Неточные совпадения
Ее тоже отделывали заново; в ней были работники; это его как будто поразило. Ему представлялось почему-то, что он все встретит точно так же, как оставил тогда, даже, может быть, трупы на тех же местах на полу. А теперь: голые
стены, никакой мебели; странно как-то! Он
прошел к окну и сел на подоконник.
— Да ты с ума
сошел! Деспот! — заревел Разумихин, но Раскольников уже не отвечал, а может быть, и не в силах был отвечать. Он лег на диван и отвернулся
к стене в полном изнеможении. Авдотья Романовна любопытно поглядела на Разумихина; черные глаза ее сверкнули: Разумихин даже вздрогнул под этим взглядом. Пульхерия Александровна стояла как пораженная.
«Как неловко и брезгливо сказала мать: до этого», — подумал он, выходя на двор и рассматривая флигель; показалось, что флигель отяжелел, стал ниже, крыша старчески свисла
к земле.
Стены его излучали тепло, точно нагретый утюг. Клим
прошел в сад, где все было празднично и пышно, щебетали птицы, на клумбах хвастливо пестрели цветы. А солнца так много, как будто именно этот сад был любимым его садом на земле.
Самгин взял бутылку белого вина,
прошел к столику у окна; там, между
стеною и шкафом, сидел, точно в ящике, Тагильский, хлопая себя по колену измятой картонной маской. Он был в синей куртке и в шлеме пожарного солдата и тяжелых сапогах, все это странно сочеталось с его фарфоровым лицом. Усмехаясь, он посмотрел на Самгина упрямым взглядом нетрезвого человека.
Я было стала ей говорить, всплакнула даже тут же на постели, — отвернулась она
к стене: «Молчите, говорит, дайте мне спать!» Наутро смотрю на нее,
ходит, на себя непохожа; и вот, верьте не верьте мне, перед судом Божиим скажу: не в своем уме она тогда была!
Когда Нехлюдов вернулся вслед за Катюшей в мужскую камеру, там все были в волнении. Набатов, везде ходивший, со всеми входивший в сношения, всё наблюдавший, принес поразившее всех известие. Известие состояло в том, что он на
стене нашел записку, написанную революционером Петлиным, приговоренным
к каторжным работам. Все полагали, что Петлин уже давно на Каре, и вдруг оказывалось, что он только недавно
прошел по этому же пути один с уголовными.
Двери камер были отперты, и несколько арестантов было в коридоре. Чуть заметно кивая надзирателям и косясь на арестантов, которые или, прижимаясь
к стенам,
проходили в свои камеры, или, вытянув руки по швам и по-солдатски провожая глазами начальство, останавливались у дверей, помощник провел Нехлюдова через один коридор, подвел его
к другому коридору налево, запертому железной дверью.
Иван Федорович вскочил и изо всей силы ударил его кулаком в плечо, так что тот откачнулся
к стене. В один миг все лицо его облилось слезами, и, проговорив: «Стыдно, сударь, слабого человека бить!», он вдруг закрыл глаза своим бумажным с синими клеточками и совершенно засморканным носовым платком и погрузился в тихий слезный плач.
Прошло с минуту.
— Мне, мне пугать? — вскричал вдруг Митя, вскинув вверх свои руки. — О, идите мимо,
проходите, не помешаю!.. — И вдруг он совсем неожиданно для всех и, уж конечно, для себя самого бросился на стул и залился слезами, отвернув
к противоположной
стене свою голову, а руками крепко обхватив спинку стула, точно обнимая ее.
Старик прослыл у духоборцев святым; со всех концов России
ходили духоборцы на поклонение
к нему, ценою золота покупали они
к нему доступ. Старик сидел в своей келье, одетый весь в белом, — его друзья обили полотном
стены и потолок. После его смерти они выпросили дозволение схоронить его тело с родными и торжественно пронесли его на руках от Владимира до Новгородской губернии. Одни духоборцы знают, где он схоронен; они уверены, что он при жизни имел уже дар делать чудеса и что его тело нетленно.
