Неточные совпадения
Оборванные нищие,
Послышав запах пенного,
И те пришли доказывать,
Как счастливы они:
— Нас у порога лавочник
Встречает подаянием,
А в дом войдем, так из дому
Проводят до
ворот…
Чуть запоем мы песенку,
Бежит
к окну хозяюшка
С краюхою, с ножом,
А мы-то заливаемся:
«Давать давай — весь каравай,
Не мнется и не крошится,
Тебе скорей, а нам спорей...
Чебаков. Так вот что, Бальзаминов: нельзя иначе, надо непременно башмачником. А то как же вы
к ним в дом войдете? А вы наденьте сертук похуже, да фуражку, вот хоть эту, которая у вас в руках, волосы растреплите, запачкайте лицо чем-нибудь и ступайте. Позвоните у
ворот, вам отопрут, вы и скажите, что, мол, башмачник, барышням мерку снимать. Там уж знают, вас сейчас и
проведут к барышням.
Яков с Кузьмой
провели утро в слободе, под гостеприимным кровом кабака. Когда они выходили из кабака, то Кузьма принимал чрезвычайно деловое выражение лица, и чем ближе подходил
к дому, тем строже и внимательнее смотрел вокруг, нет ли беспорядка какого-нибудь, не валяется ли что-нибудь лишнее, зря, около дома, трогал замок у
ворот, цел ли он. А Яков все искал по сторонам глазами, не покажется ли церковный крест вдалеке, чтоб помолиться на него.
Дальнейшее нам известно: чтобы сбыть его с рук, она мигом уговорила его
проводить ее
к Кузьме Самсонову, куда будто бы ей ужасно надо было идти «деньги считать», и когда Митя ее тотчас же
проводил, то, прощаясь с ним у
ворот Кузьмы, взяла с него обещание прийти за нею в двенадцатом часу, чтобы
проводить ее обратно домой.
Какие светлые, безмятежные дни
проводили мы в маленькой квартире в три комнаты у Золотых
ворот и в огромном доме княгини!.. В нем была большая зала, едва меблированная, иногда нас брало такое ребячество, что мы бегали по ней, прыгали по стульям, зажигали свечи во всех канделябрах, прибитых
к стене, и, осветив залу a giorno, [ярко, как днем (ит.).] читали стихи. Матвей и горничная, молодая гречанка, участвовали во всем и дурачились не меньше нас. Порядок «не торжествовал» в нашем доме.
Наконец этот «вечер» кончился. Было далеко за полночь, когда мы с братом
проводили барышень до их тележки. Вечер был темный, небо мутное, первый снег густо белел на земле и на крышах. Я, без шапки и калош, вышел,
к нашим
воротам и смотрел вслед тележке, пока не затих звон бубенцов.
Емельян поехал
провожать Галактиона и всю дорогу имел вид человека, приготовившегося сообщить какую-то очень важную тайну. Он даже откашливался, кряхтел и поправлял
ворот ситцевой рубахи, но так ничего и не сказал. Галактион все думал об отце и приходил
к заключению, что старик серьезно повихнулся.
Уходили все; Язь
провожал нас до ограды, запирал
ворота и, прижав
к решетке темное костлявое лицо, глухо говорил...
Это помешало мне
проводить мать в церковь
к венцу, я мог только выйти за
ворота и видел, как она под руку с Максимовым, наклоня голову, осторожно ставит ноги на кирпич тротуара, на зеленые травы, высунувшиеся из щелей его, — точно она шла по остриям гвоздей.
Иногда бабушка, зазвав его в кухню, поила чаем, кормила. Как-то раз он спросил: где я? Бабушка позвала меня, но я убежал и спрятался в дровах. Не мог я подойти
к нему, — было нестерпимо стыдно пред ним, и я знал, что бабушке — тоже стыдно. Только однажды говорили мы с нею о Григории:
проводив его за
ворота, она шла тихонько по двору и плакала, опустив голову. Я подошел
к ней, взял ее руку.
Вместо ответа, Семеныч привлек
к себе бойкую девушку и поцеловал прямо в губы. Марья вся дрожала, прижавшись
к нему плечом. Это был первый мужской поцелуй, горячим лучом ожививший ее завядшее девичье сердце. Она, впрочем, сейчас же опомнилась, помогла спуститься дорогому гостю с крутой лестницы и
проводила до
ворот. Машинист, разлакомившись легкой победой, хотел еще раз обнять ее, но Марья кокетливо увернулась и только погрозила пальцем.
Таисья выбежала
провожать ее за
ворота в одном сарафане и стояла все время, пока сани спускались
к реке, объехали караванную контору и по льду мелькнули черною точкой на ту сторону, где уползала в лес змеей лесная глухая дорожка.
