Неточные совпадения
Изредка краснела между ними кирпичная
стена, но и та уже во многих местах
превращалась совершенно
в черную.
Он проехал, не глядя на солдат, рассеянных по улице, — за ним, подпрыгивая
в седлах, снова потянулись казаки; один из последних, бородатый, покачнулся
в седле, выхватил из-под мышки солдата узелок, и узелок
превратился в толстую змею мехового боа; солдат взмахнул винтовкой, но бородатый казак и еще двое заставили лошадей своих прыгать, вертеться, — солдаты рассыпались, прижались к
стенам домов.
Ближе к Таврическому саду люди шли негустой, но почти сплошной толпою, на Литейном, где-то около моста, а может быть, за мостом, на Выборгской, немножко похлопали выстрелы из ружей, догорал окружный суд, от него остались только
стены, но
в их огромной коробке все еще жадно хрустел огонь, догрызая дерево, изредка
в огне что-то тяжело вздыхало, и тогда от него отрывались стайки мелких огоньков, они трепетно вылетали на воздух, точно бабочки или цветы, и быстро
превращались в темно-серый бумажный пепел.
Испуг, вызванный у Клима отвратительной сценой,
превратился в холодную злость против Алины, — ведь это по ее вине пришлось пережить такие жуткие минуты. Первый раз он испытывал столь острую злость, — ему хотелось толкать женщину, бить ее о заборы, о
стены домов, бросить
в узеньком, пустынном переулке
в сумраке вечера и уйти прочь.
Из всей обстановки кабинета Ляховского только это зеркало несколько напоминало об удобствах и известной привычке к роскоши; все остальное отличалось большой скромностью, даже некоторым убожеством:
стены были покрыты полинялыми обоями, вероятно, синего цвета; потолок из белого
превратился давно
в грязно-серый и был заткан по углам паутиной; паркетный пол давно вытерся и был покрыт донельзя измызганным ковром, потерявшим все краски и представлявшимся издали большим грязным пятном.
Когда показались первые домики, Нюрочка
превратилась вся
в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась большая площадь с двумя рядами деревянных лавчонок посредине. Одною стороною площадь подходила к закопченной кирпичной
стене фабрики, а с другой ее окружили каменные дома с зелеными крышами. К одному из таких домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий двор. На звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
Вообще Горемыкин жил полной, осмысленной жизнью только на фабрике, где чувствовал себя, как и все другие люди, но за
стенами этой фабрики он сейчас же
превращался в слепого и глухого старика, который сам тяготился своим существованием.
Долго, долго ехали мы, пока не сверкнул маленький, но такой радостный, вечно родной фонарь у ворот больницы. Он мигал, таял, вспыхивал и опять пропадал и манил к себе. И при взгляде на него несколько полегчало
в одинокой душе, и когда фонарь уже прочно утвердился перед моими глазами, когда он рос и приближался, когда
стены больницы
превратились из черных
в беловатые, я, въезжая
в ворота, уже говорил самому себе так...
Снова вбежав
в сарай, я нашел его полным густейшего дыма,
в дыму гудело, трещало, с крыши свешивались, извиваясь, красные ленты, а
стена уже
превратилась в раскаленную решетку. Дым душил меня и ослеплял, у меня едва хватило сил подкатить бочку к двери сарая,
в дверях она застряла и дальше не шла, а с крыши на меня сыпались искры, жаля кожу. Я закричал о помощи, прибежал Хохол, схватил меня за руку и вытолкнул на двор.
Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые
стены домов, когда весь город
превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать всё не
в настоящем виде.
Глаз человека благодаря усовершенствованным стеклам будет различать комара за десять верст, будет видеть сквозь
стены и землю, а сам
превратится, подобно обонятельной части теперешнего носа,
в зачаточный, воспаленный орган, который ежедневно нужно будет спринцевать, чистить и промывать.
К вечеру ненастье
превратилось в бурю, и взволнованное море перекинуло через девяносто миль свой влажный запах
в стены самого Рима.
И когда полковник одиноко, избегая шуму и беспокойства, умирал
в своем кабинетике, на турецком диване, под
стеной, увешанной длинными чубуками, — она кушала грушу дюшес, даже не подозревая, что
превращается в вдову.
И, схватив одной рукою первого попавшегося рыженького цыпленка за лапки, другой, свободной рукою он обмакнул кисть
в ведро с краской и… и
в одну минуту цыпленок из пушистого и рыженького
превратился в облизанного и черного, как галчонок. Глупая птица не понимала поступка своего благодетеля и кричала на весь курятник, точно ее собирались резать. За ним запищали и закудахтали на разные голоса другие куры и цыплята, и разом поднялся такой концерт, какого, наверное, никогда не было
в стенах курятника.
В эту самую минуту среди замка вспыхнул огненный язык, который, казалось, хотел слизать ходившие над ним тучи; дробный, сухой треск разорвал воздух, повторился
в окрестности тысячными перекатами и наконец
превратился в глухой, продолжительный стон, подобный тому, когда ураган гулит океан, качая его
в своих объятиях; остров обхватило облако густого дыма, испещренного черными пятнами, представлявшими неясные образы людей, оружий, камней; земля задрожала; воды, закипев, отхлынули от берегов острова и, показав на миг дно свое, обрисовали около него вспененную окрайницу; по озеру начали ходить белые косы; мост разлетелся — и вскоре, когда этот ад закрылся, на месте, где стояли замок, кирка, дом коменданта и прочие здания, курились только груды щебня, разорванные
стены и надломанные башни.
А ночью живые люди
превращались в призрачные тени и бесшумною толпою ходили вместе с ним, думали вместе с ним — и прозрачными сделали они
стены его дома и смешными все замки и оплоты. И мучительные, дикие сны огненной лентой развивались под его черепом.