Неточные совпадения
— Кто хочет доказать, что любит меня, — глашал он, — тот пусть отрубит указательный
палец правой руки своей!
Угрюм-Бурчеев мерным шагом ходил среди всеобщего опустошения, и на губах его играла та же самая улыбка, которая озарила лицо его в ту минуту, когда он, в порыве начальстволюбия, отрубил себе указательный
палец правой руки.
Но словам этим не поверили и решили: сечь аманатов до тех пор, пока не укажут, где слобода. Но странное дело! Чем больше секли, тем слабее становилась уверенность отыскать желанную слободу! Это было до того неожиданно, что Бородавкин растерзал на себе мундир и, подняв
правую руку к небесам, погрозил
пальцем и сказал...
Взяв
правою ногой стремя, он привычным жестом уравнял между
пальцами двойные поводья, и Корд пустил руки.
— Вообще весьма неопределенные
права пассажиров на выбор места, — сказал Алексей Александрович, обтирая платком концы своих
пальцев.
Упав на колени пред постелью, он держал пред губами руку жены и целовал ее, и рука эта слабым движением
пальцев отвечала на его поцелуи. А между тем там, в ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде не было и которое так же, с тем же
правом, с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
В то время, когда один пускал кудреватыми облаками трубочный дым, другой, не куря трубки, придумывал, однако же, соответствовавшее тому занятие: вынимал, например, из кармана серебряную с чернью табакерку и, утвердив ее между двух
пальцев левой руки, оборачивал ее быстро
пальцем правой, в подобье того как земная сфера обращается около своей оси, или же просто барабанил по табакерке
пальцами, насвистывая какое-нибудь ни то ни се.
Чем больше горячился папа, тем быстрее двигались
пальцы, и наоборот, когда папа замолкал, и
пальцы останавливались; но когда Яков сам начинал говорить,
пальцы приходили в сильнейшее беспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны. По их движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли Якова; лицо же его всегда было спокойно — выражало сознание своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я
прав, а впрочем, воля ваша!
Раскольников опустил
правый локоть на стол, подпер
пальцами правой руки снизу свой подбородок и пристально уставился на Свидригайлова.
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго,
правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя
пальцами с пола, поднял всем на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою руку, показывая всем билет.
— К чему ведет нас безответственный критицизм? — спросил он и, щелкнув
пальцами правой руки по книжке, продолжал: — Эта книжка озаглавлена «Исповедь человека XX века». Автор, некто Ихоров, учит: «Сделай в самом себе лабораторию и разлагай в себе все человеческие желания, весь человеческий опыт прошлого». Он прочитал «Слепых» Метерлинка и сделал вывод: все человечество слепо.
Диомидов снова заговорил, уже вполголоса, очень быстро, заглатывая слова, дополняя их взмахами
правой руки, а
пальцами левой крепко держась за край стола.
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос у него звучный, и было странно слышать, что он звучит властно. Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только три
пальца: большой, указательный и средний.
Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая
правой рукой узенькие страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным голосом.
Лютов видел, как еще двое людей стали поднимать гроб на плечо Игната, но человек в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими руками, сжав кулаки, она ткнула Игната в лицо, он мотнул головою, покачнулся и медленно опустил гроб на землю. На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет на
пальцы правой руки.
— Не будут стрелять, старина, не будут, — сказал человек в перчатках и оторвал от снятой с
правой руки большой
палец.
Он замолчал, поднял к губам стакан воды, но, сделав
правой рукой такое движение, как будто хотел окунуть в воду
палец, — поставил стакан на место и продолжал более напряженно, даже как бы сердито, но и безнадежно...
Первую группу возглавлял сладкоречивый Ногайцев, возбуждаясь почти до слез, сложив
пальцы правой руки щепотью, он потрясал ею пред своим лицом и убеждал...
— Ничего неприличного я не сказал и не собираюсь, — грубовато заявил оратор. — А если говорю смело, так, знаете, это так и надобно, теперь даже кадеты пробуют смело говорить, — добавил он, взмахнув левой рукой, большой
палец правой он сунул за ремень, а остальные четыре
пальца быстро шевелились, сжимаясь в кулак и разжимаясь, шевелились и маленькие медные усы на пестром лице.
Засовывая
палец за воротник рубахи, он крутил шеей, освобождая кадык, дергал галстук с крупной в нем жемчужиной, выставлял вперед то одну, то другую ногу, — он хотел говорить и хотел, чтоб его слушали. Но и все тоже хотели говорить, особенно коренастый старичок, искусно зачесавший от
правого уха к левому через голый череп несколько десятков волос.