Редко присаживался, почти постоянно
ходил взад и вперед по комнате, как маятник, по временам прислоняясь
к стене или
к окну и складывая ноги ножницами.
Это, однако ж, не все: на
стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда
проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя, подносили его
к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалевана!» — и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось
к груди своей матери.
На следующий вечер старший брат,
проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли
к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой
стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Долго Галактион
ходил по опустевшему гнезду, переживая щемящую тоску. Особенно жутко ему сделалось, когда он вошел в детскую. Вот и забытые игрушки, и пустые кроватки, и детские костюмчики на
стене… Чем бедные детки виноваты? Галактион присел
к столу с игрушками и заплакал. Ему сделалось страшно жаль детей. У других-то все по-другому, а вот эти будут сиротами расти при отце с матерью… Нет, хуже! Ах, несчастные детки, несчастные!
Спустя некоторое время после того, как Хорошее Дело предложил мне взятку за то, чтоб я не
ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели деревья, царапая сучьями
стену, — в кухне было тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро рассказывала сказки, одна другой лучше.
Мать
ходила в растоптанных валенках, кашляла, встряхивая безобразно большой живот, ее серо-синие глаза сухо и сердито сверкали и часто неподвижно останавливались на голых
стенах, точно приклеиваясь
к ним.
В проходе вынырнуло вдруг из темноты новое лицо. Это был, очевидно, Роман. Лицо его было широко, изрыто оспой и чрезвычайно добродушно. Закрытые веки скрывали впадины глаз, на губах играла добродушная улыбка.
Пройдя мимо прижавшейся
к стене девушки, он поднялся на площадку. Размахнувшаяся рука его товарища попала ему сбоку в шею.
Петр Елисеич долго шагал по кабинету, стараясь приучить себя
к мысли, что он гость вот в этих
стенах, где прожил лет пятнадцать. Да, нужно убираться, а куда?.. Впрочем, в резерве оставалась Самосадка с груздевским домом. Чтобы развлечься, Петр Елисеич
сходил на фабрику и там нашел какие-то непорядки. Между прочим, досталось Никитичу, который никогда не слыхал от приказчика «худого слова».
Они прибежали в контору. Через темный коридор Вася провел свою приятельницу
к лестнице наверх, где помещался заводский архив. Нюрочка здесь никогда не бывала и остановилась в нерешительности, но Вася уже тащил ее за руку по лестнице вверх. Дети
прошли какой-то темный коридор, где стояла поломанная мебель, и очутились, наконец, в большой низкой комнате, уставленной по
стенам шкафами с связками бумаг. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, как и следует быть настоящему архиву.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо
прошел к Неведомову и тоже сильно был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших книг в дорогом переплете, а сзади стола, у
стены, стояло костяное распятие.
Он прислонился
к стене, чтобы дать мне
пройти, и помню странный блеск его глаз, пристально меня рассматривавших.
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись
к стене,
Взволновано
ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Ей казалось, что во тьме со всех сторон
к дому осторожно крадутся, согнувшись и оглядываясь по сторонам, люди, странно одетые, недобрые. Вот кто-то уже
ходит вокруг дома, шарит руками по
стене.
А Назанский все
ходил по комнате и говорил, не глядя на Ромашова, точно обращаясь
к стенам и
к углам комнаты...
Александра Петровна неожиданно подняла лицо от работы и быстро, с тревожным выражением повернула его
к окну. Ромашову показалось, что она смотрит прямо ему в глаза. У него от испуга сжалось и похолодело сердце, и он поспешно отпрянул за выступ
стены. На одну минуту ему стало совестно. Он уже почти готов был вернуться домой, но преодолел себя и через калитку
прошел в кухню.
И подарки дорогие присылал он
к ней, и в церквах становился супротив нее, и на бешеном коне мимо ворот скакал, и в кулачном бою
ходил один на
стену.
