Неточные совпадения
Эту-то науку жизни сделал он
предметом отдельного
курса воспитания, в который поступали только одни самые отличные.
Уже выйдя из университета и приготовляясь на свои две тысячи съездить за границу, Иван Федорович вдруг напечатал в одной из больших газет одну странную статью, обратившую на себя внимание даже и неспециалистов, и, главное, по
предмету, по-видимому, вовсе ему незнакомому, потому что кончил он
курс естественником.
Саша ее репетитор по занятиям медициною, но еще больше нужна его помощь по приготовлению из тех
предметов гимназического
курса для экзамена, заниматься которыми ей одной было бы уж слишком скучно; особенно ужасная вещь — это математика: едва ли не еще скучнее латинский язык; но нельзя, надобно поскучать над ними, впрочем, не очень же много: для экзамена, заменяющего гимназический аттестат, в медицинской академии требуется очень, очень немного: например, я не поручусь, что Вера Павловна когда-нибудь достигнет такого совершенства в латинском языке, чтобы перевести хотя две строки из Корнелия Непота, но она уже умеет разбирать латинские фразы, попадающиеся в медицинских книгах, потому что это знание, надобное ей, да и очень не мудреное.
— Прекрасно-с. Сядемте и будемте обсуждать
предмет ваших желаний со всех сторон. Но прежде всего прошу вас: будемте обсуждать именно тот вопрос, по поводу которого вы удостоили меня посещением. Остережемся от набегов в область других вопросов, ибо наше время — не время широких задач. Будем скромны, mesdames! He станем расплываться! Итак, вы говорите, что вам угодно посещать университетские
курсы?
— Извольте-с. Я готов дать соответствующее по сему
предмету предписание. (Я звоню; на мой призыв прибегает мой главный подчиненный.) Ваше превосходительство! потрудитесь сделать надлежащее распоряжение о допущении русских дам к слушанию университетских
курсов! Итак, сударыни, по надлежащем и всестороннем обсуждении, ваше желание удовлетворено; но я надеюсь, что вы воспользуетесь данным вам разрешением не для того, чтобы сеять семена революций, а для того, чтобы оправдать доброе мнение об вас начальства.
Буду составлять лекции и даже вперед проходить
предметы, так что на первом
курсе буду первым и напишу диссертацию; на втором
курсе уже вперед буду знать все, и меня могут перевести прямо в третий
курс, так что я восемнадцати лет кончу
курс первым кандидатом с двумя золотыми медалями, потом выдержу на магистра, на доктора и сделаюсь первым ученым в России… даже в Европе я могу быть первым ученым…
В конце лета, перед производством в первый офицерский чин, будут посланы в училище списки двухсот с лишком вакансий, имеющихся в различных полках, и право последовательного выбора будет зависеть от величины среднего балла по всем
предметам, пройденным в течение всех двух
курсов.
Курсы полдневских женщин действительно поднялись на небывалую высоту в силу того экономического закона, по которому превышение спроса увеличивает цену
предметов потребления.
Освобождают женщину на
курсах и в палатах, а смотрят на нее как на
предмет наслаждения. Научите ее, как она научена у нас, смотреть так на самую себя, и она всегда останется низшим существом. Или она будет с помощью мерзавцев-докторов предупреждать зарождение плода, т. е. будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного, но на ступень вещи, или она будет то, что она есть в большей части случаев, — больной душевно, истеричной, несчастной, какие они и есть, без возможности духовного развития.
Лекции шли правильно. Знакомство с новыми профессорами, новыми
предметами, вообще начало
курса имело для меня еще почти школьническую прелесть. Кроме того, в студенчестве начиналось новое движение, и мне казалось, что неопределенные надежды принимали осязательные формы. Несколько арестов в студенческой среде занимали всех и вызывали волнение.
"О, батенька и маменька! — думал я в то время, — зачем поскупилися вы прислать своей отменной грушевки, славящейся во всем околодке? Нас бы признали прямо философами, а через то сократился бы
курс учения нашего, и вы, хотя и вдруг, но, быть может, меньше заплатили бы, нежели теперь, уплачивая за каждый
предмет!"
