Неточные совпадения
В саду,
на зеленой скамье, под
яблоней, сидела Елизавета Спивак, упираясь руками о скамью, неподвижная, как статуя; она
смотрела прямо пред собою, глаза ее казались неестественно выпуклыми и гневными, а лицо, в мелких пятнах света и тени, как будто горело и таяло.
Прижимаясь к теплому боку нахлебника, я
смотрел вместе с ним сквозь черные сучья
яблонь на красное небо, следил за полетами хлопотливых чечеток, видел, как щеглята треплют маковки сухого репья, добывая его терпкие зерна, как с поля тянутся мохнатые сизые облака с багряными краями, а под облаками тяжело летят вороны ко гнездам,
на кладбище. Всё было хорошо и как-то особенно — не по-всегдашнему — понятно и близко.
Иногда он прерывал работу, садился рядом со мною, и мы долго
смотрели в окно, как сеет дождь
на крыши,
на двор, заросший травою, как беднеют
яблони, теряя лист. Говорил Хорошее Дело скупо, но всегда какими-то нужными словами; чаще же, желая обратить
на что-либо мое внимание, он тихонько толкал меня и показывал глазом, подмигивая.
Я даже сердился
на маленькую свою подругу, доказывая ей, что после сергеевских дубов, озера и полей гадко
смотреть на наш садишко с тощими
яблонями.
Горюшина, в голубой кофточке и серой юбке, сидела
на скамье под
яблоней, спустив белый шёлковый платок с головы
на плечи,
на её светлых волосах и
на шёлке платка играли розовые пятна солнца; поглаживая щёки свои веткой берёзы, она задумчиво
смотрела в небо, и губы её двигались, точно женщина молилась.
Местами, правда, торчали еще несколько
яблонь и две старые березы, но они существовали в таком печальном виде, что грустно было
смотреть на их обломанные сучья и изуродованные пни.
—
Посмотри, Сережа, рай-то, рай-то какой! — воскликнула Катерина Львовна,
смотря сквозь покрывающие ее густые ветви цветущей
яблони на чистое голубое небо,
на котором стоял полный погожий месяц.
Катерина Львовна, не получая ответа, опять замолчала и все
смотрела сквозь бледно-розовые цветы
яблони на небо. Сергей тоже молчал; только его не занимало небо. Обхватив обеими руками свои колени. он сосредоточенно глядел
на свои сапожки.
—
Смотрю я
на тебя, отец дьякон, и думаю: старый ты человек, а глуп, прямо сказать, до святости. Ну и чего ты ерепенишься: «К Троице поеду, в баню пойду». Или вот тоже про
яблоню «белый налив». Жить тебе всего неделю, а ты…
На четвертый год, когда сошел снег, я пошел
смотреть свои
яблони.