По поводу открытой Бычковым приписки на «рае Магомета» у Лизы задался очень веселый вечер. Переходя от одного смешного предмета
к другому, гости засиделись так долго, что когда Розанов,
проводив до
ворот Полиньку Калистратову, пришел
к своей калитке, был уже второй час ночи.
И мамаша очень плакала, и все меня целовала, и крестила в дорогу и богу молилась, и меня с собой на колени перед образом поставила и хоть очень была больна, но вышла меня
провожать к воротам, и когда я оглядывалась, она все стояла и глядела на меня, как я иду…
Пословица говорится: пешего до
ворот, конного до коня
провожают. Князь и боярин расстались на пороге сеней. Было уже темно. Проезжая вдоль частокола, Серебряный увидел в саду белое платье. Сердце его забилось. Он остановил коня.
К частоколу подошла Елена.
— Дорвались, брат! Скорей приходи! — крикнул Лукашка товарищу, слезая у соседнего двора и осторожно
проводя коня в плетеные
ворота своего двора. — Здорово, Степка! — обратился он
к немой, которая, тоже празднично разряженная, шла с улицы, чтобы принять коня. И он знаками показал ей, чтоб она поставила коня
к сену и не расседлывала его.
К удивлению моему, у
ворот ждал меня дворник; он раскрыл передо мною калитку и вызвался
проводить меня по лестнице с фонариком, который он зажег внизу, в своей дворницкой.
Кирша поехал далее, а крестьянская девушка, стоя на одном месте,
провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее
к дереву, пробрался между кустов до самых
ворот загородки. Двери избушки были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые в большом решете стояли перед ним на столе, не приподнял даже головы.
— Шабаш, ребята! — весело сказал Глеб,
проводя ладонью по краю лодки. — Теперь не грех нам отдохнуть и пообедать. Ну-ткась, пока я закричу бабам, чтоб обед собирали, пройдите-ка еще разок вон тот борт… Ну, живо! Дружней! Бог труды любит! — заключил он, поворачиваясь
к жене и посылая ее в избу. — Ну, ребята, что тут считаться! — подхватил рыбак, когда его хозяйка, сноха и Ваня пошли
к воротам. — Давайте-ка и я вам подсоблю… Молодца, сватушка Аким! Так! Сажай ее, паклю-то, сажай! Что ее жалеть!.. Еще, еще!
Зная нрав Глеба, каждый легко себе представит, как приняты были им все эти известия. Он приказал жене остаться в избе, сам поднялся с лавки,
провел ладонью по лицу своему, на котором не было уже заметно кровинки, и вышел на крылечко. Заслышав голос Дуни, раздавшийся в проулке, он остановился. Это обстоятельство дало, по-видимому, другое направление его мыслям. Он не пошел
к задним
воротам, как прежде имел намерение, но выбрался на площадку, обогнул навесы и притаился за угол.
Сказав это, Глеб повернулся
к нему спиною и пошел
к воротам.
Проводив его злобным взглядом, Гришка топнул ногою оземь и, сделав угрожающий жест, нетерпеливыми шагами вышел в задние
ворота, бормоча что-то сквозь крепко стиснутые зубы.
И жители, точно, гуляют иногда по бульвару над рекой, хотя уж и пригляделись
к красотам волжских видов; вечером сидят на завалинках у
ворот и занимаются благочестивыми разговорами; но больше
проводят время у себя дома, занимаются хозяйством, кушают, спят, — спать ложатся очень рано, так что непривычному человеку трудно и выдержать такую сонную ночь, какую они задают себе.
Телятев. Не женюсь и не женат, а должно быть, завтра
свезут меня
к Воскресенским
воротам.
— Ну, так и есть: я знал вперед, что ошибусь!.. Отворяй
ворота и
проводи меня
к своему полковнику.
Его
провожали жена и невестка, и в это время, когда на нем был хороший, чистый сюртук и в дрожки был запряжен громадный вороной жеребец, стоивший триста рублей, старик не любил, чтобы
к нему подходили мужики со своими просьбами и жалобами; он ненавидел мужиков и брезговал ими, и если видел, что какой-нибудь мужик дожидается у
ворот, то кричал гневно...
Встретились с нею, как старые друзья, сели пить чай, а она всё уговаривает, чтобы я
к отшельнице сходил, слово взяла с меня. Душевно распрощались,
проводила она меня за
ворота.
На другой день Печорин был на службе,
провел ночь в дежурной комнате и сменился в 12 часов утра. Покуда он переоделся, прошел еще час. Когда он приехал в департамент, где служил чиновник Красинский, то ему сказали, что этот чиновник куда-то ушел; Печорину дали его адрес, и он отправился
к Обухову мосту. Остановясь у
ворот одного огромного дома, он вызвал дворника и спросил, здесь ли живет чиновник Красинский.
