Неточные совпадения
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она
смотрела на низ вагонов,
на винты и цепи и
на высокие чугунные
колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними
колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.
Посмотришь на дельца иного:
Хлопочет, мечется, ему дивятся все:
Он, кажется, из кожи рвётся,
Да только всё вперёд не подаётся,
Как Белка в
колесе.
Дорога из Марьина огибала лесок; легкая пыль лежала
на ней, еще не тронутая со вчерашнего дня ни
колесом, ни ногою. Базаров невольно
посматривал вдоль той дороги, рвал и кусал траву, а сам все твердил про себя: «Экая глупость!» Утренний холодок заставил его раза два вздрогнуть… Петр уныло взглянул
на него, но Базаров только усмехнулся: он не трусил.
Он усмехался, слушая наивные восторги, и опасливо
смотрел через очки вниз. Спуск был извилист, крут, спускались
на тормозах,
колеса отвратительно скрежетали по щебню. Иногда серая лента дороги изгибалась почти под прямым углом; чернобородый кучер туго натягивал вожжи, экипаж наклонялся в сторону обрыва, усеянного острыми зубами каких-то необыкновенных камней. Это нервировало, и Самгин несколько раз пожалел о том, что сегодня Варвара разговорчива.
Через два часа Клим Самгин сидел
на скамье в парке санатории, пред ним в кресле
на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его, похожее
на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза
смотрели тускло, и было в них что-то сонное, тупое. Ветер поднимал дыбом поредевшие волосы
на его голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала
на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина...
Слушая отрывистые, свистящие слова, Самгин
смотрел, как по дорожкам парка скучные служители толкают равнодушно пред собою кресла
на колесах, а в креслах — полуживые, разбухшие тела.
Часа через три шум
на дворе, людские голоса, стук
колес и благовест вывели ее из летаргии. Она открыла глаза,
посмотрела кругом, послушала шум, пришла
на минуту в сознание, потом вдруг опять закрыла глаза и предалась снова или сну, или муке.
Я отвык в три месяца от моря и с большим неудовольствием
смотрю, как все стали по местам, как четверо рулевых будто приросли к штурвалу, ухватясь за рукоятки
колеса, как матросы полезли
на марсы и как фрегат распустил крылья, а дед начал странствовать с юта к карте и обратно.
—
Посмотри на себя,
на что ты похож стал! — упрекал его Перхунов, — точно баба! только бабы нынче этомуне верят, а ты все умен да умен был, и вдруг
колесом ходить начал! Струнников — и тот над тобой смеется!
Слепой ездил ловко и свободно, привыкнув прислушиваться к топоту других коней и к шуршанию
колес едущего впереди экипажа. Глядя
на его свободную, смелую посадку, трудно было бы угадать, что этот всадник не видит дороги и лишь привык так смело отдаваться инстинкту лошади. Анна Михайловна сначала робко оглядывалась, боясь чужой лошади и незнакомых дорог, Максим
посматривал искоса с гордостью ментора и с насмешкой мужчины над бабьими страхами.
Монета зазвенела у самых ног старого Кандыбы. Стук
колес смолк, видимо, проезжающие остановились, чтобы
посмотреть, найдут ли слепые монету. Кандыба сразу нашел ее, и
на лице появилось довольное выражение.
Филипп, с засученными рукавами рубашки, вытягивает
колесом бадью из глубокого колодца, плеская светлую воду, выливает ее в дубовую колоду, около которой в луже уже полощутся проснувшиеся утки; и я с удовольствием
смотрю на значительное, с окладистой бородой, лицо Филиппа и
на толстые жилы и мускулы, которые резко обозначаются
на его голых мощных руках, когда он делает какое-нибудь усилие.
Катенька сидела подле меня в бричке и, склонив свою хорошенькую головку, задумчиво следила за убегающей под
колесами пыльной дорогой. Я молча
смотрел на нее и удивлялся тому не детски грустному выражению, которое в первый раз встречал
на ее розовеньком личике.
— Это чтобы обмануть, обвесить, утащить —
на все первый сорт. И не то чтоб себе
на пользу — всё в кабак! У нас в М. девятнадцать кабаков числится — какие тут прибытки
на ум пойдут! Он тебя утром
на базаре обманул, ан к полудню,
смотришь, его самого кабатчик до нитки обобрал, а там, по истечении времени, гляди, и у кабатчика либо выручку украли, либо безменом по темю — и дух вон. Так оно
колесом и идет. И за дело! потому, дураков учить надо. Только вот что диво: куда деньги деваются, ни у кого их нет!
Посмотрите, как крестится и шепчет торопливо молитву
на сон грядущий Родион Антоныч; в голове кукарского Ришелье работает тысяча валов,
колес и шестерен, перемалывая перепутавшиеся впечатления тревожного дня.