— А откуда бы тебе знать, как они живут? Али ты в гости часто
ходишь к ним? Здесь, парень, улица, а на улице человеки не живут, на улице они торгуют, а то —
прошел по ней скоренько да и — опять домой! На улицу люди выходят одетые, а под одежей не знать, каковы они есть; открыто человек живет у себя дома, в своих четырех
стенах, а как он там живет — это тебе неизвестно!
Ведь ты видишь простую чистоту линий, лишающую строение тяжести, и зеленую черепицу, и белые
стены с прозрачными, как синяя вода, стеклами; эти широкие ступени, по которым можно
сходить медленно, задумавшись,
к огромным стволам под тенью высокой листвы, где в просветах солнцем и тенью нанесены вверх яркие и пылкие цветы удачно расположенных клумб.
Марьянка в одной розовой рубахе, как обыкновенно дома
ходят казачки, испуганно отскочила от двери и, прижавшись
к стене, закрыла нижнюю часть лица широким рукавом татарской рубахи.
Гришка между тем
прошел между
стеною и прилавком и направлялся
к задней двери.
Несколько минут тягостного ожидания
прошли для Захара; по-видимому, он также не владел всею своею смелостию. Прижавшись
к стене, Захар не переставал оглядываться то в одну сторону, то в другую.
А Юлия Сергеевна привыкла
к своему горю, уже не
ходила во флигель плакать. В эту зиму она уже не ездила по магазинам, не бывала в театрах и на концертах, а оставалась дома. Она не любила больших комнат и всегда была или в кабинете мужа, или у себя в комнате, где у нее были киоты, полученные в приданое, и висел на
стене тот самый пейзаж, который так понравился ей на выставке. Денег на себя она почти не тратила и проживала теперь так же мало, как когда-то в доме отца.
— Да ты с ума
сошёл, что ли? — прижавшись
к стене, с испугом закричал Яков. — В какой ты грех впал?
Прошли на перрон, где уже собралось много публики, остановились, прислонясь
к стене. Маклаков прикрыл глаза ресницами и точно задремал. Позванивали шпоры жандармов, звучно и молодо смеялась стройная женщина, черноглазая, со смуглым лицом.
Теперь, шагая по улице с ящиком на груди, он по-прежнему осторожно уступал дорогу встречным пешеходам,
сходя с тротуара на мостовую или прижимаясь
к стенам домов, но стал смотреть в лица людей более внимательно, с чувством, которое было подобно почтению
к ним. Человеческие лица вдруг изменились, стали значительнее, разнообразнее, все начали охотнее и проще заговаривать друг с другом,
ходили быстрее, твёрже.
Архар отправился
к попу, а Рогожин, сверх всякого ожидания, в одну минуту оделся и, войдя шатающимися от слабости ногами в избу Архара, прямо, держась рукою
стены,
прошел в угол, где сидела за своею прялкой его Дульцинея, и, поддержанный ее рукою, сел возле нее и проговорил...
Меж тем
прошла в этом неделя; в один день Ольга Федотовна ездила в соседнее село
к мужику крестить ребенка, а бабушке нездоровилось, и она легла в постель, не дождавшись своей горничной, и заснула. Только в самый первый сон княгине показалось, что у нее за ширмою скребется мышь… Бабушка терпела-терпела и наконец, чтоб испугать зверька, стукнула несколько раз рукою в
стену, за которою спала Ольга Федотовна.
Наконец Поп объявил, что уже девять часов, а Дюрок — что надо идти, и мы вышли в светлую тишину пустынных, великолепных
стен,
прошли сквозь набегающие сияния перспектив, в которых терялся взгляд; потом вышли
к винтовой лестнице.
Так
прошли первые дни праздника. Тихо было в Служней слободе, как в будень день. Никому праздник на ум не шел. Белоусовские воры начали появляться в Служней слободе среди белого дня, подъезжали
к самым монастырским
стенам и кричали...
Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил…
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От
стен его ложатся тени.
В скале нарублены ступени;
Они от башни угловой
Ведут
к реке, по ним мелькая,
Покрыта белою чадрόй
Княжна Тамара молодая
К Арагве
ходит за водой.
