Неточные совпадения
Позовет ли его опекун
посмотреть, как молотят рожь, или как валяют сукно
на фабрике, как белят полотна, — он увертывался и забирался
на бельведер
смотреть оттуда в лес или шел
на реку, в кусты, в чащу,
смотрел, как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула
птичка, какая она, куда села, как почесала носик; поймает ежа и возится с ним; с мальчишками удит рыбу целый день или слушает полоумного старика, который живет в землянке у околицы, как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности жестоких мук, казней и
смотрит прямо ему в рот без зубов и в глубокие впадины потухающих глаз.
Потом бежал
на Волгу, садился
на обрыв или сбегал к реке, ложился
на песок,
смотрел за каждой
птичкой, за ящерицей, за букашкой в кустах, и глядел в себя, наблюдая, отражается ли в нем картина, все ли в ней так же верно и ярко, и через неделю стал замечать, что картина пропадает, бледнеет и что ему как будто уже… скучно.
О mon cher, этот детский вопрос в наше время просто страшен: покамест эти золотые головки, с кудрями и с невинностью, в первом детстве, порхают перед тобой и
смотрят на тебя, с их светлым смехом и светлыми глазками, — то точно ангелы Божии или прелестные
птички; а потом… а потом случается, что лучше бы они и не вырастали совсем!
Господа, — воскликнул я вдруг от всего сердца, —
посмотрите кругом
на дары Божии: небо ясное, воздух чистый, травка нежная,
птички, природа прекрасная и безгрешная, а мы, только мы одни безбожные и глупые и не понимаем, что жизнь есть рай, ибо стоит только нам захотеть понять, и тотчас же он настанет во всей красоте своей, обнимемся мы и заплачем…
Голубчики мои, — дайте я вас так назову — голубчиками, потому что вы все очень похожи
на них,
на этих хорошеньких сизых
птичек, теперь, в эту минуту, как я
смотрю на ваши добрые, милые лица, — милые мои деточки, может быть, вы не поймете, что я вам скажу, потому что я говорю часто очень непонятно, но вы все-таки запомните и потом когда-нибудь согласитесь с моими словами.
На что же мне завялый твой цветок!
Куда бегу?
Смотри, вон села
птичкаНа деревце! Немножко попоет
И прочь летит: удержишь ли ее?
Вон видишь, ждут меня и ручкой манят.
Побегаем, пошутим, посмеемся,
Пошепчемся у тына под шумок,
От матушек сердитых потихоньку.
— Мала
птичка, да ноготок востер. У меня до француза в Москве целая усадьба
на Полянке была, и дом каменный, и сад, и заведения всякие, ягоды, фрукты, все свое. Только птичьего молока не было. А воротился из Юрьева,
смотрю — одни закопченные стены стоят. Так, ни за нюх табаку спалили. Вот он, пакостник, что наделал!
Смотря иногда
на большого моего сына и размышляя, что он скоро войдет в службу или, другими сказать словами, что
птичка вылетит из клетки, у меня волосы дыбом становятся.
Заметив гнездо какой-нибудь
птички, всего чаще зорьки или горихвостки, мы всякий день ходили
смотреть, как мать сидит
на яйцах; иногда, по неосторожности, мы спугивали ее с гнезда и тогда, бережно раздвинув колючие ветви барбариса или крыжовника, разглядывали, как лежат в гнезде маленькие, миленькие, пестренькие яички.
Телегин. Еду ли я по полю, Марина Тимофеевна, гуляю ли в тенистом саду,
смотрю ли
на этот стол, я испытываю неизъяснимое блаженство! Погода очаровательная,
птички поют, живем мы все в мире и согласии, — чего еще нам? (Принимая стакан.) Чувствительно вам благодарен!
Долинский сделал шаг вперед и поднял с пыльной дороги небольшую серую
птичку, за ножку которой волокся пук завялой полевой травы и не давал ей ни хода, ни полета. Дорушка взяла из рук Долинского
птичку, села
на дернистый край дорожки и стала распутывать сбившуюся траву.
Птичка с сомлевшей ножкой тихо лежала
на белой руке Доры и
смотрела на нее своими круглыми, черными глазками.
