Неточные совпадения
Клим Иванович тоже слушал чтение с приятным чувством, но ему не хотелось совпадать с Дроновым в оценке этой книги. Он слышал, как вкусно торопливый голосок
произносит необычные
фразы, обсасывает отдельные слова, смакует их. Но замечания, которыми Дронов все чаще и обильнее перебивал текст книги, скептические восклицания и мимика Дронова казались Самгину пошлыми, неуместными, раздражали его.
Она редко
произносила что-нибудь иное, кроме этих двух
фраз.
Издали длинная и тощая фигура Кумова казалась комически заносчивой, — так смешно было вздернуто его лицо, но вблизи становилось понятно, что он «задирает нос» только потому, что широкий его затылок, должно быть, неестественно тяжел; Кумов был скромен, застенчив, говорил глуховатым баском, немножко шепеляво и всегда говорил стоя; даже
произнося коротенькие
фразы, он привставал со стула, точно школьник.
Она говорила о студентах, влюбленных в актрис, о безумствах богатых кутил в «Стрельне» и у «Яра», о новых шансонетных певицах в капище Шарля Омона, о несчастных романах, запутанных драмах. Самгин находил, что говорит она не цветисто, неумело, содержание ее рассказов всегда было интереснее формы, а попытки философствовать — плоски. Вздыхая, она
произносила стертые
фразы...
Послушав минуты две давно знакомые, плоские
фразы, Самгин невольно
произнес слова, которые не хотел бы говорить вслух...
О Лидии она говорила без признаков сочувствия к ней, так же безучастно
произнесла и
фразу о детях, а эта
фраза требовала какого-то чувства: удивления, печали, иронии.
Последнюю
фразу она
произнесла угрожающе, как будто думая, что без ее работы Самгины и Варавки станут несчастнейшими людями.
Трезвый, он говорил мало, осторожно, с большим вниманием рассматривал синеватые ногти свои и сухо покашливал в рукав пиджака, а выпив,
произносил, почти всегда невпопад, многозначительные
фразы...
Из всего остренького, что он усвоил в афоризмах Варавки, размышлениях Томилина, он сплетал хорошо закругленные
фразы,
произнося их с улыбочкой человека, который не очень верит словам.
— Только все-таки «за что ты его полюбила — вот вопрос!» — подхватила, вдруг усмехнувшись шаловливо, как прежде, Лиза и ужасно похоже на меня
произнесла «вот вопрос!». И при этом, совершенно как я делаю при этой
фразе, подняла указательный палец перед глазами. Мы расцеловались, но, когда она вышла, у меня опять защемило сердце.
Лиза как-то говорила мне раз, мельком, вспоминая уже долго спустя, что я
произнес тогда эту
фразу ужасно странно, серьезно и как бы вдруг задумавшись; но в то же время «так смешно, что не было возможности выдержать»; действительно, Анна Андреевна опять рассмеялась.
— Это, крестненька, вам! —
произносит Сережка заранее затверженную
фразу и ставит гостинец на стол.
Вдова тоже приходила к отцу, хотя он не особенно любил эти посещения. Бедная женщина, в трауре и с заплаканными глазами, угнетенная и робкая, приходила к матери, что-то рассказывала ей и плакала. Бедняге все казалось, что она еще что-то должна растолковать судье; вероятно, это все были ненужные пустяки, на которые отец только отмахивался и
произносил обычную у него в таких случаях
фразу...
«Разрешение» он
произнес смягченным голосом. «Епитимий не налагаю. Помолись по усердию… и за меня грешного», — прибавил он вдруг, и эта последняя
фраза вновь кинула мне краску в лицо и вызвала на глаза слезы от горького сознания вынужденного лицемерия…
В этих случаях он всегда
произносил неизменную
фразу: «Здорова ли ты, моя голубка?» — после чего усаживался за стол и уже почти ничего не говорил, разве изредка сообщал что-либо о дубовых валах и шестернях.
Несколько раз в продолжение суток Горизонт заходил в третий класс, в два вагона, разделенные друг от друга чуть ли не целым поездом. В одном вагоне сидели три красивые женщины в обществе чернобородого, молчаливого сумрачного мужчины. С ним Горизонт перекидывался странными
фразами на каком-то специальном жаргоне. Женщины глядели на него тревожно, точно желая и не решаясь о чем-то спросить. Раз только, около полудня, одна из них позволила себе робко
произнести...
Никто ее не понял, кроме Рязанова, который, не глядя на нее, медленно
произнес своим бархатным актерским голосом классическую, всем известную латинскую
фразу...
— Не знаю, это так ли-с! — начал говорить Вихров (ему очень уж противна показалась эта битая и избитая
фраза молодого правителя канцелярии, которую он, однако,
произнес таким вещим голосом, как бы сам только вчера открыл это), — и вряд ли те воеводы и наместники были так дурны.