С кушетки свесилась
правая рука Лютова,
пальцы ее нехорошо изогнуты, растопырены, точно готовились схватить что-то, а указательный вытянут и указывает в пол, почти касаясь его. Срывая перчатки с рук своих, Алина причитала...
В лицо Самгина смотрели, голубовато улыбаясь, круглые, холодненькие глазки, брезгливо шевелилась толстая нижняя губа, обнажая желтый блеск золотых клыков, пухлые
пальцы правой руки играли платиновой цепочкой на животе, указательный
палец левой беззвучно тыкался в стол. Во всем поведении этого человека, в словах его, в гибкой игре голоса было что-то обидно несерьезное. Самгин сухо спросил...
— В общем она — выдуманная фигура, — вдруг сказал Попов, поглаживая, лаская трубку длинными
пальцами. — Как большинство интеллигентов. Не умеем думать по исторически данной прямой и все налево скользим. А если направо повернем, так уж до сочинения книг о религиозном значении социализма и даже вплоть до соединения с церковью… Я считаю, что
прав Плеханов: социал-демократы могут — до определенного пункта — ехать в одном вагоне с либералами. Ленин прокламирует пугачевщину.
Жутко было слышать его тяжелые вздохи и слова, которыми он захлебывался.
Правой рукой он мял щеку, красные
пальцы дергали волосы, лицо его вспухало, опадало, голубенькие зрачки точно растаяли в молоке белков. Он был жалок, противен, но — гораздо более — страшен.
— У нас есть варварская жадность к мысли, особенно — блестящей, это напоминает жадность дикарей к стеклянным бусам, — говорил Туробоев, не взглянув на Лютова, рассматривая
пальцы правой руки своей. — Я думаю, что только этим можно объяснить такие курьезы, как вольтерианцев-крепостников, дарвинистов — поповых детей, идеалистов из купечества первой гильдии и марксистов этого же сословия.
Лаская флягу
правой рукой, задумчиво почесывая
пальцем бровь, он продолжал...
Держа стакан у подбородка, он замахал
правой рукой, хватая воздух
пальцами, сжимая и разжимая кулак.
Жесткие волосы учителя, должно быть, поредели, они лежали гладко, как чепчик, под глазами вздуты синеватые пузыри, бритые щеки тоже пузырились, он часто гладил щеки и нос пухлыми
пальцами левой руки, а
правая непрерывно подносила к толстым губам варенье, бисквиты, конфекты.
Подошел Иноков, левая рука его обмотана платком, зубами и
пальцами правой он пытался завязать на платке узел, это не удавалось ему...
— Продолжай, — предложила Марина. Она была уже одета к выходу — в шляпке, в перчатке по локоть на левой руке, а в
правой кожаный портфель, свернутый в трубку; стоя пред нею, Попов лепил
пальцами в воздухе различные фигуры, точно беседуя с глухонемой.
Особенно жутко было, когда учитель, говоря, поднимал
правую руку на уровень лица своего и ощипывал в воздухе
пальцами что-то невидимое, — так повар Влас ощипывал рябчиков или другую дичь.
Лютов размахивал руками,
пальцы правой руки мелькали, точно
пальцы глухонемого, он весь дергался, как марионетка на ниточках, и смотреть на него было противно.
«Умная», — предостерегающе и уже не впервые напомнил себе Клим Иванович; комплимент ее не показался ему особенно лестным, но он был рад видеть Елену. Одетая, по обыкновению, пестро, во что-то шерстяное, мягкое, ловкая, точно котенок. Полулежа на диване с папиросой в зубах, она оживленно рассказывала, прищелкивая
пальцами правой руки...
Говоря, Кутузов постукивал
пальцем левой руки по столу, а
пальцами правой разминал папиросу, должно быть, слишком туго набитую. Из нее на стол сыпался табак, патрон, брезгливо оттопырив нижнюю губу, следил за этой операцией неодобрительно. Когда Кутузов размял папиросу, патрон, вынув платок, смахнул табак со стола на колени себе. Кутузов с любопытством взглянул на него, и Самгину показалось, что уши патрона покраснели.
Одет он был в покойный фрак, отворявшийся широко и удобно, как ворота, почти от одного прикосновения. Белье на нем так и блистало белизною, как будто под стать лысине. На указательном
пальце правой руки надет был большой массивный перстень с каким-то темным камнем.
