Неточные совпадения
— Что ты сделала, Верка
проклятая? А? — но
проклятой Верки уже не было в зале; мать бросилась к ней в
комнату, но дверь Верочкиной
комнаты была заперта: мать надвинула всем корпусом на дверь, чтобы выломать ее, но дверь не подавалась, а
проклятая Верка сказала...
«Тут нет никакого сомнения. Она сохранила сношения с
проклятым Дубровским. Но ужели и в самом деле она звала его на помощь? — думал Кирила Петрович, расхаживая по
комнате и сердито насвистывая Гром победы. — Может быть, я наконец нашел на его горячие следы, и он от нас не увернется. Мы воспользуемся этим случаем. Чу! колокольчик, слава богу, это исправник».
В частном доме не было для меня особой
комнаты. Полицмейстер велел до утра посадить меня в канцелярию. Он сам привел меня туда, бросился на кресла и, устало зевая, бормотал: «
Проклятая служба; на скачке был с трех часов да вот с вами провозился до утра, — небось уж четвертый час, а завтра в девять часов с рапортом ехать».
— Пятиалтынного жалко! ах, эти деньги
проклятые! — раздается из Настасьиной
комнаты.
Целый день Галактион ходил грустный, а вечером, когда зажгли огонь, ему сделалось уж совсем тошно. Вот здесь сидела Харитина, вот на этом диване она спала, — все напоминало ее, до позабытой на окне черепаховой шпильки включительно. Галактион долго пил чай, шагал по
комнате и не мог дождаться, когда можно будет лечь спать. Бывают такие
проклятые дни.
Эта фраза привела Кочетова в бешенство. Кто смеет трогать его за руку? Он страшно кричал, топал ногами и грозил убить
проклятого жида. Старик доктор покачал головой и вышел из
комнаты.
— Это под Горюном
проклятый солдат ему подвел девку, — объясняла Парасковья Ивановна, знавшая решительно все, не выходя из
комнаты. — Выискался пес… А еще как тосковал-то Самойло Евтихыч, вчуже жаль, а тут вон на какое художество повернул. Верь им, мужчинам, после этого. С Анфисой-то Егоровной душа в душу всю жизнь прожил, а тут сразу обернул на другое… Все мужики-то, видно, на одну колодку. Я вот про своего Ефима Андреича так же думаю: помри я, и…
— Как не сообразить, что она знала о твоем позднем приходе? — сказал он с досадой, — что женщина не уснет, когда через
комнату есть секрет между двумя мужчинами, что она непременно или горничную подошлет, или сама… и не предвидеть! глупо! а все ты да вот этот
проклятый стакан лафиту! разболтался! Такой урок от двадцатилетней женщины…
— Этакая
проклятая лестница! — сказал он, задыхаясь и обтирая белым платком пот с лица. — Нашел же Алексей Абрамович для вас
комнату.
— Ведь то же самое было и третьего и четвертого дня, когда ты уходил из дому… Но тогда приходили другие — я в этом убежден. По голосу слышу… О,
проклятый черкес!.. Ты только представь себе, что вместо нас в этой
комнате жила бы Анна Петровна?..
Мельников не явился ночевать, Евсей пролежал всю ночь один, стараясь не двигаться. При каждом движении полог над кроватью колебался, в лицо веял запах сырости, а кровать певуче скрипела. Пользуясь тишиной, в
комнате бегали и шуршали
проклятые мыши, шорох разрывал тонкую сеть дум о Якове, Саше, и сквозь эти разрывы Евсей видел мёртвую, спокойно ожидающую пустоту вокруг себя, — с нею настойчиво хотела слиться пустота его души.
— Он меня оскорбил, — продолжал Волынцев, расхаживая по
комнате… — Да! он оскорбил меня. Ты сам должен с этим согласиться. На первых порах я не нашелся: он озадачил меня; да и кто мог ожидать этого? Но я ему докажу, что шутить со мной нельзя… Я его,
проклятого философа, как куропатку застрелю.
«Sacré» [
Проклятый (фр.).], — пробормотал декоратёр и вышел вон, надевши середь
комнаты шляпу.
Она выписывала книги и журналы и читала у себя в
комнате. И по ночам читала, лежа в постели. Когда часы в коридоре били два или три и когда уже от чтения начинали болеть виски, она садилась в постели и думала. Что делать? Куда деваться?
Проклятый, назойливый вопрос, на который давно уже готово много ответов и, в сущности, нет ни одного.
—
Проклятый кумари, — проворчал они, потерев одной шершавой ногой о другую, вышел в соседнюю
комнату.
Он взял меня за руку, отворил одну из дверей той
комнаты, в которой мы находились, и — как бы вы думали? — мы очутились в той самой
проклятой избушке, где грозили мне скелеты.