Неточные совпадения
X л е с т а к о
в (
принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я вижу, вы благородный человек. Теперь другое
дело.
Хлестаков. Вот вздор какой! я этого не
принимаю. Ты скажи ему: что это,
в самом
деле, такое!.. Этого мало.
Ой ласточка! ой глупая!
Не вей гнезда под берегом,
Под берегом крутым!
Что
день — то прибавляется
Вода
в реке: зальет она
Детенышей твоих.
Ой бедная молодушка!
Сноха
в дому последняя,
Последняя раба!
Стерпи грозу великую,
Прими побои лишние,
А с глазу неразумного
Младенца не спускай!..
Он не без основания утверждал, что голова могла быть опорожнена не иначе как с согласия самого же градоначальника и что
в деле этом
принимал участие человек, несомненно принадлежащий к ремесленному цеху, так как на столе,
в числе вещественных доказательств, оказались: долото, буравчик и английская пилка.
К сожалению, летописец не рассказывает дальнейших подробностей этой истории.
В переписке же Пфейферши сохранились лишь следующие строки об этом
деле:"Вы, мужчины, очень счастливы; вы можете быть твердыми; но на меня вчерашнее зрелище произвело такое действие, что Пфейфер не на шутку встревожился и поскорей дал мне
принять успокоительных капель". И только.
— Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей
в себе еще не заключает, но прошу вас, моя почтеннейшая,
принять в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное нам
дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
Но Прыщ был совершенно искренен
в своих заявлениях и твердо решился следовать по избранному пути. Прекратив все
дела, он ходил по гостям,
принимал обеды и балы и даже завел стаю борзых и гончих собак, с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся
в то время
в заточении.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели
в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже
в свою бытность
в Москве слышал и говорил об этом
деле и имел свое составленное на этот счет мнение; он
принял участие
в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина —
принять с семьей участие
в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства
дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Всё это было прекрасно, но Вронский знал, что
в этом грязном
деле,
в котором он хотя и
принял участие только тем, что взял на словах ручательство зa Веневского, ему необходимо иметь эти 2500, чтоб их бросить мошеннику и не иметь с ним более никаких разговоров.
В это утро ему предстояло два
дела: во-первых,
принять и направить отправлявшуюся
в Петербург и находившуюся теперь
в Москве депутацию инородцев; во-вторых, написать обещанное письмо адвокату.
Первые два
дня после отъезда жены Алексей Александрович
принимал просителей, правителя
дел, ездил
в комитет и выходил обедать
в столовую, как и обыкновенно.
В продолжение всего
дня за самыми разнообразными разговорами,
в которых он как бы только одной внешней стороной своего ума
принимал участие, Левин, несмотря на разочарование
в перемене, долженствовавшей произойти
в нем, не переставал радостно слышать полноту своего сердца.
Он пообедал со стариком и разговорился с ним о его домашних
делах,
принимая в них живейшее участие, и сообщил ему все свои
дела и все обстоятельства, которые могли интересовать старика.
Несмотря на уверения старосты о пухлявости сена и о том, как оно улеглось
в стогах, и на его божбу о том, что всё было по-божески, Левин настаивал на своем, что сено
делили без его приказа и что он потому не
принимает этого сена зa пятьдесят возов
в стогу.
Весь
день этот Анна провела дома, то есть у Облонских, и не
принимала никого, так как уж некоторые из ее знакомых, успев узнать о ее прибытии, приезжали
в этот же
день. Анна всё утро провела с Долли и с детьми. Она только послала записочку к брату, чтоб он непременно обедал дома. «Приезжай, Бог милостив», писала она.
Он прошел
в кабинет
принимать дожидавшихся просителей и подписать некоторые бумаги, принесенные правителем
дел.
Я сидел у княгини битый час. Мери не вышла, — больна. Вечером на бульваре ее не было. Вновь составившаяся шайка, вооруженная лорнетами,
приняла в самом
деле грозный вид. Я рад, что княжна больна: они сделали бы ей какую-нибудь дерзость. У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется,
в самом
деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же люди,
в которых даже отчаяние забавно!..
— Благородный молодой человек! — сказал он, с слезами на глазах. — Я все слышал. Экой мерзавец! неблагодарный!..
