Неточные совпадения
На другой день по своем
приезде князь в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа пошел с
дочерью на воды.
Она боялась, чтобы
дочь, имевшая, как ей казалось, одно время чувство к Левину, из излишней честности не отказала бы Вронскому и вообще чтобы
приезд Левина не запутал, не задержал дела, столь близкого к окончанию.
— Позвольте, позвольте, я с вами совершенно согласен, но позвольте и мне разъяснить, — подхватил опять Раскольников, обращаясь не к письмоводителю, а все к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами обращаться тоже и к Илье Петровичу, хотя тот упорно делал вид, что роется в бумагах и презрительно не обращает на него внимания, — позвольте и мне с своей стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет, с самого
приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь на ее
дочери, обещание словесное, совершенно свободное…
О вероятном прибытии
дочери мой князь еще не знал ничего и предполагал ее возвращение из Москвы разве через неделю. Я же узнал накануне совершенно случайно: проговорилась при мне моей матери Татьяна Павловна, получившая от генеральши письмо. Они хоть и шептались и говорили отдаленными выражениями, но я догадался. Разумеется, не подслушивал: просто не мог не слушать, когда увидел, что вдруг, при известии о
приезде этой женщины, так взволновалась мать. Версилова дома не было.
Зятя Гуляев не пожелал видеть даже перед смертью и простился с ним заочно. Вечером, через несколько часов после
приезда Бахарева, он уснул на руках
дочери и Бахарева, чтоб больше не просыпаться.
Понятно, что в таком столпотворении разобраться было нелегко, и недели две после
приезда все ходили как потерянные. Искали и не находили; находили и опять теряли. Для взрослых помещичьих
дочерей — и в том числе для сестры Надежды — это было чистое мученье. Они рвались выезжать, мечтали порхать на балах, в театрах, а их держали взаперти, в вонючих каморках, и кормили мороженою домашней провизией.
После смерти Е. И. Козицкой дом перешел к ее
дочери, княгине А. Г. Белосельской-Белозерской. В этом-то самом доме находился исторический московский салон
дочери Белосельского-Белозерского — Зинаиды Волконской. Здесь в двадцатых годах прошлого столетия собирались тогдашние представители искусства и литературы. Пушкин во время своих
приездов в Москву бывал у Зинаиды Волконской, которой посвятил известное стихотворение...
— Возьмешься, Женни, хозяйничать? — спросил Петр Лукич
дочь на другой день
приезда в город.
Возвращаясь с семейных совещаний, отец рассказывал матери, что покойный дедушка еще до нашего
приезда отдал разные приказанья бабушке: назначил каждой
дочери, кроме крестной матери моей, доброй Аксиньи Степановны, по одному семейству из дворовых, а для Татьяны Степановны приказал купить сторгованную землю у башкирцев и перевести туда двадцать пять душ крестьян, которых назвал поименно; сверх того, роздал
дочерям много хлеба и всякой домашней рухляди.
Я застал старика с большой седой бородой, в одной рубахе и туфлях, с садовым ножом в руках за обрезкой фруктовых деревьев в прекрасном садике. Я передал ему поклон от
дочери и рассказал о цели моего
приезда.
Юлия Матвеевна тоже совершенно растерялась; накопленное ею присутствие духа начало оставлять ее, тем более, что
приезд Егора Егорыча и
дочери случился так неожиданно для нее; но бог, как она потом рассказывала, все устроил. Прежде Марфина к ней вошла, и вошла довольно робко, Сусанна.
Князь поместился около нее и низко-низко склонил свою голову. Елизавета Петровна, очень обрадованная возвращению
дочери и не менее того
приезду князя, не преминула, однако, отнестись к тому с маленькой укоризной.
Старшая
дочь Наташа, весьма красивая девочка, была должно быть несколько моложе меня. Петр Яковлевич, в один из наших
приездов, уверял, что в коляску надо заложить клепера и посадить в нее меня с Наташей — жениха и невесту; мне дать в руки трубку, а ей веер.
Татьяна Ивановна, войдя к хозяйке, которая со всеми своими
дочерьми сидела в спальной, тотчас же рассыпалась в разговорах: поздравила всех с
приездом Антона Федотыча, засвидетельствовала почтение от Хозарова и затем начала рассказывать, как ее однажды, когда она шла от одной знакомой вечером, остановили двое мужчин и так напугали, что она после недели две была больна горячкою, а потом принялась в этом же роде за разные анекдоты; описала несчастье одной ее знакомой, на которую тоже вечером кинулись из одного купеческого дома две собаки и укусили ей ногу; рассказала об одном знакомом ей мужчине — молодце и смельчаке, которого ночью мошенники схватили на площади и раздели донага.
