Неточные совпадения
Сегодня 11-е апреля — Пасха; была служба как следует: собрались к обедне со всех трех судов; потом разгавливались. Выписали яиц из Нагасаки, выкрасили и христосовались.
На столе
появились окорока, ростбифы, куличи —
праздник как
праздник, точно
на берегу!
Часов около девяти утра, как всегда в
праздник, рабочие стояли кучками около ворот. Все было тихо. Вдруг около одиннадцати часов совершенно неожиданно вошел через парадную лестницу с Глинищевского переулка взвод городовых с обнаженными шашками. Они быстро пробежали через бухгалтерию
на черный ход и
появились на дворе. Рабочие закричали...
Портупей-юнкер Золотов — круглый сирота; ему некуда ехать
на праздники, он заменяет фельдфебеля четвертой роты. Он выстраивает двадцать шесть явившихся юнкеров в учебной галерее в одну шеренгу и делает им перекличку. Все в порядке. И тотчас же он командует: «Смирно. Глаза налево».
Появляется с левого фланга Дрозд и здоровается с юнкерами.
Пальцы дрожали, перо прыгало, и вдруг со лба упала
на бумагу капля пота. Писатель горестно ахнул: чернила расплывались, от букв пошли во все стороны лапки. А перевернув страницу, он увидал, что фуксин прошёл сквозь бумагу и слова «деяния же его» окружились синим пятном цвета тех опухолей, которые
появлялись после
праздников под глазами рабочих. Огорчённый, он решил не трогать эту тетрадку, спрятал её и сшил другую.
Так прошли первые дни
праздника. Тихо было в Служней слободе, как в будень день. Никому
праздник на ум не шел. Белоусовские воры начали
появляться в Служней слободе среди белого дня, подъезжали к самым монастырским стенам и кричали...
На другой день Светлого
праздника к нам в дом и затем
на деревню приносили образа и
появлялись как говорили, «священники», хотя священник был один, даже без дьякона. Тем не менее церковнослужителей с их семьями, при многочисленности последних, набиралось человек двадцать, начиная с попадьи и дьячихи, которых можно было узнать по головам, тщательно завязанным шелковыми косынками с двойным отливом. Усердные люди (оброчники), все без шапок, приносили образа, в видах неприкосновенности святыни,
на полотенцах.
Праздник был в разгаре. Сменили уж третий самовар.
На столе то и дело
появлялись новые бутылки пива. Товарища Андрея Ивановича, переплетного подмастерья Генрихсена, хорошего гитариста, упросили сходить домой и принести гитару. Стали танцевать кадриль.
Наступили и прошли Рождество, Крещение, Сретенье и наконец дождались Благовещенья, а с этим в срединной России совершенно весенним
праздником стало теплеть в воздухе и
на берегах Чусовой.
Появились первые жаворонки. Люди ободрились. Все указывало
на их скорое освобождение из пещеры, которая, вначале казавшаяся казакам хоромами, стала в конце концов для них ненавистнее всякой тюрьмы.