Неточные совпадения
Один знаменитый
психиатр предсказал ему, что в период формирования
с девочкой может быть плохо.
Напрасно я истощал все доступные пониманию Олеси доводы, напрасно говорил в простой форме о гипнотизме, о внушении, о докторах-психиатрах и об индийских факирах, напрасно старался объяснить ей физиологическим путем некоторые из ее опытов, хотя бы, например, заговаривание крови, которое так просто достигается искусным нажатием на вену, — Олеся, такая доверчивая ко мне во всем остальном,
с упрямой настойчивостью опровергала все мои доказательства и объяснения… «Ну, хорошо, хорошо, про заговор крови я вам, так и быть, подарю, — говорила она, возвышая голос в увлечении спора, — а откуда же другое берется?
На рассвете 14 февраля 1918 года в далеком маленьком городке я прочитал эти записи Сергея Полякова. И здесь они полностью, без всяких каких бы то ни было изменений. Я не
психиатр,
с уверенностью не могу сказать, поучительны ли они, нужны ли? По-моему, нужны.
Положенный на испытание в Елисаветинскую психиатрическую больницу, Керженцев был подвергнут строгому и внимательному надзору нескольких опытных
психиатров, среди которых находился профессор Држембицкий, недавно умерший. Вот письменные объяснения, которые даны были по поводу происшедшего самим доктором Керженцевым через месяц после начала испытания; вместе
с другими материалами, добытыми следствием, они легли в основу судебной экспертизы.
Психиатры рассказывают, что один солдат, раненный при Ватерлоо, сошел
с ума и впоследствии уверял всех и сам в то верил, что он убит при Ватерлоо, а что то, что теперь считают за него, есть только его тень, отражение прошлого.
Так протянулось еще два месяца. Вдруг
психиатра назначают директором образцового дома умалишенных в одной из соседних губерний. Приехал Иван Прокофьев и стал умолять доктора перевести и его Васю туда же.
С отцом Теркин мрачно молчал, но ему удалось написать и передать ему записочку в три слова: «Папенька, все обойдется».
Свое слово он сдержал, и ему не нужно было особенно усердствовать по части притворства.
Психиатр уверовал в то, что имеет дело
с характерной формой «спорадического аффекта», которая может перейти в манию, может и поддаться лечению. Он говорил везде, в клубе, у знакомых, у товарищей по практике, что мальчик Теркин был уже подвержен припадкам, когда на протяжении нескольких месяцев два раза набуянил.
Профессора ушли. К Палтусову пододвинулся доктор-психиатр, благообразный, франтоватый,
с окладистой бородой, большого роста.
Поэтому, узнав, что при 1 сводном госпитале существует отделение для душевнобольных, которым заведует петербургский
психиатр, известный деятель в попечительстве о глухонемых, доктор медицины Е.
С. Боришпольский, я поспешил посетить этот госпиталь и его отделение.
Мне сказывал один известный
психиатр, что одна дама в самое короткое время схоронила обожаемого мужа и шестерых детей и после всех этих потерь оставалась в своем разуме, а потом вдруг дворник как-то ее коту хвост отрубил — она этим так огорчилась, что
с горя потеряла рассудок, начала кусаться, и ее свезли в сумасшедший дом. «Это бывает, — продолжал
психиатр. — Люди иной раз черт знает что переносят, а на пустяках спотыкнутся и сажай их в матрацы, чтоб головы себе не разбили».