Неточные совпадения
По той же стене, где была
кровать, у самых дверей в чужую квартиру, стоял
простой тесовый стол, покрытый синенькою скатертью; около стола два плетеных стула.
Кровать в надзирательской была только одна, ее занял генерал, а мы,
простые смертные, легли на полу на сене.
Эта комната была еще уже и теснее предыдущей, так что я не знал даже, где повернуться; узкая, односпальная
кровать в углу занимала ужасно много места; прочей мебели было всего три
простые стула, загроможденные всякими лохмотьями, и самый
простой кухонный, деревянный стол пред стареньким клеенчатым диваном, так что между столом и
кроватью почти уже нельзя было пройти.
Вдоль стены у окна стояла узенькая, низкая, вся вогнувшаяся дугой
кровать, такая тощая, точно на ее железках лежало одно только розовое пикейное одеяло; у другой стены —
простой некрашеный стол и две грубых табуретки.
Театр представляет комнату весьма бедную; по стенам поставлено несколько стульев под красное дерево, с подушками, обтянутыми
простым холстом. В простенке, между двумя окнами, стол, на котором разбросаны бумаги. У одной стены неубранная
кровать. Вообще, убранство и порядок комнаты обнаруживают в жильце ее отсутствие всякого стремленья к чистоте и опрятности.
Вместо мебели ей поставили
простой, некрашеный стол и три табуретки; в углу стояла
кровать, перешедшая, вместе с домом, от управляющего; в стену вбито было несколько гвоздей, на которые она могла вешать свой гардероб.
И он сел на свою
кровать против американского господина, вдобавок еще расставивши ноги. Матвей боялся, что американец все-таки обидится. Но он оказался парень
простой и покладливый. Услыхав, что разговор идет о Тамани-холле, он отложил газету, сел на своей постели, приветливо улыбнулся, и некоторое время оба они сидели с Дымой и пялили друг на друга глаза.
В келье стояли
простые деревянные лавки, такой же стол и деревянная
кровать: игумен спал на голых досках.
Комната в доме Краснова: прямо дверь в сени; направо
кровать с ситцевым пологом и окно, налево лежанка и дверь в кухню; на авансцене
простой дощатый стол и несколько стульев; у задней стены и у окна скамьи, у левой стены шкаф с чашками, маленькое зеркало и стенные часы.
Чертики в окне и страхобесие у двери не повторились. Что это было?
Простая замена, оттого что сам не мог прийти, — или искус, испытание взрослости и верности: променяю ли я, пятилетняя, его, настоящего и единственного, на то вербное множество? То есть, встав спиной к пустой — им —
кровати, не стану ли попросту — играть?
Костлявыми, исхудалыми от болезни руками закрыл он свою горячую голову, приподнялся на
кровати и, всхлипывая, стал говорить, что он совсем бедный, что он такой несчастный,
простой человек, что он глупый и темный, чтоб простили ему добрые люди, сберегли, защитили, накормили б, напоили его, в беде не оставили, и бог знает что еще причитал Семен Иванович.
Если бы Яков Иванов был гробовщиком в губернском городе, то, наверное, он имел бы собственный дом и звали бы его Яковом Матвеичем; здесь же в городишке звали его просто Яковом, уличное прозвище у него было почему-то — Бронза, а жил он бедно, как
простой мужик, в небольшой старой избе, где была одна только комната, и в этой комнате помещались он, Марфа, печь, двухспальная
кровать, гробы, верстак и все хозяйство.
Страшно усталый я лежал на
кровати. В душу въедался оскоминный привкус крови. Жизнь кругом шаталась, грубо-пьяная и наглая. Спадали покровы. Смерть стала
простою и плоскою, отлетало от крови жуткое очарование. На муки человеческие кто-то пошлый смотрел и тупо смеялся. Непоправимо поруганная жизнь человеческая, — в самом дорогом поруганная, — в таинстве ее страданий.
В углу стояла
кровать из
простого некрашеного дерева с жестким тюфяком, кожаной подушкой и вязаным шерстяным одеялом. Над ней висел образок, украшенный высохшей вербой и фарфоровым яичком. У широкого окна, так называемого итальянского, стоял большой стол, на котором в беспорядке валялись книги, бумаги, ландкарты и планы сражений. Шкаф с книгами, глобусы, географические карты, прибитые к стене, и несколько
простых деревянных стульев дополняли убранство комнаты юного спартанца.
В левом углу, на
кровати, грубо сколоченной из
простого дерева, лежало штофное зеленое одеяло, углами стеганное, из-под которого выбивался клочок сена, как бы для того, чтоб показать богатство и простоту этого ложа.
Она дарила всегда неожиданно: то пошлет плохую табакерку с червонцами, то горшок
простых цветов с драгоценным камнем на стебле, то
простой рукомойник с водою, из которого выпади драгоценный перстень; то подложит под
кровать имениннице две тысячи серебрянных рублей, или подарит невесте перстень со своим изображением в мужском наряде, сказав: «А вот и тебе жених, которому, я уверена, ты никогда не изменишь и останешься ему верна», или пошлет капельмейстеру Паизиэло, после представления его оперы «Дидона», табакерку, осыпанную бриллиантами, с надписью, что карфагенская царица при кончине ему ее завещала!
Но, уже помолившись Богу и укладываясь спать, Настя долго сидела на
кровати и размышляла. Худенькая спина ее, с острыми лопатками и отчетливыми звеньями хребта, сильно горбилась; грязная рубашка спустилась с острого плеча; обняв руками колени и покачиваясь, похожая на черную сердитую птицу, застигнутую в поле морозом, она смотрела вперед своими немигающими глазами,
простыми и загадочными, как глаза зверя. И с задумчивым упрямством прошептала...