Приятельница моей маменьки, вдова, имела одну
дочь, наследницу ста душ отцовских с прочими принадлежностями. Эта вдова, умирая, не имев кому поручить
дочь свою Тетясю, просила маменьку принять сироту под свое покровительство. Маменька, как были очень сердобольны ко всем несчастным, согласилися на просьбу приятельки своей и, похоронив ее, привезли Тетясю в дом к себе. Это случилось перед
приездом нашим из училища.
Тут же, только тебя усадили за жирные пироги, из которых сок так и течет от изобильной приправы масла и сметаны, вдруг входит одна из
дочерей хозяйских, или и чужая барышня, которой не было при моем
приезде, и я с нею не виделся (то есть не подходил к ее руке), то я бросаю пирог и, как салфетки при завтраке не бывает, обтираю свой замасленный и засметаненный рот носовым платком, а если позабыл его дома, то ладонью, и подхожу к ручке новопришедшей барышни.
Друзья позавтракали, и за копчушками, жаренными на масле, с пивом Пикколо рассказывал фотографу о
приезде Барнума и всю историю о его поездке с
дочерью по Европе. Петров был по натуре скептик. Он махнул рукою и сказал коротко: «Чушь». Но по мере того как завтрак подходил к концу, Петров стал все глубже задумываться и временами глядел куда-то в пространство, поверх клоуновой головы.
Вскоре после
приезда моего в деревню у Никина разыгрался настоящий роман: оказалось, что на святках он сошёлся с младшей
дочерью богача Астахова, Настей, и теперь она была непраздной от него, а отец начал истязать её, допытываясь, кто соблазнил. О ту пору Авдея не было в деревне, но узнав, что дело открылось, бросил он работу, явился к старику Астахову.
Окончилось вечернее моление. Феодор пошел к игумну, не обратив на нее ни малейшего внимания, сказал ему о причине
приезда и просил дозволения переночевать. Игумен был рад и повел Феодора к себе… Первое лицо, встретившее их, была женщина, стоявшая близ Феодора,
дочь игумна, который удалился от света, лишившись жены, и с которым был еще связан своею
дочерью; она приехала гостить к отцу и собиралась вскоре возвратиться в небольшой городок близ Александрии, где жила у сестры своей матери.
Дочери Патапа Максимыча, жившие у тетки, понравились ей. С самого
приезда в скит Марья Гавриловна ласкала девушек, особенно Настю. Бывали у нее еще Фленушка с Марьюшкой, другие редко, и то разве по делу какому.
Первый Спас на дворе — к Макарью пора. Собрался Марко Данилыч без
дочери и поселился на Гребновской пристани в своем караване. Нехорошо попахивало, да Марку Данилычу это нипочем — с малых лет привык с рыбой возиться. Дня через два либо через три после его
приезда пришел на Гребновскую огромный рыбный караван. Был он «Зиновья Доронина с зятьями».
За Нан и ее матерью, казавшеюся скорее сестрой своей
дочери, теснились надзирательницы, нянька Варвара и неожиданно вызванный начальницей по случаю торжественного
приезда попечительницы Онуфрий Ефимович Богоявленский.
В письме было сказано, что я могу спасти жизнь многих людей и сделаться посредницей при заключении мира России с Турцией, если по
приезде в Константинополь соглашусь выдать себя за
дочь императрицы Елизаветы Петровны.
Но Юрик не заболел и не простудился. Напротив, с этой злополучной ночи здоровье его быстро пошло на поправку. Он вскоре встал с постели и вместе с братьями и Маей принялся деятельно приготовляться к встрече отца и Лидочки. Юрий Денисович с
дочерью пробыли не неделю, а около двадцати дней в городе, и только по прошествии этого срока назначили письмом день своего
приезда.
До сих пор Лидия побаивалась своего шурина, но в этот
приезд он ей показался совсем другим человеком. Она чутьем истой
дочери Елены Павловны распознала, куда он стремится, и ей нечего было больше бояться. Они понимали друг друга прекрасно. Вот какого мужа ей нужно: блестящего, с красивым честолюбием, а не Виктора Павловича Нитятко: тот, если и будет министром, все равно не даст ей того, что ей надо было, не превратится в настоящего сановника, в уроженца высших сфер.
Чтобы успокоить свою
дочь, она обещала напомнить графу, чтобы он поспешил своим
приездом.
По
приезде сюда у них были три сына и три
дочери, от четырех до пятнадцати лет.
Старик ожидал со дня на день
приезда милой
дочери своей, жившей с твоим отцом под Ревелем.