Принимай их после этого
в порядочный дом! Слава Богу, у меня нет дочерей! Но вас наградит та, для которой вы рискуете жизнью. Будьте уверены
в моей скромности до поры до времени, — продолжал он. — Я сам был молод и служил
в военной службе: знаю, что
в эти
дела не должно вмешиваться. Прощайте.
Сюжет становился ежеминутно занимательнее,
принимал с каждым
днем более окончательные формы и наконец, так как есть, во всей своей окончательности, доставлен был
в собственные уши губернаторши.
Не загляни автор поглубже ему
в душу, не шевельни на
дне ее того, что ускользает и прячется от света, не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому не вверяет человек, а покажи его таким, каким он показался всему городу, Манилову и другим людям, и все были бы радешеньки и
приняли бы его за интересного человека.
На другой
день Чичиков провел вечер у председателя палаты, который
принимал гостей своих
в халате, несколько замасленном, и
в том числе двух каких-то дам.
Все мысли их были сосредоточены
в это время
в самих себе: они думали, каков-то будет новый генерал-губернатор, как возьмется за
дело и как
примет их.
«Что он
в самом
деле, — подумал про себя Чичиков, — за дурака, что ли,
принимает меня?» — и прибавил потом вслух...
— Нет, вы не так
приняли дело: шипучего мы сами поставим, — сказал председатель, — это наша обязанность, наш долг. Вы у нас гость: нам должно угощать. Знаете ли что, господа! Покамест что, а мы вот как сделаем: отправимтесь-ка все, так как есть, к полицеймейстеру; он у нас чудотворец: ему стоит только мигнуть, проходя мимо рыбного ряда или погреба, так мы, знаете ли, так закусим! да при этой оказии и
в вистишку.
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой
в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, мысли, занимающие по законам моды на целую неделю город, мысли не о том, что делается
в ее доме и
в ее поместьях, запутанных и расстроенных благодаря незнанью хозяйственного
дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление
принял модный католицизм.
На это обыкновенно замечали другие чиновники: «Хорошо тебе, шпрехен зи дейч Иван Андрейч, у тебя
дело почтовое:
принять да отправить экспедицию; разве только надуешь, заперши присутствие часом раньше, да возьмешь с опоздавшего купца за прием письма
в неуказанное время или перешлешь иную посылку, которую не следует пересылать, — тут, конечно, всякий будет святой.
— Да у вас, батюшка Константин Федорович, весь пойдет
в дело. Уж эдакого умного человека во всем свете нельзя сыскать. Ваше здоровье всяку вещь
в место поставит. Так уж прикажите
принять.
Лакей, который с виду был человек почтенный и угрюмый, казалось, горячо
принимал сторону Филиппа и был намерен во что бы то ни стало разъяснить это
дело. По невольному чувству деликатности, как будто ничего не замечая, я отошел
в сторону; но присутствующие лакеи поступили совсем иначе: они подступили ближе, с одобрением посматривая на старого слугу.
Общество было для него необходимо, где бы он ни жил;
в Москве или за границей, он всегда живал одинаково открыто и
в известные
дни принимал у себя весь город.
— Решительно ничего, Пантен. Я хочу, чтобы вы
приняли к сведению мое желание избегать всяких расспросов. Когда наступит момент, я сообщу вам,
в чем
дело. Матросам скажите, что предстоит ремонт; что местный док занят.
В вокзале хватились ее, и
дело стало
принимать размеры хлопотливые.
«Если действительно все это
дело сделано было сознательно, а не по-дурацки, если у тебя действительно была определенная и твердая цель, то каким же образом ты до сих пор даже и не заглянул
в кошелек и не знаешь, что тебе досталось, из-за чего все муки
принял и на такое подлое, гадкое, низкое
дело сознательно шел? Да ведь ты
в воду его хотел сейчас бросить, кошелек-то, вместе со всеми вещами, которых ты тоже еще не видал… Это как же?»
Раскольников усмехнулся опять. Он разом понял,
в чем
дело и на что его хотят натолкнуть; он помнил свою статью. Он решился
принять вызов.
Когда на другое утро, ровно
в одиннадцать часов, Раскольников вошел
в дом — й части,
в отделение пристава следственных
дел, и попросил доложить о себе Порфирию Петровичу, то он даже удивился тому, как долго не
принимали его: прошло по крайней мере десять минут, пока его позвали.
— Да вы… да что же вы теперь-то все так говорите, — пробормотал, наконец, Раскольников, даже не осмыслив хорошенько вопроса. «Об чем он говорит, — терялся он про себя, — неужели же
в самом
деле за невинного меня
принимает?»