Я молча
смотрел на нее. Ребра — железные прутья, тесно… Когда она говорит — лицо у ней как быстрое, сверкающее
колесо: не разглядеть отдельных спиц. Но сейчас
колесо — неподвижно. И я увидел странное сочетание: высоко вздернутые у висков темные брови — насмешливый острый треугольник, обращенный вершиною вверх — две глубокие морщинки, от носа к углам рта. И эти два треугольника как-то противоречили один другому, клали
на все лицо этот неприятный, раздражающий X — как крест: перечеркнутое крестом лицо.
Влекомые чувством любознательности, они разломали часы, чтобы
посмотреть, что внутри их заключается, и видят там
колеса, маятник и пружину, и вдруг кому-либо из них пришла
на ум догадка, что стрелки двигает пружина, значит, в его уме явилась идея часового устройства…
Увидев прикованного к столбу мельника и вокруг него уже вьющиеся струи дыма, князь вспомнил его последние слова, когда старик, заговорив его саблю,
смотрел на бадью с водою; вспомнил также князь и свое видение
на мельнице, когда он в лунную ночь, глядя под шумящее
колесо, старался увидеть свою будущность, но увидел только, как вода почервонела, подобно крови, и как заходили в ней зубчатые пилы и стали отмыкаться и замыкаться железные клещи…
Однако Джону Келли скоро стало казаться, что у незнакомца не было никаких намерений. Он просто вышел
на платформу, без всякого багажа, только с корзиной в руке, даже, по-видимому, без всякого плана действий и тупо
смотрел, как удаляется поезд. Раздался звон, зашипели
колеса, поезд пролетел по улице, мелькнул в полосе электрического света около аптеки, а затем потонул в темноте, и только еще красный фонарик сзади несколько времени посылал прощальный привет из глубины ночи…
Шакир снова засмеялся, согнувшись
колесом, упираясь руками в колени, встряхивая головою. Девушка, медленно распутывая шаль, осторожно подвигалась к окну, от неё веяло бодрым холодом,
на ресницах блестели капельки растаявшего инея, лицо горело румянцем, но глаза её припухли и
смотрели печально.
Все двигаются не торопясь и молча, а он вертится около головки — у
колеса, щупает чёрными пальцами натяжение струн, приседая,
смотрит узкими глазами вдоль них и бежит
на прямых ногах в конец пустыря, чтобы облегчить или прибавить груз.
Толстяк наконец явился, усталый, полузадохшийся, с каплями пота
на лбу, развязав галстух и сняв картуз. Молча и мрачно влез он в коляску, и в этот раз я уступил ему свое место; по крайней мере он не сидел напротив Татьяны Ивановны, которая в продолжение всей этой сцены покатывалась со смеху, била в ладоши и во весь остальной путь не могла
смотреть равнодушно
на Степана Алексеевича. Он же, с своей стороны, до самого дома не промолвил ни единого слова и упорно
смотрел, как вертелось заднее
колесо коляски.
— Вы приехали повеселиться,
посмотреть, как тут гуляют? — сказала хозяйка, причем ее сморщенное лицо извинялось за беспокойство и шум города. — Мы теперь не выходим, нет. Теперь все не так. И карнавал плох. В мое время один Бреденер запрягал двенадцать лошадей. Карльсон выпустил «Океанию»: замечательный павильон
на колесах, и я была там главной Венерой. У Лакотта в саду фонтан бил вином… О, как мы танцевали!
Пятеро солдат с площадки первого вагона
смотрели вниз
на груду тел под
колесами и — хохотали, качаясь
на ногах, держась за стойки, закидывая головы вверх и выгибаясь, теперь — они не похожи
на жестяные заводные игрушки.
Стало тихо. За окном
на крыше дома что-то негромко трещало; шум
колес и глухой говор людей несся снизу, с улицы. Самовар
на столе пел унылую песню. Щуров пристально
смотрел в стакан с чаем, поглаживал бороду, и слышно было, что в груди у него хрипит…
Купцы окружили своего оратора тесным кольцом, маслеными глазами
смотрели на него и уже не могли от возбуждения спокойно слушать его речи. Вокруг него стоял гул голосов и, сливаясь с шумом машины, с ударами
колес по воде, образовал вихрь звуков, заглушая голос старика. И кто-то в восторге визжал...
Вдали затрещали по камням
колёса экипажа, застучали подковы. Климков прижался к воротам и ждал. Мимо него проехала карета, он безучастно
посмотрел на неё, увидел два хмурых лица, седую бороду кучера, большие усы околодочного рядом с нею.
Именно такой весенний апрельский день
смотрел в окна моей комнаты, когда я проснулся
на Каменке: весна гудела
на улице, точно в воздухе катилось какое-то громадное
колесо.
Барам-то вашим это вовсе не по сердцу; да вы
на них не
смотрите; они, пожалуй, наговорят вам турусы
на колесах: и то и се, и басурманы-та мы… — не верьте! а встречайте-ка нас, как мы придем, с хлебом да с солью».