Я помню, например, как наш почтенный Виктор Петрович Замин, сам бедняк и почти без пристанища, всей душой своей только и болел, что о русском крестьянине, как Николай Петрович Живин, служа стряпчим, ничего в мире не
произносил с таким ожесточением, как известную
фразу в студенческой песне: «Pereat justitia!», как Всеволод Никандрыч, компрометируя себя, вероятно, на своем служебном посту, ненавидел и возмущался крепостным правом!..
Несмотря на легкий и даже шутливый тон, с которым Наташа
произнесла эту
фразу, со смехом на губах, никогда еще я не видал ее до такой степени раздраженною.
–"Дурные поступки сами в себе заключают свое осуждение", —
произнес красный как рак Коронат, словно клещами вытянули из него эту
фразу.
— Здравствуйте, Яков Васильич! Давно мы с вами не видались! —
произнес старик, протягивая ему руку, но не приподымаясь с кресел, и до такой степени сумел совладеть с собой, что ноты неприязни не почувствовалось в этой
фразе.
Гарсиа был Отелло — я был Яго — и когда он
произносил эту
фразу…»
Когда им случалось обращаться к нему с каким-нибудь серьезным вопросом (чего они, впрочем, уже старались избегать), если они спрашивали его мнения про какой-нибудь роман или про его занятия в университете, он делал им гримасу и молча уходил или отвечал какой-нибудь исковерканной французской
фразой: ком си три жоли и т. п., или, сделав серьезное, умышленно глупое лицо, говорил какое-нибудь слово, не имеющее никакого смысла и отношения с вопросом,
произносил, вдруг сделав мутные глаза, слова: булку, или поехали, или капусту, или что-нибудь в этом роде.
— Все-таки странно! —
произнес владыко, и при этом у него на губах пробежала такая усмешка, которою он как бы дополнял: «Что такое ныне значит масонство?.. Пустая
фраза без всякого содержания!». Но вслух он проговорил: — Хоть отец Василий и не хотел обратиться ко мне, но прошу вас заверить его, что я, из уважения к его учености, а также в память нашего товарищества, считаю непременным долгом для себя повысить его.
Мы удивленно переглянулись, но оказалось, что никто из нас этой
фразы не
произносил. В то же время мы почувствовали какое-то дуновение, как у спиритов на сеансах. И вдруг мимо нас шмыгнуло гороховое пальто и сейчас же растаяло в воздухе.
(Здесь репортер выражает сожаление, что он не в силах передать ни великолепного жеста, ни возвышенного пафоса, с каким мистер Гомперс
произнес последнюю
фразу.
Не знаю, грустная ли фигура Гаврилы при произношении французской
фразы была причиною, или предугадывалось всеми желание Фомы, чтоб все засмеялись, но только все так и покатились со смеху, лишь только Гаврила пошевелил языком. Даже генеральша изволила засмеяться. Анфиса Петровна, упав на спинку дивана, взвизгивала, закрываясь веером. Смешнее всего показалось то, что Гаврила, видя, во что превратился экзамен, не выдержал, плюнул и с укоризною
произнес: «Вот до какого сраму дожил на старости лет!»
Я оборвал
фразу и водрузил трубку на место. Это было внезапным мозговым отвращением к бесцельным словам, какие начал я
произносить по инерции. Что переменилось бы, узнай я, куда уехала Биче Сениэль? Итак, она продолжала свой путь, — наверное, в духе безмятежного приказания жизни, как это было на набережной, — а я опустился в кресло, внутренне застегнувшись и пытаясь увлечься книгой, по первым строкам которой видел уже, что предстоит скука счетом из пятисот страниц.
Мне показалось, что он доволен, увидев меня. Не теряя времени, я пригласил его выкурить сигару, взял бодрый, живой тон, рассказал анекдот и, когда увидел, что он изменил несколько напряженную позу на непринужденную и стал связно
произносить довольно длинные
фразы, — сказал ему, что «Бегущая по волнам» — самое великолепное парусное судно, какое мне приходилось видеть.
Затем стали подходить другие приказчики и поздравлять с законным браком. Все они были одеты по моде и имели вид вполне порядочных, воспитанных людей. Говорили они на о, г
произносили как латинское g; оттого, что почти через каждые два слова они употребляли с, их поздравления, произносимые скороговоркой, например
фраза: «желаю вам-с всего хорошего-с» слышалась так, будто кто хлыстом бил по воздуху — «жвыссс».
Не лежит сердце к этому вопросу — да и полно!"Ну, там как-нибудь", или:"Будем надеяться, что дальнейшие успехи цивилизации" — вот
фразы, которые обыкновенно
произносят уста мои в подобных случаях, и хотя я очень хорошо понимаю, что
фразы эти ничего не разъясняют, но, может быть, именно потому-то и говорю их, что действительное разъяснение этого предмета только завело бы меня в безвыходный лабиринт.
