Неточные совпадения
Изредка краснела между ними кирпичная стена, но и
та уже
во многих местах
превращалась совершенно в черную.
Как! когда заводы на Урале в течение двух веков пользовались неизменным покровительством государства, которое поддерживало их постоянными субсидиями, гарантиями и высокими тарифами; когда заводчикам задаром были отданы миллионы десятин на Урале с лесами, водами и всякими минеральными сокровищами, только насаждай отечественную горную промышленность; когда на Урале
во имя
тех же интересов горных заводов не могли существовать никакие огнедействующие заведения, и уральское железо должно совершать прогулку
во внутреннюю Россию, чтобы оттуда вернуться опять на Урал в виде павловских железных и стальных изделий, и хромистый железняк, чтобы
превратиться в краску, отправлялся в Англию, — когда все это творилось, конечно, притязания какого-то паршивого земства, которое ни с
того ни с сего принялось обкладывать заводы налогами, эти притязания просто были смешны.
Он это весьма благоразумно сделал, ибо едва только Сусанна Николаевна осталась одна в храме, как одушевлявшая ее энергия не
то что оставила ее, но
превратилась в какой-то трепет
во всем теле.
Тогда Сверстов решился укреплять нервы своего пациента воздухом и почти насильно заставлял его кататься на тройке в самые холодные и ветреные дни и, всегда сам сопровождая при этом Егора Егорыча, приказывал кучеру нестись
во все лопатки и по местам преимущественно открытым, дабы больной как можно более вдыхал в себя кислорода и таким образом из меланхолика снова
превратился бы в сангвиника, — но и
то не помогало: Егор Егорыч, конечно, возвращался домой несколько бодрее, но не надолго.
Не знаю, грустная ли фигура Гаврилы при произношении французской фразы была причиною, или предугадывалось всеми желание Фомы, чтоб все засмеялись, но только все так и покатились со смеху, лишь только Гаврила пошевелил языком. Даже генеральша изволила засмеяться. Анфиса Петровна, упав на спинку дивана, взвизгивала, закрываясь веером. Смешнее всего показалось
то, что Гаврила, видя,
во что
превратился экзамен, не выдержал, плюнул и с укоризною произнес: «Вот до какого сраму дожил на старости лет!»
Горе
той стране, в которой шайка шалопаев
во все грубы трубит: государство, mon cher! — c'est sacrrrre! [Мой милый — это свящщщщенно! (фр.)] Наверное, в этой стране государство в скором времени
превратится в расхожий пирог!
Предрешать будущее вообще трудно, но, как бы там ни было, с
той минуты, как обещано было представленье в цирке, старшая дочь, Верочка, вся
превратилась во внимание и зорко следила за поведением сестры и брата.
Как только начиналось
то, чего результатом был теперешний он, Иван Ильич, так все казавшиеся тогда радости теперь на глазах его таяли и
превращались во что-то ничтожное и часто гадкое.
Конечно, крестьянская натура крепка, и если ребенок уцелеет,
то к зрелому возрасту он
превращается почти всегда в дюжего и плечистого парня с железным здоровьем или в свежую, красную девку,
во сто крат здоровее иной барышни, с колыбели воспитанной в неге и роскоши; но ведь не всякому посчастливится уцелеть: сколько их и гибнет! сколько остается на всю жизнь уродами!
Он лжет
во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город
превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для
того только, чтобы показать всё не в настоящем виде.
Вчерашние либералы вдруг заговорили о
том, что надо вешать и расстреливать, что надо пытать хоть двух или трех из пойманных поджигателей; вчерашние ярые прогрессисты сегодня вдруг
превратились в ярых ретроградов, и сами не подозревали при этом, сколько комизма было
во вчерашнем их радикальном либеральничанье и в сегодняшней внезапной метаморфозе, и сколько гнусного в этом требовании казней и пыток.
И вот нежное, воздушно-трепетное, светлое чувство, не укладывающееся ни в слово, ни в мысль,
превращается в засушенный препарат — черствый, серый, легко ощупываемый и безнадежно мертвый. И
во имя
той именно любви, которую Толстой проповедует, хочется протестовать против него и к нему же приложить его же слова...
Мы не можем прорваться по
ту сторону добра и зла, как
того хотел Ницше, ибо нас подстерегает посюстороннее зло, и не можем остаться целиком по сю сторону добра, ибо само это добро легко
превращается во зло.
Но парламентаризм с его господством партий, стремящихся к власти, применяет лживые средства для достижения целей
во чтобы
то ни стало и вместе с
тем забывает эти цели и
превращается в самоцель.
И если бы вся жизнь человеческая могла
превратиться в сплошной творческий акт,
то времени больше не будет, не будет и будущего, как части времени, будет движение вне времени,
во вневременном бытии.
Если бы не эта съедавшая его претензия, он для
того времени был,
во всяком случае, выдающийся актер с образованием, очень бывалый, много видевший и за границей, с наклонностью к литературе (как переводчик), очень влюбленный в свое дело, приятный, воспитанный человек, не без юмора, довольно любимый товарищами. Подъедала его страсть к картежной игре, и он из богатого человека постарался
превратиться в бедняка.
То, что на Западе было научной теорией, подлежащей критике, гипотезой или
во всяком случае истиной относительной, частичной, не претендующей на всеобщность, у русских интеллигентов
превращалось в догматику,
во что-то вроде религиозного откровения.
Ей этот тихий труженик мысли пришелся очень по сердцу среди чуждого ей губернского общества. Она его сразу приласкала. В ней, как жене Гаярина, он ожидал встретить мыслящую женщину, очень близкую к его взглядам, судя по
тому, как наслышан был о прежнем Александре Ильиче. Но за последний год он увидал,
во что
превращается Гаярин, и его посещения делались все реже и реже, хотя до разговора об этом у них с Антониной Сергеевной не доходило.
Василием стояли человеческие лица,
то ярко
во всех морщинах своих освещенные желтым огнем свечей,
то смутно выступавшие из темных углов, как будто и самый воздух церкви
превратился в людей, ждущих милости и правды.
— Что же касается нарушенного вами правила, по которому нельзя делать ни надписей, ни рисунков на стенах нашей тюрьмы,
то и оно не менее логично. Пройдут годы, на вашем месте окажется, быть может, такой же узник, как и вы, и увидит начертанное вами, — разве это допустимо! Подумайте! И
во что бы, наконец,
превратились стены нашей тюрьмы, если бы каждый желающий оставлял на них свои кощунственные следы!