Неточные совпадения
С молодыми этими
людьми (
прибывшими почти одновременно с нами) он тоже не сказал ничего во весь обед, но видно было, однако, что знал их коротко.
Но один потерпел при выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь от жителей: он был так тронут этим, что, на прощанье, съехал с
людьми на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но
прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом знать на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
А между тем как раз у него сидели в эту минуту за ералашем прокурор и наш земский врач Варвинский, молодой
человек, только что к нам
прибывший из Петербурга, один из блистательно окончивших курс в Петербургской медицинской академии.
Лев Толстой в «Войне и мире» так описывает обед, которым в 1806 году Английский клуб чествовал
прибывшего в Москву князя Багратиона: «…Большинство присутствовавших были старые, почтенные
люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами».
Ночью около всего города запылали скирды заготовленного на зиму сена. Губернатор не успел перевезти оное в город. Противу зажигателей (уже на другой день утром) выступил майор Наумов (только что
прибывший из Яицкого городка). С ним было тысяча пятьсот
человек конницы и пехоты. Встреченный пушками, он перестреливался и отступил безо всякого успеха. Его солдаты робели, а казакам он не доверял.
Зимой того же года раздражительная, но грациозная, с прекрасными русыми в две косы волосами, Наташа Борисова умерла от чахотки; а
прибывший на летнюю вакацию Николинька, хотя и разыгрывал роль взрослого молодого
человека и пользовался баловством Марьи Петровны и обожавшей его бабушки, тем не менее имел усталый вид, и про него все говорили: нездоров.
На конюшне и везде пан полковник, осматривая, что похвалит, то немедленно выводится прочь и сдается на руки полковничьим
людям, нарочно для сего
прибывшим. Батенька от удовольствия даже облизывается, что их хозяйство одобряется паном полковником.
Прибывший «во место Аллилуя» Павлушка-дьяк был оригинал и всего менее
человек «духовенный» — оттого он по свойствам своим так скоро и получил соответственное прозвание «Пустопляс». Он был сталь беден, что казался беднее всех
людей на свете, и, по словам мужиков, пришел «не токма что голый, но ажно синий», и еще он привел с собою мать, а в руках принес лубяной туезок да гармонию, на которой играл так, что у всех, кто его слушал, ноги сами поднимались в пляс.
—
Люди дерзновенные! — раздался среди наступившей могильной тишины его грозный голос, — образумьтесь! На что покушаетесь вы и перед кем? Разве забыли вы, ослушники богопротивные, перед чьим лицом предстоите? Смиритесь и приложите внимание к грамоте, которую прочтут вам. Но предваряю вас: размыслить хорошенько, о чем пишет к вам законный ваш князь. Вот наместник его,
прибывший к нам вчера о вечерье.
Ермак Тимофеевич с болью в сердце выслушал гонца и наказал ему не говорить лишнего о бедствиях в Сибири строгановским
людям и
прибывшим ранее казакам, объявил, что двинется обратно через несколько дней.
По окончании заупокойной литургии и погребения тела в фамильном склепе князь Сергей Сергеевич пригласил всех
прибывших в свой дом помянуть, по русскому обычаю, покойную княгиню. В громадной столовой княжеского дома был великолепно сервирован стол для приглашенных. Не забыты были князем его дворовые
люди и даже крестьяне. Для первых были накрыты столы в людской, а для последних поставлены на огромном дворе княжеского дома, под открытым небом.
Вновь
прибывшие дивятся диковинной стране и диковинным
людям, бывалые объясняют им.
От такого систематического небрежения в ночь на 23 января караулы оказались спящими, конные патрули не показались в замке ни разу, стоявший около парома часовой казак самовольно отошел от своего поста за версту за сменой и, таким образом, не заметил
прибывших от Тынца
людей. Из следственного отдела также видно, что «скважин» под стеною было несколько и что через них неприятель и пробрался в замок.
—
Люди дерзновенные! — раздался среди наступившей могильной тишины его грозный голос. — Образумьтесь! На что покушаетесь вы и перед кем? Разве забыли вы, ослушники богопротивные, пред чьим лицом предстоите? Смиритесь и приложите внимание к грамоте, которую прочтут вам. Но предваряю вас: размыслить хорошенько, о чем пишет к вам законный ваш князь. Вот наместник его,
прибывший к нам вчера о вечерье.
Крестьяне рассыпались по лесу, три дня ловили мятежников, привели до семидесяти
человек; остальные тридцать успели избегнуть облав и погони, в числе их и Коса, на другой день
прибывший в Красное к воеводе.
Положим, этого не знали в обществе, но было все-таки два
человека, которые знали об этой деревенской помолвке, — один из них граф Свиридов, сильно ухаживавший за княжной, и, как казалось, пользовавшийся ее благосклонностью, а другой — Сергей Семенович Зиновьев, которому покойная Васса Семеновна написала об этом незадолго до смерти. Об этом знала княжна, лежавшая в могиле под деревянным крестом, но не знала княжна,
прибывшая в Петербург.
Весь дом заволновался. Порядок нарушился. В парадных комнатах появились
люди, которых туда не допускали никогда.
Прибывший вслед за «особой» священник, уныло заметил.