Казалось, еще немного и он услышит где-то треск механизма, поскрипывание несмазанных
колес. Когда мать заплакала,
на один миг снова мелькнуло что-то человеческое, но при первых же ее словах исчезло, и стало любопытно и ужасно
смотреть, что из глаз куклы течет вода.
Как будто сразу из вагона выкачали весь воздух: так трудно стало дышать. Выросшее сердце распирало грудь, становилось поперек горла, металось безумно — кричало в ужасе своим кроваво-полным голосом. А глаза
смотрели вниз
на подрагивающий пол, а уши слушали, как все медленнее вертелись
колеса — скользили — опять вертелись — и вдруг стали.
— Дурак, а правду понял раньше всех. Вот оно как повернулось. Я говорил: всем каторга! И — пришло. Смахнули, как пыль тряпицей. Как стружку смели. Так-то, Пётр Ильич. Да. Чёрт строгал, а ты — помогал. А — к чему всё? Грешили, грешили, — счёта нет грехам! Я всё
смотрел: диво! Когда конец? Вот наступил
на вас конец. Отлилось вам свинцом всё это… Потеряла кибитка
колесо…
Он лег
на пол, повозился немного и замолчал. Сидя у окна, я
смотрел на Волгу. Отражения луны напоминали мне огни пожара. Под луговым берегом тяжко шлепал плицами
колес буксирный пароход, три мачтовых огня плыли во тьме, касаясь звезд и порою закрывая их.
За спинами у них хаотически нагромождены ящики, машины, какие-то
колеса, аристоны, глобусы, всюду
на полках металлические вещи разных форм, и множество часов качают маятниками
на стенах. Я готов целый день
смотреть, как работают эти люди, но мое длинное тело закрывает им свет, они строят мне страшные рожи, машут руками — гонят прочь. Уходя, я с завистью думаю...
— Еще! еще! еще! ставь еще! — кричала бабушка. Я уже не противоречил и, пожимая плечами, поставил еще двенадцать фридрихсдоров.
Колесо вертелось долго. Бабушка просто дрожала, следя за
колесом. «Да неужто она и в самом деле думает опять zero выиграть?» — подумал я,
смотря на нее с удивлением. Решительное убеждение в выигрыше сияло
на лице ее, — непременное ожидание, что вот-вот сейчас крикнут: zero. Шарик вскочил в клетку.
С какою алчностью
смотрю я
на игорный стол, по которому разбросаны луидоры, фридрихсдоры и талеры,
на столбики золота, когда они от лопатки крупёра рассыпаются в горящие, как жар, кучи, или
на длинные, в аршин, столбы серебра, лежащие вокруг
колеса.
Они
смотрят на себя как
на одно из
колес машины, как
на одно из обстоятельств, управляющих ходом мировых событий.
Янкель стал
смотреть на свет какие-то шаровары, чтобы ошибкой не дать чорту новых, а в это время за рекой, по дороге из лесу, показалась пара волов. Волы сонно качали головами, телега чуть-чуть поскрипывала
колесами, а
на телеге лежал мужик Опанас Нескорый, без свитки, без шапки и сапогов, и во все горло орал песни.
Николай мысленно обругал её, вошёл в сени и заглянул в комнату: у постели, закрыв отца, держа его руку в своей, стоял доктор в белом пиджаке. Штаны
на коленях у него вздулись, это делало его кривоногим, он выгнул спину
колесом и
смотрел на часы, держа их левой рукою; за столом сидел широкорожий, краснощёкий поп Афанасий, неуклюжий и большой, точно копна, постукивал пальцами по тарелке с водой и следил, как тонут в ней мухи.
Кстати,
посмотрите на обоз. Возов сорок с чайными цибиками тянется по самой насыпи…
Колеса наполовину спрятались в глубоких колеях, тощие лошаденки вытягивают шеи… Около возов идут возчики; вытаскивая ноги из грязи и помогая лошадям, они давно уже выбились из сил… Вот часть обоза остановилась. Что такое? У одного из возов сломалось
колесо… Нет, уж лучше не
смотреть!
Действительно, странно было
смотреть на эти огромные возы, засыпанные от рогожного верху до
колес снегом, двигавшиеся совершенно одни.
Это центральное место, к которому все другие строения поселка как будто бы чувствуют почтение: сараи, сарайчики, амбары, амбарушки, хлевки и закутки, — все это с разных сторон обступило мельницу, поворотилось к ней лицом,
смотрит на ее вращающееся
колесо, как безграмотные односельчане глядят
на старушку, сотый раз повторяющую им по складам старую, тихоструйную повесть.
Отдохнувшие лошади бойко бежали по дороге. Светло-желтый песок весело шуршал под
колесами. Водка испарилась из головы Лизара, он снова примолк. Я со странным чувством, как
на что-то чужое тут и непонятное,
смотрел на него… Мы спустились в лощину.