— Дрянь, — сказал Пётр, тиснув её
к стене, и отошёл; она тоже откачнулась от
стены, и
прошла мимо его
к зыбке; давно уже хныкал ребёнок.
Квартира Мольера. Вечер. Свечи в канделябрах, таинственные тени на
стенах. Беспорядок. Разбросаны рукописи. Мольер, в колпаке, в белье, в халате, сидит в громадном кресле. Бутон в другом. На столе две шпаги и пистолет. На другом столе ужин и вино,
к которому Бутон время от времени прикладывается. Лагранж в темном плаще
ходит взад и вперед и не то ноет, не то что-то напевает, за ним по
стене ходит темная рыцарская тень.
Машинально я
прошел в дальний конец завода, где стояли домны, и опустился на низенькую скамеечку, приставленную
к кирпичной
стене какого-то здания; вид раздавленного человека подействовал на нервы самым угнетающим образом.
Митя (один). Эка тоска, Господи!.. На улице праздник, у всякого в доме праздник, а ты сиди в четырех
стенах!.. Всем-то я чужой, ни родных, ни знакомых!.. А тут еще… Ах, да ну! сесть лучше за дело, авось тоска
пройдет. (Садится
к конторке и задумывается, потом запевает.)
Наскучив бродить вдоль этих бесконечно-длинных зал, Буланин вышел на плац — большую квадратную лужайку, окруженную с двух сторон валом, а с двух других — сплошной
стеной желтой акации. На плацу старички играли в лапту, другие
ходили обнявшись, третьи с вала бросали камни в зеленый от тины пруд, лежавший глаголем шагах в пятидесяти за линией валов;
к пруду гимназистам
ходить не позволялось, и чтобы следить за этим — на валу во время прогулки торчал дежурный дядька.
В дни погромов Сашка свободно
ходил по городу со своей смешной обезьяньей, чисто еврейской физиономией. Его не трогали. В нем была та непоколебимая душевная смелость, та небоязнь боязни, которая охраняет даже слабого человека лучше всяких браунингов. Но один раз, когда он, прижатый
к стене дома, сторонился от толпы, ураганом лившейся во всю ширь улицы, какой-то каменщик, в красной рубахе и белом фартуке, замахнулся над ним зубилом и заорал...
Прошло еще две недели. Иван Ильич уже не вставал с дивана. Он не хотел лежать в постели и лежал на диване. И, лежа почти всё время лицом
к стене, он одиноко страдал всё те же не разрешающиеся страдания и одиноко думал всё ту же неразрешающуюся думу. Что это? Неужели правда, что смерть? И внутренний голос отвечал: да, правда. Зачем эти муки? И голос отвечал: а так, ни зачем. Дальше и кроме этого ничего не было.
У подъезда квартиры Ивана Ильича стояла карета и два извозчика. Внизу, в передней, у вешалки прислонена была
к стене глазетовая крышка гроба с кисточками и начищенным порошком галуном. Две дамы в черном снимали шубки. Одна сестра Ивана Ильича, знакомая, другая незнакомая дама. Товарищ Петра Ивановича, Шварц,
сходил сверху и, с верхней ступени увидав входившего, остановился и подмигнул ему, как бы говоря: «глупо распорядился Иван Ильич; то ли дело мы с вами».
Я благодарил его и просил, чтоб он шел
к другим гостям своим, коих шум слышен был через
стену."И, помилуйте! — отвечал он: — что мне те гости? Они идут своим чередом; вот с вами-то мне надо хлопотать…" — и вдруг спросил, не хочу ли я в баню
сходить?
И он, яростно плюнув в сторону предполагаемого Павла Павловича, вдруг обернулся
к стене, завернулся, как сказал, в одеяло и как бы замер в этом положении не шевелясь. Настала мертвая тишина. Придвигалась ли тень или стояла на месте — он не мог узнать, но сердце его билось — билось — билось…
Прошло по крайней мере полных минут пять; и вдруг, в двух шагах от него, раздался слабый, совсем жалобный голос Павла Павловича...