То же самое он сделал и у другого кабака и
к полдням слез с телеги и, отворив
ворота купеческого дома, в котором останавливались все барынины люди,
провел тележку, отпрег, приставил
к сену лошадь, пообедал с купеческими работниками, не преминув рассказать, за каким он важным делом приехал, и пошел, с письмом в шапке,
к садовнику.
Мы все извинились перед дяденькой,
отвели его в комнату из дорожного платья переодеваться. Переобулся Иван Леонтьич из валенков в сапоги, одел сюртук и сел
к самовару, а матушка стала его спрашивать: по какому он такому церковному делу приехал, что даже на праздничных днях побеспокоился, и куда его попутчик от наших
ворот делся?
Но вот собака с неудовольствием отвернулась от меня и заворчала. Через минуту она бросилась
к двери. Я выпустил Цербера, и, пока он неистовствовал и заливался на своем обычном сторожевом посту, на крыше, я выглянул из сеней. Очевидно, одинокий путник, которого приближение я слышал ранее среди чуткого безмолвия морозной ночи, соблазнился моим веселым огнем. Он раздвигал теперь жерди моих
ворот, чтобы
провести во двор оседланную и навьюченную лошадь.
Пошел в кофейню
к товарищам, напился вина до чрезвычайности и
проводил время, как и прочие, по-кавалерски; а на другой день пошел гулять мимо дома, где жила моя пригляженая кукона, и вижу, она как святая сидит у окна в зеленом бархатном спенсере, на груди яркий махровый розан,
ворот низко вырезан, голая рука в широком распашном рукаве, шитом золотом, и тело… этакое удивительное розовое… из зеленого бархата, совершенно как арбуз из кожи, выглядывает.
Спустя час после всей этой тревоги дверь каморки растворилась, и показался Герасим. На нем был праздничный кафтан; он вел Муму на веревочке. Ерошка посторонился и дал ему пройти. Герасим направился
к воротам. Мальчишки и все бывшие на дворе
проводили его глазами молча. Он даже не обернулся, шапку надел только на улице. Гаврило послал вслед за ним того же Ерошку, в качестве наблюдателя. Ерошка увидал издали, что он вошел в трактир вместе с собакой, и стал дожидаться его выхода.
До полуночи просидели мы с ним, и неохотно
проводил я его за
ворота, да и он ушёл тоже нехотя. Стоя у
ворот, смотрю я, как твёрдо и споро шагает он вниз посреди улицы между тёмных изб, сонно и молча прижавшихся
к земле. Уже отогретая солнцем весны, спит она и сладко дышит во сне запахами свежих трав. Хорошо было у меня на душе в тот час — люблю я чувствовать себя на месте и у дела.
«Брань на
вороту не висла», и Свиньин очень хотел бы
свести дело
к этому благоприятному положению, но разве можно ночью доступить во дворец и тревожить великого князя?
И старик торопливым шагом побрел от
ворот, где
провожал его глазами удивленный дворник. Устинов пошел следом и стал замечать, что Лубянский усиленно старается придать себе бодрость. Но вот завернули они за угол, и здесь уже Петр Петрович не выдержал: оперши на руку голову, он прислонился локтями
к забору и как-то странно закашлялся; но это был не кашель, а глухие старческие рыдания, которые, сжимая горло, с трудом вырывались из груди.
Висленев нетерпеливо сбросил пиджак и жилетку и уже хотел совсем раздеваться, но вместо того только
завел руку за расстегнутый
ворот рубашки и до крови сжал себе ногтями кожу около сердца. Через несколько секунд он ослабил руку, подошел в раздумьи
к столу, взял перочинный ножик, открыл его и приставил
к крышке портфеля.
От возвращавшихся болгар-подводчиков Катя узнала, куда
отвезли арестованных. По набережной тянулись дворцы табачных фабрикантов-миллионеров. Среди них белел огромный особняк с воздушными шпицами, похожий на дворец Гарун-аль-Рашида в сказках. Над чугунными решетчатыми
воротами развевался красный флаг. Два часовых с винтовками отгоняли толпу женщин, теснившихся
к решетке.
Соскользнул он на мощеные плиты, кровь из-за бешмета черной рекой бежит, глаза, как у мертвого орла, темная мгла
завела… Зашатался князь Удал, гостей словно ночной ветер закружил… Спешит с кровли Тамара, а белая ручка все крепче
к вороту прижимается. Не успел дядя ейный, князь Чагадаев, на руку ее деликатно принять, — пала как свеча
к жениховым ногам.
В эту ночь еще нового раненого
провозили через Поварскую, и Мавра Кузьминишна, стоявшая у
ворот, заворотила его
к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузьминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным вéрхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.