Неточные совпадения
В мельничном флигельке скоро собрались все, то есть Нагибин, Телкин, поп Савел и Ипат, который теперь жил в деревне, так как в городе ему решительно нечего было делать. Впрочем, верный слуга Привалова не особенно горевал о таком перемещении:
барин своей женитьбой
потерял в его глазах всякую цену. «Одним словом, как есть пропащий человек!»
А уже, конечно, нельзя сказать об англичанах, чтоб они не любили
своего отечества, или чтоб они были не национальны. Расплывающаяся во все стороны Англия заселила полмира, в то время как скудная соками Франция — одни колонии
потеряла, а с другими не знает, что делать. Они ей и не нужны; Франция довольна собой и лепится все больше и больше к
своему средоточию, а средоточие — к
своему господину. Какая же независимость может быть в такой стране?
О! если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии
своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных
своих господ и кровию нашею обагрили нивы
свои! что бы тем
потеряло государство?
В доме начался ад. Людей разослали за докторами. Ольга Сергеевна то выла, то обмирала, то целовала мужнины руки, согревая их
своим дыханием. Остальные все зауряд
потеряли головы и суетились. По дому только слышалось: «
барина в гостиной паралич ударил», «переставляется
барин».
— Помилуйте, матушка Мавра Кузьмовна, — взмолился Половников, — что ж, значит, я перед
господином чиновником могу?.. если бы я теперича сказать что-нибудь от себя возможность имел, так и то, значит, меня бы в шею отселе вытолкали, потому как мое дело молчать, а не говорить… рассудите же вы, матушка, за что ж я, не будучи, можно сказать, вашему делу причинен, из-за него
свою жизнь
терять должон… ведь я, все одно, тамгу
свою господину чиновнику оставлю.
Но наступает время, когда и травля начальства и спектакли на открытом воздухе
теряют всякий интерес и привлекательность. Первый курс уже отправляется в отпуск. Юнкера старшего курса, которым осталось день, два или три до производства, крепко жмут руки
своим младшим товарищам, бывшим фараонам, и горячо поздравляют их со вступлением в училищное звание
господ обер-офицеров.
— Вот они, эти
господа! Какие-нибудь невинные удовольствия на афинских вечерах запрещают, а тут черт знает что затевают, это ничего! — шепнул он шипящим голосом
своему соседу, который в ответ на это только отвернулся от камергера: явно, что monsieur le chambellan [
господин камергер (франц.).]
потерял всякий престиж в la haute volee. [в высших сферах (франц.).]
— Загривок-то, глянь, как у
барина доброго. Вот у меня так портки не держатся, — проговорил старик, пропуская
свой удар и только, чтобы не
потерять такту, переворачивая в воздухе цепинкой.
Экзамены были сданы, и мы переезжали на дачу с легким сердцем людей, исполнивших
свой долг. Скромные размеры нашего движимого имущества произвели невыгодное впечатление на нашего нового хозяина, который, видимо, усомнился в нашей принадлежности к касте
господ. Впрочем, он успокоился, когда узнал, что мы «скубенты». Во всяком случае, мы
потеряли в его глазах по крайней мере процентов на двадцать. Другое неприятное открытие для нас заключалось в том, что под самыми окнами у нас оказался городовой.
Наши путешественники, миновав Балахну, от которой отчина боярина Кручины находилась верстах в двадцати, продолжали ехать, наблюдая глубокое молчание. Соскучив не получать ответов на
свои вопросы, Алексей, по обыкновению, принялся насвистывать песню и понукать Серко, который начинал уже приостанавливаться. Проведя часа два в сем занятии, он
потерял наконец терпение и решился снова заговорить с
своим господином.