Ворона
посмотрела на желтенькую
птичку: действительно, вся желтая, — мотнула головой и проговорила...
— А я жила в клетке… в клетке и родилась, и выросла, и жила. Мне все хотелось полетать, как другие птицы. Клетка стояла
на окне, и я все
смотрела на других
птичек… Так им весело было, а в клетке так тесно. Ну девочка Аленушка принесла чашечку с водой, отворила дверку, а я и вырвалась. Летала, летала по комнате, а потом в форточку и вылетела.
На вопрос же матери, о чем я плачу, я отвечал: «Сестрица ничего не понимает…» Опять начал я спать с своей кошкой, которая так ко мне была привязана, что ходила за мной везде, как собачонка; опять принялся ловить
птичек силками, крыть их лучком и сажать в небольшую горницу, превращенную таким образом в обширный садок; опять начал любоваться своими голубями, двухохлыми и мохноногими, которые зимовали без меня в подпечках по разным дворовым избам; опять начал
смотреть, как охотники травят сорок и голубей и кормят ястребов, пущенных в зиму.
Слетка не нужно притравливать, разве для того, чтоб он брал птицу покрупнее, для гнездаря же это самое важное дело; если в клетке он не поважен щипать птицу в перьях, то иногда, будучи уже выношен хорошо, не вдруг бросится
на живую птицу, даже не
посмотрит на нее: такого ястреба с первого разу не притравишь; но если в садке ему давали иногда птиц в перьях и живых воробьев или других
птичек, то притравить его легко.
Параллельно с занятиями науки шла и охота за
птичками. Мы с Митькой очень хорошо знали, что
птичка, спугнутая с яиц, бросит их высиживать, а потому, разыскавши в садовых кустах или в лесу
птичку на яйцах, мы довольствовались наслаждением видеть, как она неподвижно припадает
на своем гнездышке, недоверчиво
смотря блестящими глазками
на любопытных, очевидно, не зная наверное, открыта ли она или нет. Но когда молодые уже вывелись,
птичка не покидает детей даже спугнутая с гнезда.
—
Посмотрите, папахен, — радостно продолжала она, садясь к нему
на колени и показывая маленький костяной лук с серебряной стрелой, — это подарил мне мой братец — Гритлих, чтобы стрелять
птичек, которые оклевывают мою любимую вишню. Он учил меня, как действовать им, но мне жаль убивать их. Они так мило щебечут и трепещут крылышками и у них такие маленькие носики, что едва ли они могут много склевать… Пусть их тешатся, и им ведь хочется есть, бедняжкам…
«
На вахтпарад, братцы,
на вахтпарад, — кричит он нам, —
смотрите, уж
птички Божьи поднялись, а нам грешно не встретить солнышко в чистом поле!» Потом разделит полк и полковую артиллерию
на две части и давай сражаться!
— Мне здесь так хорошо, как нигде не бывало, — отвечала она. — Скромная жизнь здешняя мне очень нравится. Там я жила в палатах; вспоминаю о них с благодарностью, с любовью, потому что в них получила воспитание. Все-таки это была клетка, хоть и золотая… Но здесь, по милости папаши, я хозяйка, вольная
птичка. А
посмотрите сюда (она указала Волгину из окошка
на вид за рекой): это все мои владения. Никто не мешает мне наслаждаться ими.
—
Посмотрите, папахен, — радостно продолжала она, садясь к нему
на колени и показывая маленький костяной лук с серебряною стрелою, — это подарил мне мой братец Гритлих, чтобы стрелять
птичек, которые оклевывают мою любимую вишню. Он учил меня как действовать им, но мне жаль убивать их. Они так мило щебечут и трепещут крылышками и у них такие маленькие носики, что едва ли они могут много склевать… Пусть их тешатся, и им ведь хочется есть, бедняжкам…
— Ступайте и вы благовестить, — примолвил он, и пленники его, один перед другим, тесня друг друга, спешили высыпать из своего заточения. Многие тотчас скрылись из виду; иные, как будто удивляясь неожиданной свободе своей, сели неподалеку, охорашивая крылышки и осматриваясь. Только
на дне клетки, за особенною перегородкою, осталась одна
птичка. Долго
смотрел на нее Андрюша с сожалением и нерешительностью.