Неточные совпадения
Остаться у них я не мог; ко мне вечером хотели
приехать Фази и Шаллер, бывшие тогда в Берне; я обещал, если пробуду еще
полдня, зайти
к Фогтам и, пригласивши меньшего брата, юриста,
к себе ужинать, пошел домой. Звать старика так поздно и после такого дня я не счел возможным. Но около двенадцати часов гарсон, почтительно отворяя двери перед кем-то, возвестил нам: «Der Herr Professor Vogt», — я встал из-за стола и пошел
к нему навстречу.
К полудню приехали становой и писарь, с ними явился и наш сельский священник, горький пьяница и старый старик. Они освидетельствовали тело, взяли допросы и сели в зале писать. Поп, ничего не писавший и ничего не читавший, надел на нос большие серебряные очки и сидел молча, вздыхая, зевая и крестя рот, потом вдруг обратился
к старосте и, сделавши движение, как будто нестерпимо болит поясница, спросил его...
К сожалению, Гришка не мог поспеть в Комарево раньше вечера; помешали сосновские родственники, которые, по заведенному обычаю,
приехали прямо с погоста поминать покойника. Поминки, начавшиеся далеко за
полдень, продолжались вплоть до заката. Волей-неволей надо было ждать.
Затем все впало в обычную колею. В течение целых четырех лет Ольга Сергеевна являла собой пример скромности и материнской нежности. «Куколка», временно пренебреженный, вновь выступил на первый план и сделался предметом всевозможных восхищений. Его одевали утром, одевали в
полдень, одевали
к обеду, одевали
к вечеру. Утром
к нему
приезжал специальный детский доктор, осматривал, ощупывал, присутствовал при его купанье и всякий раз неизменно повторял одну и ту же фразу...
То же самое он сделал и у другого кабака и
к полдням слез с телеги и, отворив ворота купеческого дома, в котором останавливались все барынины люди, провел тележку, отпрег, приставил
к сену лошадь, пообедал с купеческими работниками, не преминув рассказать, за каким он важным делом
приехал, и пошел, с письмом в шапке,
к садовнику.
После
полудня к хозяину
приезжает очень высокий и очень толстый мужик, с широким, бычьим затылком и с громадными кулаками, похожий на русского ожиревшего целовальника. Зовут его Петром Петровичем. Живет он в соседнем селе и держит там с братом пятьдесят лошадей, возит вольных, поставляет на почтовую станцию тройки, землю пашет, скотом торгует, а теперь едет в Колывань по какому-то торговому делу.
По дороге их захватила метель, они долго кружили и
приехали к месту не в
полдень, как хотели, а только
к вечеру, когда уже было темно.
Старик молча взял из киота икону, которой благословлял его
к венцу и, крестообразно осенив ею сына, положил ему на голову. Благословение на братоубийство было дано. Отец и сын разошлись спать, но едва ли сомкнули в эту ночь глаза. Наступил роковой день. Наточив топор и захватив с собой как его, так и четверть ведра водки, Петр после
полудня отправился на заимку.
Приехав туда, он начал молиться и ждать.