Неточные совпадения
В день приезда Гарибальди в Лондон я его не видал, а видел море народа,
реки народа, запруженные им улицы в несколько верст, наводненные площади, везде, где был карниз, балкон, окно, выступили люди, и все это ждало в иных местах шесть часов… Гарибальди
приехал в половине третьего на станцию Нейн-Эльмс и только в половине девятого подъехал
к Стаффорд Гаузу, у подъезда которого ждал его дюк Сутерланд с женой.
Прислан был
к нам Фейер из другого города за отличие, потому что наш город торговый и на
реке судоходной стоит. Перед ним был городничий, старик, и такой слабый да добрый. Оседлали его здешние граждане. Вот
приехал Фейер на городничество, и сзывает всех заводчиков (а у нас их не мало, до пятидесяти штук в городе-то).
— Я
к нему в работники нанялся; как в Перму
приедем, слезу с парохода, прощай, ероха-воха! По железной дороге ехать, потом — по
реке да на лошадях еще; пять недель будто ехать надо, вона, куда человек забился…
Так и поехали втроем в дальнюю дорогу… Не стоит описывать, как они переехали через границу и проехали через немецкую землю; все это не так уж трудно.
К тому же, в Пруссии немало встречалось и своих людей, которые могли указать, как и что надо делать дорогой. Довольно будет сказать, что
приехали они в Гамбург и, взявши свои пожитки, отправились, не долго думая,
к реке, на пристань, чтобы там узнать, когда следует ехать дальше.
Перевоз через
реку Белую на дрянном пароме, задержавший путешественников с лишком час, подъем на крутую гору, также очень медленный, — всё это вместе взволновало нервы Софьи Николавны, раздражило ее нетерпеливую природу, и она,
приехав, наконец, домой с лихорадочным волнением подбежала
к спальне своего отца и тихо отворила дверь…
Предание, еще до сих пор свежее между казаками, говорит, что царь Иван Грозный
приезжал на Терек, вызывал с Гребня
к своему лицу стариков, дарил им землю по сю сторону
реки, увещевал жить в дружбе и обещал не принуждать их ни
к подданству, ни
к перемене веры.
Может, как вы еще молоденьким-то сюда
приезжали, так я заглядывалась и засматривалась на вас, и сколь много теперь всем сердцем своим пристрастна
к вам и жалею вас, сказать того не могу, и мое такое теперь намеренье, барин… пускай там, как собирается: ножом, что ли, режет меня али в
реке топит, а мне либо около вас жить, либо совсем не быть на белом свете: как хотите, так и делайте то!
Дней через шесть на мельницу
приехало следствие. Сняли план мельницы и плотины, измерили для чего-то глубину
реки и, пообедав под вербой, уехали, а Архип во все время следствия сидел под колесом, дрожал и глядел в сумку. Там видел он конверты с пятью печатями. День и ночь глядел он на эти печати и думал, а старуха-верба днем молчала, а ночью плакала. «Дура!» — думал Архип, прислушиваясь
к ее плачу. Через неделю Архип шел уже с сумкой в город.
И все-таки всего ему мало, этому ненасытному
к жизни человеку. Жадными, «завидущими» глазами смотрит все время Толстой на жизнь и все старается захватить в ней, ничего не упустить. Все он переиспытал, все умеет, все знает, — и не как-нибудь, не по-дилетантски, а основательно.
Приехал в Ясную Поляну один француз. Беседуя с Толстым и графиней на кругу, перед домом, француз подошел
к реку, на котором упражнялись сыновья Толстых и проделал какой-то нехитрый тур.
Вот зачем
приезжал Антон Эренштейн на Русь! Да еще затем, чтобы оставить по себе следующие почетные и правдивые строки в истории: «Врач немчин Антон приеха (в 1485)
к великому князю; его же в велице чести держал великий князь; врачеваже Каракачу, царевича Даньярова, да умори его смертным зелием за посмех. Князь же великий выдал его «татарам»… они же свели его на Москву-реку под мост зимою и зарезали ножем, как овцу».