Неточные совпадения
До гор все шло хорошо, но в горах нас встретил
снег по колено, градусов восемь мороза и
проклятая швейцарская биза.
Но если бы, однако ж,
снег не крестил взад и вперед всего перед глазами, то долго еще можно было бы видеть, как Чуб останавливался, почесывал спину, произносил: «Больно поколотил
проклятый кузнец!» — и снова отправлялся в путь.
— Ныне люди пошли — пародия на человеческую породу, — гремел Авиновицкий. — Здоровье пошлостью считают. Немец фуфайку выдумал. Я бы этого немца в каторжные работы послал. Вдруг бы на моего Владимира фуфайку! Да он у меня в деревне все лето сапог ни разу не надел, а ему — фуфайку! Да он у меня избани на мороз нагишом выбежит, да на
снегу поваляется, а ему — фуфайку. Сто плетей
проклятому немцу!
— Не спится, ребятишки… Мыши
проклятые скребут, на улице
снег скрипит, — студентишки шляются, в магазин — девки заходят часто, это они — греться, курвы! Купит плюшку за три копейки, а сама норовит полчаса в тепле простоять…
Они бежали все быстрее. Ветка лиственницы сдернула шапку с головы Алешки, но тому некогда было подымать ее: Макар уже настигал его с яростным криком. Но Алешка всегда был хитрее бедного Макара. Он вдруг остановился, повернулся и нагнул голову. Макар ударился в нее животом и кувыркнулся в
снег. Пока он падал,
проклятый Алешка схватил с головы Макара шапку и скрылся в тайге.
Петр. Я ее по следу найду!.. Я ее по следу найду! Теперь зима,
снег, по следу все видно, месяц светит, все равно что днем. (Садится.) Страшно мне, страшно! Вон метель поднялась… Ух, так и гудёт! Вон завыли… вон, вон собаки завыли. Это они на мою голову воют, моей погибели ждут… Ну, что ж, войте! Я
проклятый человек!.. Я окаянный человек! (Встает.)
Люди бают, что там, за Каменным поясом, все так: зимой при
снеге кругом стоят зеленые деревья, а нечисть эта поганая, низкорослая в звериных шкурах ходит. Нет, надо идти в их берлогу! Когда их сюда дождаться
проклятых? Так мысленно решил Ермак Тимофеевич.
Несколько дней это пожарище продолжало привлекать любопытных, делавшихся все смелее. Окончилось тем, что через неделю печь и труба оказались разобранными и разнесенными по кирпичу соседями для своих хозяйственных надобностей. Выпавший вскоре обильный
снег покрыл весь пустырь ровною, белою пеленою. Желание Григория Семеновича, таким образом, исполнилось: от «
проклятого логовища», действительно, не осталось и следа.
— Ох, тяжело! — хрипло заговорил он. — Понимаешь, бежит по талому
снегу… А я, как
проклятый, гляжу в сторону и лошаденку подхлестываю. А он, понимаешь, все бежит, не отстает. Босой.