Неточные совпадения
Упоминаю о сем случае особенно потому, что статья эта своевременно
проникла и
в подгородный знаменитый наш
монастырь, где возникшим вопросом о церковном суде вообще интересовались, —
проникла и произвела совершенное недоумение.
И вот вскорости после полудня началось нечто, сначала принимаемое входившими и выходившими лишь молча и про себя и даже с видимою боязнью каждого сообщить кому-либо начинающуюся мысль свою, но к трем часам пополудни обнаружившееся уже столь ясно и неопровержимо, что известие о сем мигом облетело весь скит и всех богомольцев — посетителей скита, тотчас же
проникло и
в монастырь и повергло
в удивление всех монастырских, а наконец, чрез самый малый срок, достигло и города и взволновало
в нем всех, и верующих и неверующих.
По словам матушки, которая часто говорила: «Вот уйду к Троице, выстрою себе домичек» и т. д., —
монастырь и окружающий его посад представлялись мне местом успокоения, куда не
проникают ни нужда, ни болезнь, ни скорбь, где человек, освобожденный от житейских забот, сосредоточивается — разумеется,
в хорошеньком домике, выкрашенном
в светло-серую краску и весело смотрящем на улицу своими тремя окнами, — исключительно
в самом себе,
в сознании блаженного безмятежия…
Ого! вот как! Молва о Дон Гуане
И
в мирный
монастырь проникла даже,
Отшельники хвалы ему поют.
Замечания г. Соловьева совершенно объясняют, какое значение нужно придавать сведениям о распространении церквей,
монастырей и т. п.
в древней Руси. Очевидно, что это распространение никак не может служить мерилом того, как глубоко правила новой веры
проникли в сердца народа. К этому можно прибавить заметку г. Соловьева и о том, что самые известия о содержании церквей щедротами великих князей могут указывать на недостаточность усердия новообращенных прихожан.
Если же нельзя достигнуть, простой человек не останется сложа руки: по малой мере, он изменит все свое положение, весь образ своей жизни, убежит,
в солдаты наймется,
в монастырь пойдет; часто он просто, естественным образом не переживает неудачи
в достижении цели, которая уже
проникла все существо его и сделалась ему необходима для жизни; если же физическое сложение его слишком крепко и может вынести больше, нежели сколько нужно для крайнего раздражения нервов и фантазии, — он не церемонится покончить с собою насильственным образом.
Желал он вырвать из души остаток злобного чувства к тамошнему крестьянству, походить по разным урочищам, посмотреть на раскольничью молельню, куда
проникал мальчиком, разузнать про стариков, кто дружил с Иваном Прокофьичем, посмотреть, что сталось с их двором,
в чьих он теперь руках, побывать
в монастыре.
Проникнуть в келью послушницы Марии и своеручно произвести над ней расправу — это бы сделала, конечно, прежняя Салтыкова, не посмотрев на то, что за этой кельею зорко наблюдают, что наконец, даже
в монастыре сестры-монахини страшатся ее, Дарьи Николаевны, как чумы, а потому, конечно, заподозрят, при посещении
монастыря не во время службы недоброе намерение.
Шумский пришел
в церковь. Служба только что началась. Его поразил необыкновенный напев иноков Юрьева
монастыря — они пели тихо, плавно, с особенными модуляциями. Торжественно и плавно неслись звуки по храму и медленно замирали под высокими его сводами. Это был не гром, не вой бури, а какой-то могущественный священный голос, вещающий слово Божие. До глубины души
проникал этот голос и потрясал все нервы.