Разница отводилась на самые безжизненные и скучные
предметы гимназического
курса.
Мы окончили
курс. Я поступил на историко-филологический факультет. Дробыш — в технологический институт, Израиль избрал медицину. Мы знали, что Израилю больше нравилась философия, что он зачитывался Спинозой и Лейбницем, но это была уступка горячему желанию родителей. Медицина и тогда, как теперь, была
предметом честолюбия еврейских родителей.
Разделения
предметов на факультеты не было, а следовательно, не было ни
курсов, ни переходов на них.
На первых двух
курсах медицинского факультета читаются теоретические естественнонаучные
предметы — химия, физика, ботаника, зоология, анатомия, физиология.
На втором
курсе подготовительные, теоретические
предметы закончились. Я сдал полулекарский экзамен. Начались занятия в клиниках.
Вообще с переходом в старшее отделение воспитанницы почти освобождаются от научных
предметов и вполне отдаются ремесленному труду.
Курс ученья заканчивается с поступлением в «старшие». Только раза три в неделю педагогична Антонина Николаевна знакомит девушек с кратким
курсом отечественной литературы да повторяет с ними русскую историю.
В моем родном городе Нижнем (где я родился и жил безвыездно почти до окончания
курса) и тогда уже было два средних заведения: гимназия (полуклассическая, как везде) и дворянский институт, по
курсу такая же гимназия, но с прибавкой некоторых
предметов, которых у нас не читали. Институт превратился позднее в полуоткрытое заведение, но тогда он был еще интернатом и в него принимали исключительно детей потомственных и личных дворян.
Чисто камеральных профессоров на первом
курсе значилось всего двое: ботаник и химик. Ботаник Пель, по специальности агроном, всего только с кандидатским дипломом, оказался жалким лектором, и мы стали ходить к нему по очереди, чтобы аудитория совсем не пустовала. Химик А.М.Бутлеров, тогда еще очень молодой, речистый, живой, сразу делал свой
предмет интересным, и на второй год я стал у него работать в лаборатории.
Из остальных профессоров по кафедрам политико-юридических наук пожалеть, в известной степени, можно было разве о И.К.Бабсте, которого вскоре после того перевели в Москву. Он знал меня лично, но после того, как еще на втором
курсе задал мне перевод нескольких глав из политической экономии Ж. Батиста Сэя, не вызывал меня к себе, не давал книг и не спрашивал меня, что я читаю по его
предмету. На экзамене поставил мне пять и всегда ласково здоровался со мною. Позднее я бывал у него и в Москве.
Раздобыться лекциями по всем главным
предметам было нелегко. А из побочных два
предмета «кусались» больше главных: это
курсы Спасовича и Кавелина.
Папа говорил, что все сложилось к лучшему, что Маня может поступить на фельдшерские
курсы при тульской городской больнице, что под руководством его и знакомых врачей она тут даже лучше сможет изучить практическую сторону дела, а по теоретическим
предметам он сам будет с нею заниматься.
Он ходил к ним больше года, студентом четвертого
курса, лет шесть тому назад, учил ее русским
предметам, давал ей всякие книжки. Матери ее он не понравился: раза два от него пахло вином… Только у него Тася и занималась как следует. Он ей принес Островского… И сам читал купеческие сцены пресмешно, и рассказы Слепцова хорошо читал… Что ж! Она не боится встречи с ним здесь, в этой столовой… Он все поймет…
Все второе полугодие мы занимаемся на
курсах особенно прилежно. В апреле и мае у нас экзамены по научным
предметам и переходное на второй
курс испытание уже по нашей специальности.
Она и сегодня — как все время, с тех пор, как поступила на драматические
курсы, чувствовала себя приятно настроенной. Днем — уроки из общих
предметов, а вечером она ходит на упражнения, и в них-то вся суть.