уж я — человек бывалый, много видал золотых приисков — и в Сибири и
на Урале, а как
посмотрел я
на ветлужские палестины, так и у меня с
дива руки опустились… Да что тут толковать, слушай. Мы так положим, что
на все
на это дело нужно сто тысяч серебром.
Я стоял, прикусив губу, и неподвижно
смотрел на Игната. Лицо его с светло-русою бородою стало еще наивнее. Как будто маленький ребенок увидал неслыханное
диво, ахнул да так и застыл с разинутым ртом и широко раскрытыми глазами. Я велел дезинфицировать труп и перенести в мертвецкую, а сам побрел домой.
Все окружающие
диву давались,
смотря на нее, и даже в сердце Егора Егоровича запала надежда
на возможность объяснения с присмиревшей домоправительницей,
на освобождение его, с ее согласия, от тягостной для него связи и
на брак с Глашей, которая через несколько месяцев должна была сделаться матерью и пока тщательно скрывала свое положение, что, к счастью для нее, было еще возможно.
— Разумеется, моя прелесть! — отвечал он. — Подождем только обещанное
диво. Очень любопытно
на него
посмотреть.
— Ловишь, а тут из-под руки у тебя подхватывают. Что мы с тобой нажили? Избушку
на курьих ножках да прозвание шептунов… Велика пожива!
Посмотришь, то ли с другими боярами? Хоть бы недалеко взять Образца! Построил себе каменные палаты
на диво, поднял так, что и через Кремль поглядывают.