Жить в ее близости, посещать ее, делить с ней развращенную меланхолию модной дамы, которая и тяготится и скучает светом, а вне его круга существовать не может, быть домашним другом ее и, разумеется, его превосходительства… пока… пока минет каприз и приятель-плебей
потеряет свою пикантность и тот же тучный генерал или
господин Фиников его заменит — вот это возможно, и приятно, и, пожалуй, полезно… говорит же она о полезном применении моих талантов! — а тот умысел несбыточен! несбыточен…"В душе Литвинова поднимались, как мгновенные удары ветра перед грозой, внезапные, бешеные порывы…
Не
теряя времени и спеша исследовать дело,
господин Голядкин взял
свою шляпу, вышел из комнаты, запер квартиру, зашел к дворнику, вручил ему ключ вместе с гривенником, —
господин Голядкин стал как-то необыкновенно щедр, — и пустился, куда ему следовало.
Не находя в себе никакого собственного, личного значения, не видя возможности опереться в чем-нибудь на самих себя,
потерявши благородный эгоизм самобытной личности, но будучи одержимы мелочным и грубым самолюбием, — они постоянно старались придавать себе важности непомерным превозношением
своих господ.
Лицо хозяина внезапно
потеряло свое стыдливое и сдержанное выражение; глаза его нагло заблистали, и пошлая усмешка скривила его губы; белокурый
господин смеялся как-то дрянно, с глупым визгом; но Асанов больше всех удивил меня.
Мы, делать нечего, согласились, те тоже. Стали старики судить, Иван с ними. Те говорят: «Мы с ними в партии шли. На майдане купили, деньги отдали, из тюрьмы вызволяли». Мы опять
свое: «Верно,
господа, так. А зачем вы их
потеряли? Мы с ними, может, тысячу верст прошли не на казенных хлебах, как вы. По полсутки под окнами клянчили. Себя не жалели. Два раза чуть в острог не попали, а уж им-то без нас верно, что не миновать бы каторги».
Даже
господин Безрылов
потерял всю
свою развязность. Он стоял неподвижно, держа в руке конец полога. Его щеки побагровели, а концы усов угрожающе торчали, как два копья.
Дело очень естественное: помощь, услуги, сообщничество этих людей — все считалось обязательным; они не могли и не смели не сделать так, как это им приказано; следовательно, принимая услуги их, поверяя им
свои нужды,
господин все-таки не
терял своих прав: мог их наказывать, ссылать, сечь, сколько его душе угодно было.
— Сын их единородный, — начал старик с грустною, но внушительною важностью, — единая их утеха и радость в жизни, паче всего тем, что, бывши еще в молодых и цветущих летах, а уже в больших чинах состояли, и службу
свою продолжали больше в иностранных землях, где, надо полагать, лишившись тем временем супруги
своей,
потеряли первоначально
свой рассудок, а тут и жизнь
свою кончили, оставивши на руках нашей старушки
свою — дочь, а их внуку, но и той
господь бог, по воле
своей, не дал долгого веку.
Предупредите Глафиру, что ей грозит большая опасность, что муж ее очень легко может
потерять все, и она будет ни с чем, — я это знаю наверное, потому что немножко понимаю по-польски и подслушала, как Казимира сказала это
своему bien aimé, что она этого
господина Бодростина разорит, и они это исполнят, потому что этот bien aimé самый главный зачинщик в этом деле водоснабжения, но все они, Кишенский и Алинка, и Казимира, всех нас от себя отсунули и делают все страшные подлости одни сами, все только жиды да поляки, которым в России лафа.
— Лорды и джентльмены! — напрягая
свой и без того зычный голос, произносит Боб. — Я предлагаю тотчас же бежать следом за «маэстро», упросить его вернуться, простить и не оставлять нас. Сейчас же, не
теряя ни единой минуты,
господа.
Карла, или шут, искал только угодить
своему господину, не имел что
потерять, а за щелчком не гонялся: неудовольствие посторонней знати не только не пугало его, но еще льстило его самолюбию.
— Адъютант!
Господин адъютант!.. Ради Бога… защитите… Что́ ж это будет?.. Я лекарская жена 7-го егерского… не пускают; мы отстали,
своих потеряли…