Неточные совпадения
Еще в первое время
по возвращении из Москвы, когда Левин
каждый раз
вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и
вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
За ним,
по другой стороне, так же быстро, направился и Самгин,
вздрагивая и отскакивая
каждый раз, когда над головой его открывалось окно; из одного женский голос крикнул...
Караулить дом Коля не боялся, с ним к тому же был Перезвон, которому повелено было лежать ничком в передней под лавкой «без движений» и который именно поэтому
каждый раз, как входил в переднюю расхаживавший
по комнатам Коля,
вздрагивал головой и давал два твердые и заискивающие удара хвостом
по полу, но увы, призывного свиста не раздавалось.
Все мне вдруг снова представилось, точно вновь повторилось: стоит он предо мною, а я бью его с размаху прямо в лицо, а он держит руки
по швам, голову прямо, глаза выпучил как во фронте,
вздрагивает с
каждым ударом и даже руки поднять, чтобы заслониться, не смеет — и это человек до того доведен, и это человек бьет человека!
По временам меня клонил сон, в глазах зеленело, голова шла кругом, и я
каждую минуту готова была упасть от утомления, но слабые стоны матери пробуждали меня, я
вздрагивала, просыпалась на мгновение, а потом дремота опять одолевала меня.
Туда
каждый день с утра до вечера водили молодых юнкеров поочередно,
по четыре, на стрельбу, следили за тем, чтобы юнкер при выстреле не зажмуривался, не
вздрагивал при отдаче, глядел бы точно на мушку сквозь прорезь прицела и нажимал бы спуск не рывком, но плавным движением.
Она невольно
каждый раз
вздрагивала, когда чувствовала, что костлявая и слегка трепещущая рука его ползет
по ее спине, но от дальнейших выражений гадливости ее удерживала мысль: Господи! хоть бы через неделю-то отпустил!
Наталья, точно каменная, стоя у печи, заслонив чело широкой спиной, неестественно громко сморкалась,
каждый раз заставляя хозяина
вздрагивать.
По стенам кухни и
по лицам людей расползались какие-то зелёные узоры, точно всё обрастало плесенью, голова Саввы — как морда сома, а пёстрая рожа Максима — железный, покрытый ржавчиной заступ. В углу, положив длинные руки на плечи Шакира, качался Тиунов, говоря...
Я еще не знал, кто такой Иван Иванович, но слышал тяжелые, слоновьи шаги
по коридору, и при
каждом шаге
вздрагивала стеклянная дверь нашего класса.
В обширном покое, за дубовым столом, покрытым остатками ужина, сидел Кручина-Шалонский с задушевным своим другом, боярином Истомою-Турениным; у дверей комнаты дремали, прислонясь к стене, двое слуг; при
каждом новом порыве ветра, от которого стучали ставни и раздавался
по лесу глухой гул, они,
вздрогнув, посматривали робко друг на друга и, казалось, не смели взглянуть на окна, из коих можно было различить, несмотря на темноту, часть западной стены и сторожевую башню, на которых отражались лучи ярко освещенного покоя.
Изредка, глухо выступая
по мягкому ковру, проходят ливрейные лакеи; громадные их икры, облеченные в тесные шелковые чулки, безмолвно
вздрагивают при
каждом шаге; почтительное трепетание дюжих мышц только усугубляет общее впечатление благолепия, благонамеренности, благоговения… Это храм! это храм!
Сильно бились сердца их, стесненные непонятным предчувствием, они шли, удерживая дыхание, скользя
по росистой траве, продираясь между коноплей и вязких гряд, зацепляя поминутно ногами или за кирпич или за хворост; вороньи пугалы казались им людьми, и
каждый раз, когда полевая крыса кидалась из-под ног их, они
вздрагивали, Борис Петрович хватался за рукоятку охотничьего ножа, а Юрий за шпагу… но, к счастию, все их страхи были напрасны, и они благополучно приближились к темному овину; хозяйка вошла туда, за нею Борис Петрович и Юрий; она подвела их к одному темному углу, где находилось два сусека, один из них с хлебом, а другой до половины наваленный соломой.
Никто не ответил. Вавило, оскалив зубы, с минуту стоял на пороге каземата и чувствовал, словно кто-то невидимый, но сильный, обняв его, упрямо толкал вперед. Притворив дверь, он, не торопясь, пошел
по коридору, дорога была ему известна. У него
вздрагивали уши; с
каждым шагом вперед он ступал всё осторожнее, стараясь не шуметь, и ему хотелось идти всё быстрее; это желание стало непобедимым, когда перед ним широко развернулся пожарный двор.
Эти разговоры взвинтили воображение, и мы невольно
вздрагивали от
каждого шороха в лесу. Меня всегда занимал вопрос об этих таинственных ночных звуках в лесу, которые на непривычного человека нагоняют панику. Откуда они, и почему они не походят ни на один дневной звук? Скрипит ли старое дерево, треснет ли сухой сучок под осторожной лапой крадущегося зверя, шарахнется ли сонная птица, — ничего не разберешь, а всего охватывает жуткое чувство страха, и мурашки бегут
по спине.
Раз
по пяти на
каждый час призывала Аксинья Захаровна Пантелея и переспрашивала его про матушкину болезнь. Но Пантелей и сам не знал хорошенько, чем захворала Манефа, слышал только от матерей, что лежит без памяти, голова как огонь, а сама то и дело
вздрагивает.
При
каждом малейшем стуке она
вздрагивала и пугливо озиралась
по сторонам.
— Бог помилует, никогда дохтура не нужны, — говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (
по воле князя всегда с жаворонками выставлялось
по одной раме в
каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофною гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья
вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.