Неточные совпадения
Некоторые из товарок пытались даже расшевелить ее. Давали читать романы, рассказывали соблазнительные истории; но никакой соблазн не
проникал сквозь кирасу, покрывавшую ее грудь. Она слишком была занята своими обязанностями, чтобы дать волю воображению. Вставала рано; отправлялась на дежурство и вечером возвращалась
в каморку хотя и достаточно бодрая, но без иных мыслей, кроме мысли о
сне.
Она слушала, волновалась, мыслила, мечтала… Но
в эти одинокие мечтания неизменно
проникал образ Семигорова, как светлый луч, который пробудил ее от
сна, осветил ее душу неведомыми радостями. Наконец сердце не выдержало — и увлеклось.
Поизвинялся еще, осторожно, как стеклянного, похлопал Сашу по спине и вразвалку, будто гуляет, вернулся к костру. И показалось Погодину, что люди эти, безнадежно глухие к словам, тяжелые и косные при разговоре, как заики, —
в глубину сокровенных
снов его
проникают, как провидцы, имеют волю над тем, над чем он сам ни воли, ни власти не имеет.
Проникло сожаленье
в грудь мою;
Так вот кого я так желала видеть,
Не ведая желанию причины!..
Нет, нет, я не спасителя отца
Хотела видеть
в нем;
Испанец молодой, с осанкой гордой,
Как тополь стройный, с черными глазами,
С такими ж черными кудрями
Являлся вображенью моему,
И мною овладел непостижимой силой
И завладел моим девичьим
сном;
Отец мой так его подробно описал.
Кузьма спал, раскинувшись, тяжелым и беспокойным
сном; он метался головой из стороны
в сторону и иногда глухо стонал. Его грудь была раскрыта, и я увидел на ней, на вершок ниже раны, покрытой повязкой, два новых черных пятнышка. Это гангрена
проникла дальше под кожу, распространилась под ней и вышла
в двух местах наружу. Хоть я и до этого мало надеялся на выздоровление Кузьмы, но эти новые решительные признаки смерти заставили меня побледнеть.
Крик осла был протяжен и долог,
Проникал в мою душу, как стон,
И тихонько задернул я полог,
Чтоб продлить очарованный
сон.
— Лукав мир, Фленушка, — степенно молвила Манефа. — Не то что
в келью,
в пустыни,
в земные вертепы он
проникает… Много того видим
в житиях преподобных отец… Не днем, так нощию во
сне человеку козни свои деет!
Та глубокая печаль, печаль о не своем горе, которая была начертана на этом лице, была так гармонически слита с ее личною, собственною ее печалью, до такой степени эти две печали сливались
в одну, не давая возможности
проникнуть в ее сердце, даже
в сон ее чему-нибудь такому, что бы могло нарушить гармонию самопожертвования, которое она олицетворяла, — что при одном взгляде на нее всякое страдание теряло свои пугающие стороны, делалось делом простым, легким, успокаивающим и, главное, живым, что вместо слов: „как страшно!“ заставляло сказать: „как хорошо! как славно!“»
Он помнил, будто сквозь
сон, как началась литургия, как хор свежих голосов молоденьких клирошанок, точно отзвучие ангельского небесного хора,
проник ему
в душу, но далее… далее он не помнит ничего.
Сразу же я почувствовал, что я засыпаю, но странно:
сон и тоска не боролись друг с другом, а вместе входили
в меня, как единое, и от головы медленно разливались по всему телу,
проникали в самую глубину тела, становились моей кровью, моими пальцами, моей грудью.