По
приезде домой, граф сдал привезенную им девушку на попечение женской прислуги его дома, строго наказав ухаживать за нею, как за его
дочерью, вызвать врачей, и когда она оправится, доложить ему.
Она пришла в новое волнение, встала, перешла на другое место, оправила свою кружевную косынку и, когда лакей, доложивший о
приезде князя, скрылся за портьерой, шепнула
дочери...
Баронесса Амалия писала к своей
дочери, чтобы не беспокоились насчет ее здоровья, которое в наилучшем положении, что она радуется нечаянному
приезду Адольфа, и наказывала
дочери сколько можно ласковее принимать дорогого гостя, чаще приглашать его в Гельмет и помнить, что он жених ее.
Откройся, что ты полюбил
дочь Образца, увидав ее только раз в окно, и то по
приезде из Твери.
И вдруг известие о
приезде молодого князя Лугового открыло для материнской мечты новые горизонты. Что, если повторится с ее
дочерью судьба ее, Вассы Семеновны? Быть может, и Людмиле суждено отыскать жениха по соседству. Быть может, этот жених именно теперь уже находится в дороге.
Николай Павлович побледнел: назначенное через два часа свидание, в связи с
приездом отца Натальи Федоровны и его сватовством, хотя и стороной, снова подняло в душе идеалиста Зарудина целую бурю вчерашних сомнений. Как человек крайностей, он не сомневался долее, что отец и
дочь, быть может, по предварительному уговору — и непременно так, старался уверить он сам себя — решились расставить ему ловушку, гнусную ловушку, — пронеслось в его голове.
В Приреченской усадьбе Настасья Александровна и
дочери ее, предупрежденные о
приезде к ним дорогих гостей, встретили их с неподдельною радостью.
Через несколько дней по
приезде из Москвы, князь Владимир Шестов сделал предложение Анне Васильевне Гариной. Он обратился не к ней лично, а передал княгине Зое Александровне свои чувства к ее
дочери и умолял о ее ходатайстве в этом деле. Княгиня поблагодарила его за честь и обещала переговорить с
дочерью.
— Граф Алексей Андреевич не нынче-завтра сделает нам честь и будет просить руки нашей
дочери. Он сегодня незадолго до вашего
приезда очень прозрачно намекнул об этом.
Старик боготворил своих
дочерей, из которых старшей ко времени
приезда дяди шел уже девятый год, а младшей исполнилось четыре.
С
приездом его
дочери бюджет его доходов и расходов совершенно изменился.
После описанной трагической развязки этого процесса двор переехал в Москву. Через несколько недель, весной 1744 года, приехала принцесса Ангальт-Цербст-Бернбургская, Иоанна-Елизавета с
дочерью Софией-Августой-Фредерикой.
Приезд этот был нежданным ударом для Бестужева, мечтавшего о брачном союзе для наследника престола с принцессой Саксонской.
— Не могу знать… Я знаю только, что вчера по
приезде он посылал меня в адресный стол справляться о местожительстве графа Владимира Петровича Белавина, и вчера же вечером ездил к нему, но не застал его дома… Вернувшись, он несколько раз повторял про себя: «кажется невозможно привести этого отца к последнему вздоху его
дочери».
Князь Сергей Сергеевич зачастил своими визитами в Зиновьево. Он приезжал иногда на целые дни и в конце концов сделался своим человеком в доме княгини Полторацкой. Княгиня Васса Семеновна, сделав должное наставление своей
дочери, стала оставлять ее по временам одну с князем Сергеем Сергеевичем. Княжна Людмила и князь часто гуляли по целым часам по тенистому зиновьевскому саду. При таких частых и, главное, неожиданных
приездах князя, конечно, нельзя было скрыть от его глаз Татьяну Берестову.
Тотчас по
приезде начались сборы, окончившиеся в неделю, и князь Василий в десяти повозках выехал из Москвы с
дочерью, Яковом Потаповичем, нянькой Панкратьевной, сенными девушками молодой княжны и избранною дворнею. В число последних попали и знакомые нам Никитич и его сын Тимофей.
Ольга Николаевна, которой доложили о
приезде ее сиятельства с «барышней», как выразилась горничная, медленным шагом, точно желая отдалить роковой момент свиданья с несчастной
дочерью, вошла в гостиную.
Как подтверждение этих слухов, княжна Людмила, совершив прогулку в Луговое, принесла известие, что там деятельно готовятся к встрече молодого владельца и праха старой княгини. Княгиня Васса Семеновна, уже давно прислушивавшаяся к ходившему говору о
приезде молодого князя Лугового, обратила на известие, принесенное
дочерью, особенное внимание. Она начала строить планы относительно ожидаемого князя.