Это было истинным громовым ударом для Ивана Матвеевича. Он вынул документ и показал трепещущим средним
пальцем правой руки ногтем вниз, на подпись Обломова и на засвидетельствование маклера.
А он прежде всего воззрился в учителя: какой он, как говорит, как нюхает табак, какие у него брови, бакенбарды; потом стал изучать болтающуюся на животе его сердоликовую печатку, потом заметил, что у него большой
палец правой руки раздвоен посередине и представляет подобие двойного ореха.
Да и все в ней отзывалось какой-то желтизной: кожа на лице и руках походила на пергамент; темненькое платье ее от ветхости тоже совсем пожелтело, а один ноготь, на указательном
пальце правой руки, не знаю почему, был залеплен желтым воском тщательно и аккуратно.
Я все мечтал — и давно мечтал — об этом вояже, может быть с той минуты, когда учитель сказал мне, что если ехать от какой-нибудь точки безостановочно, то воротишься к ней с другой стороны: мне захотелось поехать с
правого берега Волги, на котором я родился, и воротиться с левого; хотелось самому туда, где учитель указывает
пальцем быть экватору, полюсам, тропикам.
—
Правую руку поднимите, а персты сложите так вот, — сказал он медленно старческим голосом, поднимая пухлую руку с ямочками над каждым
пальцем и складывая эти
пальцы в щепоть.
На среднем
пальце правой руки красовался массивный золотой перстень с недорогим опалом.
На
правом коленке панталон была большая заплатка, а на
правом сапоге, на носке, где большой
палец, большая дырка, видно, что сильно замазанная чернилами.
— Это из чего у вас перстень? — перебил вдруг Митя, как бы выходя из какой-то задумчивости и указывая
пальцем на один из трех больших перстней, украшавших
правую ручку Николая Парфеновича.
А главное, он сам не любил свои ноги, почему-то всю жизнь находил свои большие
пальцы на обеих ногах уродливыми, особенно один грубый, плоский, как-то загнувшийся вниз ноготь на
правой ноге, и вот теперь все они увидят.
И, показав ему обе радужные кредитки, которые все время, в продолжение всего разговора, держал обе вместе за уголок большим и указательным
пальцами правой руки, он вдруг с каким-то остервенением схватил их, смял и крепко зажал в кулаке
правой руки.
Толстяк подошел к столу, сел, раскрыл книгу, достал счеты и начал откидывать и прикидывать костяшки, действуя не указательным, но третьим
пальцем правой руки: оно приличнее.
Кружок — да это пошлость и скука под именем братства и дружбы, сцепление недоразумений и притязаний под предлогом откровенности и участия; в кружке, благодаря
праву каждого приятеля во всякое время и во всякий час запускать свои неумытые
пальцы прямо во внутренность товарища, ни у кого нет чистого, нетронутого места на душе; в кружке поклоняются пустому краснобаю, самолюбивому умнику, довременному старику, носят на руках стихотворца бездарного, но с «затаенными» мыслями; в кружке молодые, семнадцатилетние малые хитро и мудрено толкуют о женщинах и любви, а перед женщинами молчат или говорят с ними, словно с книгой, — да и о чем говорят!
— На этом-то? — подхватил Ерофей и, подойдя к Касьяновой клячонке, презрительно ткнул ее третьим
пальцем правой руки в шею. — Ишь, — прибавил он с укоризной, — заснула, ворона!
Дама в трауре сидела, пододвинув кресла к столу. Левою рукою она облокотилась на стол; кисть руки поддерживала несколько наклоненную голову, закрывая висок и часть волос.
Правая рука лежала на столе, и
пальцы ее приподымались и опускались машинально, будто наигрывая какой-то мотив. Лицо дамы имело неподвижное выражение задумчивости, печальной, но больше суровой. Брови слегка сдвигались и раздвигались, сдвигались и раздвигались.
С нашей стороны было невозможно заарканить Белинского; он слал нам грозные грамоты из Петербурга, отлучал нас, предавал анафеме и писал еще злее в «Отечественных записках». Наконец он торжественно указал
пальцем против «проказы» славянофильства и с упреком повторил: «Вот вам они!», мы все понурили голову, Белинский был
прав!
«Это что за невидаль: „Вечера на хуторе близ Диканьки“? Что это за „Вечера“? И швырнул в свет какой-то пасичник! Слава богу! еще мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу! Еще мало народу, всякого звания и сброду, вымарало
пальцы в чернилах! Дернула же охота и пасичника потащиться вслед за другими!
Право, печатной бумаги развелось столько, что не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в нее».