Неточные совпадения
Сие намерение есть изобразить преемственно градоначальников, в
город Глупов от российского
правительства в разное время поставленных.
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую газету и указывая на статью о русском художнике, жившем в том же
городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры
правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
В конце ноября Дума выступила довольно единодушно оппозиционно, но тотчас же последовал раскол «прогрессивного блока», затем
правительство разогнало Союзы
городов и земств.
Вообще поляков, сосланных на житье, не теснят, но материальное положение ужасно для тех, которые не имеют состояния.
Правительство дает неимущим по 15 рублей ассигнациями в месяц; из этих денег следует платить за квартиру, одеваться, есть и отапливаться. В довольно больших
городах, в Казани, Тобольске, можно было что-нибудь выработать уроками, концертами, играя на балах, рисуя портреты, заводя танцклассы. В Перми и Вятке не было и этих средств, И несмотря на то, у русских они не просили ничего.
Когда он приехал в губернский
город, все предводители были уже налицо. Губернатор (из военных) принял их сдержанно, но учтиво; изложил непременныенамерения
правительства и изъявил надежду и даже уверенность, что господа предводители поспешат пойти навстречу этим намерениям. Случай для этого представлялся отличный: через месяц должно состояться губернское собрание, на котором и предоставлено будет господам дворянам высказать одушевляющие их чувства.
Был еще за
городом гусарский выездной манеж, состроенный из осиновых вершинок и оплетенный соломенными притугами, но это было временное здание. Хотя губернский архитектор, случайно видевший счеты, во что обошелся этот манеж
правительству, и утверждал, что здание это весьма замечательно в истории военных построек, но это нимало не касается нашего романа и притом с подробностью обработано уездным учителем Зарницыным в одной из его обличительных заметок, напечатанных в «Московских ведомостях».
Около
городов он немножко поблаговоспитанней и попов еще своих хоть повыдумал; а чем глуше, тем дичее: без попов, без брака и даже без
правительства.
В нашем же губернском
городе помещение для гимназии небольшое, и вот мне один знакомый чиновничек из гимназической канцелярии пишет, что ихнему директору секретно предписано министром народного просвещения, что не может ли он отыскать на перестройку гимназии каких-либо жертвователей из людей богатых, с обещанием награды им от
правительства.
Положение
правительств подобно положению завоевателя, который желает сохранить
город, поджигаемый самими жителями. Только что он затушит пожар в одном месте, загорается в двух других; только что он уступает огню, отломает то, что загорелось, от большого здания, — загорается с двух концов и это здание. Загорания эти еще редки, но загораются они огнем, который, начавшись с искры, не остановится до тех пор, пока не сожжет всего.
Последние, из старых крепостников, называли его якобинцем, а чиновники, имевшие от
правительства по службе секретные циркуляры, знали, что дворянину Николаю Петровичу Вышеславцеву, высланному из Парижа за участие в Коммуне в 1871 году, воспрещается министром внутренних дел проживание в столицах и губернских
городах по всей Российской империи.
Правительство примет самые жестокие меры к тому, чтобы не допустить смоленской истории, в результате которой благодаря смятению, вызванному неожиданным нападением гремучих змей, появившихся в количестве нескольких тысяч,
город загорелся во всех местах, где бросили горящие печи и начали безнадежный повальный исход.
Он поставил себя в некотором достойном отдалении от губернских властей, а избрал лучший круг из судейских и богатых дворян, живших в
городе, и принял тон легкого недовольства
правительством, умеренной либеральности и цивилизованной гражданственности.
Прежде человеколюбивый родитель, удаленный от столицы, в сельском уединении не имел средства достойным образом воспитывать своих детей — теперь, в новом порядке вещей, нашел он более возможности образовать ум и сердце их. Пребывание многих дворянских семейств в Губернских
городах и старания
Правительства способствовали везде заведению благородных училищ.
Упомянув сначала о запрещении 1796 года, указ продолжает: «Но как, с одной стороны, внешние обстоятельства, к мере сей
правительство побудившие, прошли и ныне уже не существуют, а с другой — пятилетний опыт доказал, что средство сие было и весьма недостаточно к достижению предполагаемой им цели, то по уважениям сим и признали мы справедливым, освободив сию часть от препон, по времени соделавшихся излишними и бесполезными, возвратить ее в прежнее положение…» Далее, после разрешения вновь заводить вольные типографии и печатать в них всякие книги с освидетельствованием Управы благочиния, в указе повелевается — «цензуры всякого рода, в
городах и при портах учрежденные, яко уже ненужные, упразднить» (П. С. З., № 20139).
