Неточные совпадения
—
Проблемы индивидуального бытия наиболее резко выявляются именно в трагические эпохи смены одного класса
другим.
Но есть
другая сторона в моральной и психологической
проблеме жестокости.
Для меня не ставилась
проблема «плоти» как, например, у Мережковского и
других, для меня ставилась
проблема свободы.
Я надеюсь обратиться к этой
проблеме в
другой задуманной книге.
Проблема нового религиозного сознания в христианстве для меня стояла иначе, иначе формулировалась, чем в
других течениях русской религиозной мысли начала XX века.
Проблема в
другом, в противоположении свободы и рабства.
Социальная
проблема у меня играет гораздо большую роль, чем у
других представителей русской религиозной философии, я близок к тому течению, которое на Западе называется религиозным социализмом, но социализм этот — решительно персоналистический.
В христианстве Гюисманса нет отношения к
другим людям и к человечеству, нет даже этой
проблемы.
Но, быть может, под этим скрывается
другая проблема, более жизненная и гораздо более изначальная, предшествующая самой абстракции «субъекта»:
проблема отношения бытия к бытию, одной функции жизни к досугам функциям мировой жизни.
Дело в том, что наука строится по известным заданиям, она ставит себе лишь определенные
проблемы, а соответственно сосредоточивает и свое внимание лишь на известных явлениях, отметая
другие (напр., очевидно, что вся религиозно-историческая наука при ее основоположном и методическом рационализме строится на принципиальном отрицании чуда, и поэтому все элементы чудесного в религии, без которых, быть может, нельзя и понять последнюю, она относит к области легенд и сказок).
Возвращаясь к нашей исходной
проблеме — возможна ли религиозная философия и как она возможна, — мы должны настойчиво указать, что если действительно в основе философствования лежит некое «умное ведение», непосредственное, мистически-интуитивное постижение основ бытия,
другими словами, своеобразный философский миф, хотя и не имеющий яркости и красочности религиозного, то всякая подлинная философия мифична и постольку религиозна, и потому невозможна иррелигиозная, «независимая», «чистая» философия.
Они будут правы в своем упреке, если только и сами не будут забывать, что в этих понятиях и для них самих не содержится никакого определенного смысла, — он вкладывается только данной философемой;
другими словами,
проблема трансцендентного (и соотносительного с ним имманентного) представляет собой последнюю и наиболее обобщающую
проблему философии и, следовательно, уже включает в себя всю систему.
Скепсис в отношении к постановке трансцендентальной
проблемы религии, к возможности особой, еще четвертой, «критики» может, однако, с большей правдоподобностью основываться на
другом соображении.
Трудность философской
проблемы догмата и состоит в этой противоречивости его логической характеристики: с одной стороны, он есть суждение в понятиях и, стало быть, принадлежит имманентному, самопорождающемуся и непрерывному мышлению, а с
другой — он трансцендентен мысли, вносит в нее прерывность, нарушает ее самопорождение, падает, как аэролит, на укатанное поле мышления.
И то и
другое, и многообразие и сродство, составляет одну из важных
проблем религиозной философии.
Это во всяком случае глубокая постановка
проблемы, более глубокая, чем у анархистов-материалистов, которые всегда призывают к насилию и вводят власть и принуждение с
другого конца.
Макс Шелер, который более
других философов интересовался
проблемой антропологии, говорит: «Zu keiner Zeit der Geschiche der Mensch sich so problematisch geworden ist, wie in der Gegenwart».
Проблема человека подменяется какой-то
другой проблемой.
Но есть
другая проблема, еще более беспокойная, —
проблема отношения свободы и ценности, свободы и добра.
Другая основная
проблема антропологии есть
проблема сознательного и бессознательного.
Это совсем
другой тип в решении метафизической и религиозной
проблемы зла.
С этим связана и
проблема реализма в
другом, платонистическом и средневековом схоластическом, смысле слова,
проблема реальности универсалий.
Диспуты у нас все больше — о половых
проблемах, и молодежь валом на них валит. У нас вот с тобой — личные неудачи в сердечных делах, и мы стараемся пристально не смотреть
друг другу в глаза, чтобы не прочесть в них отчаяния. А стоят ли его эти неудачи?
Трудность
проблемы символизма в том, что, с одной стороны, всякое искусство символично, с
другой стороны, есть новое символическое искусство, которое знаменует нарождение новой души и небывшей еще формы творчества.
Как интересы и корыстные инстинкты какого-либо класса могут превращаться в идею и ценность для отдельных выходцев из
других классов, это и есть самая интересная
проблема психологии и идеологии социализма.