Наконец, пришло известие (Дуня даже
приметила некоторое особенное волнение и тревогу
в ее последних письмах), что он всех чуждается, что
в остроге каторжные его не полюбили; что он молчит по целым
дням и становится очень бледен.
Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять. «Воля ваша, — сказал он. — Коли уж мне и вмешаться
в это
дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему по долгу службы, что
в фортеции умышляется злодействие, противное казенному интересу: не благоугодно ли будет господину коменданту
принять надлежащие меры…»
Она рассказала,
в котором часу государыня обыкновенно просыпалась, кушала кофей, прогуливалась; какие вельможи находились
в то время при ней; что изволила она вчерашний
день говорить у себя за столом, кого
принимала вечером, — словом, разговор Анны Власьевны стоил нескольких страниц исторических записок и был бы драгоценен для потомства.
Я увидел
в самом
деле на краю неба белое облачко, которое
принял было сперва за отдаленный холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран.
— А немцы все
дело говорят? — промолвил Павел Петрович, и лицо его
приняло такое безучастное, отдаленное выражение, словно он весь ушел
в какую-то заоблачную высь.
Одну из них, богиню Молчания, с пальцем на губах, привезли было и поставили; но ей
в тот же
день дворовые мальчишки отбили нос, и хотя соседний штукатур брался приделать ей нос «вдвое лучше прежнего», однако Одинцов велел ее
принять, и она очутилась
в углу молотильного сарая, где стояла долгие годы, возбуждая суеверный ужас баб.
Климу давно и хорошо знакомы были припадки красноречия Варавки, они особенно сильно поражали его во
дни усталости от деловой жизни. Клим видел, что с Варавкой на улицах люди раскланиваются все более почтительно, и знал, что
в домах говорят о нем все хуже, злее. Он
приметил также странное совпадение: чем больше и хуже говорили о Варавке
в городе, тем более неукротимо и обильно он философствовал дома.
Брезгливо вздрогнув, Клим соскочил с кровати. Простота этой девушки и раньше изредка воспринималась им как бесстыдство и нечистоплотность, но он мирился с этим. А теперь ушел от Маргариты с чувством острой неприязни к ней и осуждая себя за этот бесполезный для него визит. Был рад, что через
день уедет
в Петербург. Варавка уговорил его поступить
в институт инженеров и устроил все, что было необходимо, чтоб Клима
приняли.
Помолчав, она попросила его завтра же
принять дела от ее адвоката, а затем приблизилась вплоть, наклонилась, сжала лицо его теплыми ладонями и, заглядывая
в глаза, спросила тихо, очень ласково, но властно...
В огромном большинстве люди — это невежды, поглощенные простецким
делом питания, размножения и накопления собственности, над массой этих людей и
в самой массе шевелятся люди, которые,
приняв и освоив ту или иную систему фраз, именуют себя консерваторами, либералами, социалистами.
Вот на
днях Четвериков говорил, что
в рабочих союзах прячутся террористы, анархисты и всякие чудовища и что хозяева должны
принять все меры к роспуску союзов.
Дед Аким устроил так, что Клима все-таки
приняли в гимназию. Но мальчик считал себя обиженным учителями на экзамене, на переэкзаменовке и был уже предубежден против школы.
В первые же
дни, после того, как он надел форму гимназиста, Варавка, перелистав учебники, небрежно отшвырнул их прочь...
— Мне рассказала Китаева, а не он, он — отказался, — голова болит. Но
дело не
в этом. Я думаю — так: вам нужно вступить
в историю, основание: Михаил работает у вас, вы — адвокат, вы приглашаете к себе двух-трех членов этого кружка и объясняете им, прохвостам, социальное и физиологическое значение их дурацких забав. Так! Я — не могу этого сделать, недостаточно авторитетен для них, и у меня — надзор полиции; если они придут ко мне — это может скомпрометировать их. Вообще я не
принимаю молодежь у себя.
Вечером эти сомнения
приняли характер вполне реальный, характер обидного, незаслуженного удара. Сидя за столом, Самгин составлял план повести о
деле Марины, когда пришел Дронов, сбросил пальто на руки длинной Фелицаты, быстро прошел
в столовую, забыв снять шапку, прислонился спиной к изразцам печки и спросил, угрюмо покашливая...