Получил письмо от Андрея Васильевича. Выразив глубокое сожаление о смерти Павлуши, которого он очень любил, Андрей Васильевич извиняется, что не может много писать, очень занят и утомлен, а по поводу некоторых моих идейных сомнений и вопросов преподает неожиданный совет:
поучиться у немцев! Вот выдержка из его удивительного письма...
Неточные совпадения
Знаю, знаю тебя, голубчик; если хочешь, всю историю твою расскажу:
учился ты
у немца, который кормил вас всех вместе, бил ремнем по спине за неаккуратность и не выпускал на улицу повесничать, и был ты чудо, а не сапожник, и не нахвалился тобою
немец, говоря с женой или с камрадом.
Он уж
учился в селе Верхлёве, верстах в пяти от Обломовки,
у тамошнего управляющего,
немца Штольца, который завел небольшой пансион для детей окрестных дворян.
Штольц был
немец только вполовину, по отцу: мать его была русская; веру он исповедовал православную; природная речь его была русская: он
учился ей
у матери и из книг, в университетской аудитории и в играх с деревенскими мальчишками, в толках с их отцами и на московских базарах. Немецкий же язык он наследовал от отца да из книг.
Его здравый смысл охотно подтрунит над сухопарым немецким рассудком; но
немцы, по словам Хоря, любопытный народец, и
поучиться у них он готов.
— Что делать! каковы уродились, таковы и есть, не посетуй, родимый! — заметила иронически Кузьмовна, —
у тебя бы
поучиться, да ты, вишь, только ложечки ковырять умеешь, а
немца наймовать силы нетутка.
Самойленко, с тех пор как уехал из Дерпта, в котором
учился медицине, редко видел
немцев и не прочел ни одной немецкой книги, но, по его мнению, все зло в политике и науке происходило от
немцев. Откуда
у него взялось такое мнение, он и сам не мог сказать, но держался его крепко.
Он
учился у отличных, по этой части,
немцев — и, во время открытий наместничеств в нашем крае, был при кухне наместника.
Страх ее оказался напрасным: добродушный
немец оставил
у себя Якова, позволил ему
учиться вместе с другими воспитанниками, кормил его (за столом его, однако, обносили десертом по будням) и платье ему перешивал из поношенных камлотовых капотов (большей частью табачного цвета) своей матери, престарелой, но еще очень бойкой и распорядительной лифляндки.
Достигаев. Чёрт его, дурака, вогнал в эту войну! Нам с
немцами надо в мире жить,
учиться у них… Ума
у царя не было, да — был хлеб! А
у нас — ни ума, ни хлеба. Сожрала война хлебец-то. Иди-иоты!.. Мир надо заключить с
немцами, а этот скопец, адвокатишко Керенский, ярится!..
Теории музыки ему не
у кого было
учиться в провинции, и он стал композитором без строгой теоретической выучки. Он мне сам говорил, что многим обязан был Владимиру Стасову. Тот знакомил его со всем, что появлялось тогда замечательного в музыкальных сферах
у немцев и французов. Через этот кружок он сделался и таким почитателем Листа и в особенности Берлиоза.
— Часто и на благо моего ближнего. Вот, хоть бы и теперь, веду речь к спасению вашего сына.
Немцы сказывали мне, Мамон бьется на верную смерть. Почему б не
поучиться и вашему сынку
у ловкого бойца, хоть бы, недалеко ходить,
у господина Антона-лекаря.