Гетман. Без согласия со мной? (Волнуясь.) Я не согласен. Я заявляю
правительству Германии протест против таких действий. У меня есть еще возможность собрать армию в
городе и защищать Киев своими средствами. Но ответственность за разрушение столицы ляжет на германское командование. И я думаю, что
правительства Англии и Франции…
Бетлинг. Ну да! И, конечно, Швеция выдаст его нам. Вот вы, член городской управы, увлекаетесь политикой, а в
городе по улицам нельзя на автомобиле ездить. Видите? Напоминаю вам, что для политики у нас есть Временное
правительство…
Затем я вскрыл и несколько строчек, написанных на обертке удостоверения химическим способом. Здесь мой доброжелатель записал при помощи шифра несколько адресов в разных
городах Сибири и Восточной России. Это были имена лиц, принимавших участие в подпольной организации так называемого «красного креста», имевшей целью способствовать побегам, впоследствии открытой
правительством.
«При чтении статьи г. Павлов дозволил себе выражения и возгласы, не находившиеся в статье, пропущенной цензурою, и клонившиеся к возбуждению неудовольствия против
правительства. Вследствие сего, статскому советнику Платону Павлову запрещено чтение публичных лекций и сделано распоряжение о высылке его на жительство, под надзор полиции, в отдаленный уездный
город».
После долгих боев, после отступления на север бельгийской армии, много уже позднее, был занят и Антверпен: последний большой город-крепость, где сосредоточилось войско, народ и
правительство разоренной Бельгии.
Изо всех
городов, сел и деревень обширной матушки-Руси стали стекаться по первому зову
правительства молодые и старые запасные солдаты. Они покидали свои семьи, престарелых родителей, жен и детей, бросали полевые работы, оставляя неубранным хлеб на полях, чтобы стать в ряды русских войск, готовившихся к защите чести дорогой России и маленького славянского королевства.
Наталья Андреевна пришла в Петербург, куда вызвало ее
правительство для возвращения ей имения, отнятого в казну во время бироновщины. Первым делом ее, по прибытии в
город, было идти на святую для нее могилу.
Тюрьма святого Жиля находится на окраине
города, в предместье того же имени. Выстроена она только в 1884 году, стоила бельгийскому
правительству десять миллионов и представляет, так сказать, шедевр тюремного дела.
Несчастные, как будто из плена, возвратились в отечество, под защиту законной власти и
правительства. Десять дней томились они в полной неволе, десять дней было для них прервано сообщение с окрестностями и
городом.
— Возмутить всю московскую чернь, сообщить это возмущение окружным
городам, довести его до Петербурга, охватить, наконец, всю Россию и таким образом отвлечь внимание русского
правительства от наших дел.
— Надо бы принять меры, явиться в
город, показаться начальству, прикрыть измену хитрыми уверениями в преданности русскому
правительству, — подали свой голос более робкие.
С ними ничего нельзя было поделать, при слабости государственного порядка, при отсутствии границ в степи. К тому же они приносили существенную пользу своею борьбою с татарами и заселением травянистых пустынь. Вот почему
правительство вскоре бросило мысль «казнить ослушников, кто пойдет самодурью в молодечество». Оно стало прощать казакам набеги и принимало их на свою службу, с обязательством жить в пограничных
городах и сторожить границы.
Начинало светать. Весть о совершившемся перевороте с быстротою молнии разнеслась по
городу. Все лица, недовольные свергнутым
правительством, все те, кто был предан цесаревне Елизавете Петровне, в несколько часов сделавшейся из опальной великой княжны русской императрицей, торжествовали.
Самые робкие из них, по ироническому совету Волка, или попрятались в своих норах, или отправились в губернский
город показаться тамошнему начальству под личиной преданности русскому
правительству.
Самые вредные люди повешены или сидят по каторгам, крепостям и тюрьмам; другие, менее вредные десятки тысяч людей, выгнаны из столиц и больших
городов и голодные, оборванные бродят по России; явные полицейские хватают, тайные разведывают и следят; все вредные
правительству книги и газеты извлекаются из обращения.
Правительство назначило двух генеральных комиссаров или полицмейстеров и 20 комиссаров или частных приставов, поставленных во всех частях
города.