Неточные совпадения
— Ну,
батюшка,
воля ваша, хоть
по две копейки пристегните.
— А бог их ведает,
батюшка Владимир Андреевич… Барин, слышь, не поладил с Кирилом Петровичем, а тот и подал в суд, хотя
по часту он сам себе судия. Не наше холопье дело разбирать барские
воли, а ей-богу, напрасно
батюшка ваш пошел на Кирила Петровича, плетью обуха не перешибешь.
— Ну, он поначалу было и вразумился, словно и посмирнел, а потом сходил этта
по хозяйству, все обсмотрил:"Нет, говорит,
воля твоя,
батюшка, святая, а только уж больно у тебя хозяйство хорошо! Хочу, говорит, надо всем сам головой быть, а Ванюшку не пущу!"
— Господи боже мой! — сказал Максим про себя. — Ты зришь мое сердце, ведаешь мои мысли! Ты знаешь, господи, что я не
по гордости моей, не
по духу строптивому ослушаюсь
батюшки! Прости меня, боже мой, аще преступаю твою заповедь! И ты, моя матушка, прости меня! Покидаю тебя без ведома твоего, уезжаю без благословения; знаю, матушка, что надорву тебя сердцем, но ты б не отпустила меня вольною
волей! Прости меня, государыня-матушка, не увидишь ты меня боле!
Он говорил, что она до сих пор исполняла долг свой как дочь, горячо любящая отца, и что теперь надобно также исполнить свой долг, не противореча и поступая согласно с
волею больного; что, вероятно, Николай Федорыч давно желал и давно решился, чтоб они жили в особом доме; что, конечно, трудно, невозможно ему, больному и умирающему, расстаться с Калмыком, к которому привык и который ходит за ним усердно; что
батюшке Степану Михайлычу надо открыть всю правду, а знакомым можно сказать, что Николай Федорыч всегда имел намерение, чтобы при его жизни дочь и зять зажили своим, домом и своим хозяйством; что Софья Николавна будет всякий день раза
по два навещать старика и ходить за ним почти так же, как и прежде; что в городе, конечно, все узнают со временем настоящую причину, потому что и теперь, вероятно, кое-что знают, будут бранить Калмыка и сожалеть о Софье Николавне.
— Где тебе жить в людях
по своей
воле, — продолжал он тоном презрения, — только что вот куражишься! «Я да я!», а покажи кулак: «
Батюшка, взмилуйся!», оторопел, тотчас и на попятный…
(Отцу). Ну, прощай,
батюшка! Спи, господь с тобой! А я теперь дождалась красных дней, я теперь всю ночку на
воле просижу с милым дружком под деревцем, потолкую я с ним
по душе, как только мне, девушке, хочется. Будем с ним щебетать, как ласточки, до самой ясной зореньки. Птички проснутся, защебечут по-своему, — ну, тогда уж их пора, а мы
по домам разойдемся. (Обнимает Гаврилу, садятся на скамью под дерево).
Барки в гавани были совсем готовы.
Батюшка с псаломщиком с утра были в караванной конторе, где все с нетерпением дожидались желанного пробуждения великого человека. Доктор показался в конторе только на одну минуту; у него работы было
по горло. Между прочим он успел рассказать, что Кирило умер, а Степа, кажется, поправится, если переживет сегодняшний день. Во всяком случае и больной и мертвый остаются на пристани на
волю божию: артель Силантия сегодня уплывает с караваном.
— Объявился наш
батюшка… Будет нам муку мученическую принимать от Гарусова. Слышь,
по казачьим уметам на Яике царская
воля прошла… Набегали башкиришки и сказывали.
— Батюшка-царь Петр Федорыч жалует тебя
волей, — заявил он. —
По злобе ты засажена была сюда…
Если человек знает все науки и говорит на всех языках, но не знает того, что он такое и что он должен делать, он просвещен гораздо менее той безграмотной старухи, которая верит в
батюшку спасителя, то есть в бога,
по воле которого она признает себя живущей, и знает, что этот бог требует от нее праведности.
Башкирцы и мещеряки, обольщенные подарками и обещаниями самозванца, стали нападать на русские селения и толпами переходить в шайки бунтовщиков; киргизский хан Нурали вошел в дружеские сношения с Пугачевым, мордва, черемисы, чуваши заволновались и перестали повиноваться русскому правительству, служилые калмыки бегали с форпостов, помещичьи крестьяне Оренбургского края и
по Волге заговорили о
воле, о
воле «
батюшки Петра Федоровича».
В Арзамасе, в Арзамасе, — на украсе
Соходилися молодушки в един круг,
Оне думали крепку думу заедино:
Уж мы сложимтесь, молодки,
по алтыну,
Мы пойдемте к арзамасскому воеводе.
— Ох, ты,
батюшка наш, арзамасский воевода!
Ты прими, сударь, пожалуйста, не ломайся,
Дай нам
волю, дай нам
волю над мужьями!