Я сунул смятое письмо в карман, и должно быть, последнюю
фразу я
произнес громко. Швейцар посмотрел на меня с удивлением, а с верхней площадки лестницы наклонился субинспектор.
— Добрый день, господин Потапов… Теперь мы сам будем обедайт с большой аппетит, — сказал господин Шмит, кланяясь мне и улыбаясь самым благосклонным образом. Эту
фразу он
произносил под конец обеда почти ежедневно, желая, вероятно, примером своего аппетита и видом своей сытой фигуры внушить хорошую идею о доброкачественности продуктов.
— Хорош практик! —
произнес почти со злобою Бегушев. — Кроме того вы, я и сотни других русских людей носят в себе еще другой недостаток: мы ничего не знаем! Ничего!.. Кроме самых отвлеченных понятий и пустозвонных
фраз, а граф Хвостиков и тех даже не ведает!..
О том, что он
произнес эту
фразу, он никогда не узнал. Но где же недавняя гордая и холодная каменность и сила? — ушла навсегда. Руки дрожат и ходят, как у больного; в черные круги завалились глаза и бегают тревожно, и губы улыбаются виновато и жалко. Хотелось бы спрятаться так, чтобы не нашли, — где тут можно спрятаться? Везде сквозь листья проникает свет, и как ночью нет светлого, так днем нет темного нигде. Все светится и лезет в глаза — и ужасно зелены листья. Если побежать, то и день побежит вместе…
Но стоит мне только оглядеть аудиторию (она построена у меня амфитеатром) и
произнести стереотипное: «В прошлой лекции мы остановились на…», как
фразы длинной вереницей вылетают из моей души и — пошла писать губерния!
Помнится, одна крестьянка, рассказывая при мне про внезапную смерть своей дочери во время обеда, так и заливалась и не могла продолжать начатого рассказа, как только
произносила следующую
фразу: «Я ей говорю: Фекла?
Но бабушка уже
произнесла давеча роковую
фразу: «денег я тебе не дам».
— И потому, — продолжал Мартын Петрович, внезапно возвысив голос, — не желая, чтобы та самая смерть меня врасплох застала, положил я в уме своем… — Мартын Петрович повторил слово в слово
фразу, которую он два дня тому назад
произнес у матушки. — В силу сего моего решения, — закричал он еще громче, — сей акт (он ударил рукою по лежавшим на столе бумагам) составлен мною, и предержащие власти в свидетели приглашены, и в чем состоит оная моя воля, о том следуют пункты. Поцарствовал, будет с меня!
Нужно было, чтобы договаривающиеся стороны непременно взялись за руки, а третье, специально для этого приглашенное лицо разнимало их,
произнося обычную
фразу, освященную многими десятилетиями...
Как-то в одну из длинных зимних ночей Коврин лежал в постели и читал французский роман. Бедняжка Таня, у которой по вечерам болела голова от непривычки жить в городе, давно уже спала и изредка в бреду
произносила какие-то бессвязные
фразы.
Пионова, должно быть, видела Курдюмова в первый раз и, желая его заинтересовать собою, начала к нему беспрестанно обращаться с различными
фразами и вопросами на французском языке, делая страшные ошибки и несносно
произнося.
Последнюю
фразу он
произнес каким-то жалким шепотом. Потом, внезапно поднявшись, он подошел ко мне, положил руку мне на плечо и, крепко сжав его, наклонил ко мне свое пылающее лицо. Глаза его были такие же добрые, только стали как будто больше и искрились почти восторженно…
— Будто! —
произнес обычную свою
фразу полицмейстер. — Он сам пишет другое, — прибавил он и подал мне составленный им протокол, в котором, между прочим, я увидел белый лист бумаги, на которой четкой рукой Иосафа было написано: «Кладу сам на себя руки, не столько ради страха суда гражданского, сколько ради обманутой моей любви. Передайте ей о том».
В случаях, когда ему приходилось подкрепить какое-нибудь обещание, подтвердить торжественное заверение, — он
произносил неизменную
фразу...
Эту
фразу я слышал второй раз от своих тюремщиков. В первый раз она меня очень обрадовала. Теперь только обозлила. То же самое, может быть, ты, «добрый человек», повторял Фомину, пока он не умер, и ты все-таки запирал его аккуратно,
произнося свои добрые слова и немудрые утешения…
По временам он
произносил целые длинные
фразы на каком-то непонятном, вероятно, остяцком языке, а иногда, нисколько не изменяя молитвенной интонации,
произносил скверные ругательства, как будто и они составляли часть его культа.
Он горел и кипятился, этот безрукий калека, кидая одну за другой свои отрывистые и туманные
фразы Тихону Павловичу. Тон его речи был странен: в нём звучала и горькая обида, и безнадёжность, насмешка, и страх пред законами и силами — словами, которые он
произносил с каким-то особенным подчёркиванием и понижением голоса.
И, довольная ловким оборотом своей
фразы, хозяйка слегка закинулась назад и
произнесла вполголоса...