Неточные совпадения
— «Как точка над i», — вспомнил Самгин стих Мюссе, — и тотчас совершенно отчетливо представил, как этот блестящий шарик кружится, обегая землю, а земля вертится, по спирали, вокруг солнца, стремительно — и тоже по спирали — падающего в безмерное
пространство; а на земле, на ничтожнейшей точке ее, в маленьком городе, где воют собаки, на пустынной
улице, в деревянной клетке, стоит и смотрит в мертвое лицо луны некто Клим Самгин.
У входа в ограду Таврического дворца толпа, оторвав Самгина от его спутника, вытерла его спиною каменный столб ворот, втиснула за ограду, затолкала в угол, тут было свободнее. Самгин отдышался, проверил целость пуговиц на своем пальто, оглянулся и отметил, что в пределах ограды толпа была не так густа, как на
улице, она прижималась к стенам, оставляя перед крыльцом дворца свободное
пространство, но люди с
улицы все-таки не входили в ограду, как будто им мешало какое-то невидимое препятствие.
На
улице люди быстро разделились, большинство, не очень уверенно покрикивая ура, пошло встречу музыке, меньшинство быстро двинулось направо, прочь от дворца, а люди в ограде плотно прижались к стенам здания, освободив пред дворцом
пространство, покрытое снегом, истоптанным в серую пыль.
Правда, она в сотни раз лучше, чем Лихонин, умела на
улице, в саду и в комнате ориентироваться по странам света, — в ней сказывался древний мужицкий инстинкт,но она упорно отвергала сферичность земли и не признавала горизонта, а когда ей говорили, что земной шар движется в
пространстве, она только фыркала.
Спросите у Карпущенкова, зачем ему такое
пространство земли, из которой он не извлекает никакой для себя выгоды, он, во-первых, не поймет вашего вопроса, а во-вторых, пораздумавши маленько, ответит вам: «Что ж, Христос с ней! разве она кому в горле встала, земля-то!» — «Да ведь нужно, любезный, устраивать тротуар, поправлять
улицу перед домом, а куда ж тебе сладить с таким
пространством?» — «И, батюшка! — ответит он вам, — какая у нас
улица! дорога, известно, про всех лежит, да и по ней некому ездить».
Надежда, что со временем он обтерпится, что ему не будет «стыдно», оправдалась лишь настолько, насколько он сам напускал на себя бесстыжесть. Сам он, пожалуй, и позабыл бы, но посторонние так бесцеремонно прикасались к его язве, что не было возможности не страдать."Ах, эта паскуда!" — рычал он внутренно, издали завидев на
улице, как Феклинья, нарумяненная и набеленная, шумя крахмальными юбками и шевеля бедрами, стремится в
пространство.
Проходя дальше по
улице и спустившись под маленький изволок, вы замечаете вокруг себя уже не дома, а какие-то странные груды развалин-камней, досок, глины, бревен; впереди себя на крутой горе видите какое-то черное, грязное
пространство, изрытое канавами, и это-то впереди и есть 4-й бастион…
Он прошел всю Богоявленскую
улицу; наконец пошло под гору, ноги ехали в грязи, и вдруг открылось широкое, туманное, как бы пустое
пространство — река.
Обыкновенно дома эти снабжены по
улице небольшими палисадниками, обсаженными липами и акациями, а внутри — просторными дворами, где, помимо конюшен, амбаров и погребов, не в редкость найти и небольшое огороженное
пространство, в котором насажено несколько кустов сирени и где-нибудь в углу ютится плетеная беседка, увитая бобовником, осыпанным красным цветом.
На погосте не было той густой пыли, которая сплошным слоем лежала по всему
пространству городской площади и
улиц.
Около белого, недавно оштукатуренного двухэтажного дома кучер сдержал лошадь и стал поворачивать вправо. Тут уже ждали. Около ворот стояли дворник в новом кафтане, в высоких сапогах и калошах, и двое городовых; все
пространство с середины
улицы до ворот и потом по двору до крыльца было посыпано свежим песком. Дворник снял шапку, городовые сделали под козырек. Около крыльца встретил Федор с очень серьезным лицом.
Необозримые
пространства земли еще долго гнили от бесчисленных трупов крокодилов и змей, вызванных к жизни таинственным, родившимся на
улице Герцена в гениальных глазах лучом, но они уже не были опасны, непрочные созданья гнилостных жарких тропических болот погибли в два дня, оставив на
пространстве трех губерний страшное зловоние, разложение и гной.
Через несколько дней мы пришли в Александрию, где собралось очень много войск. Еще сходя с высокой горы, мы видели огромное
пространство, пестревшее белыми палатками, черными фигурами людей, длинными коновязями и блестевшими кое-где рядами медных пушек и зеленых лафетов и ящиков. По
улице города ходили целые толпы офицеров и солдат.
Все это промелькнуло и исчезло. Пыльные
улицы, залитые палящим зноем; измученные возбуждением и почти беглым шагом на
пространстве целой версты солдаты, изнемогающие от жажды; крик офицеров, требующих, чтобы все шли в строю и в ногу, — вот все, что я видел и слышал пять минут спустя. И когда мы прошли еще версты две душным городом и пришли на выгон, отведенный нам под бивуак, я бросился на землю, совершенно разбитый и телом и душою.
На другом конце длинной
улицы появилась кучка всадников, и я узнал бега, до которых и якуты, и татары большие охотники. Всадников было человек пять, они мчались как ветер, и когда кавалькада приблизилась, то впереди я различил серого конька, на котором вчера приехал Багылай. С каждым ударом копыт
пространство, отделявшее его от скакавших сзади, увеличивалось. Через минуту все они промчались мимо меня как ветер.
На
улице было тихо: никто не ехал и не шел мимо. И из этой тишины издалека раздался другой удар колокола; волны звука ворвались в открытое окно и дошли до Алексея Петровича. Они говорили чужим ему языком, но говорили что-то большое, важное и торжественное. Удар раздавался за ударом, и когда колокол прозвучал последний раз и звук, дрожа, разошелся в
пространстве, Алексей Петрович точно потерял что-то.
После непродолжительного напряженного размышления Гараська энергично отпихнулся от стены, допятился задом до средины
улицы и, сделав решительный поворот, крупными шагами устремился в
пространство, оказавшееся вовсе не таким бесконечным, как о нем говорят, и в действительности ограниченное массой фонарей.
Другой обыкновенный дворцовый сад и службы занимали все
пространство до Большей Садовой и Чернышева моста, то есть всю местность, где теперь находится Александринский театр, Екатерининский сквер, Публичная библиотека, здание театральной дирекции и дом против него, который принадлежит министерству внутренних дел, по Театральной
улице.
Вспыхнула на мгновение угасающая мысль и в одной картине, где время и
пространство слились в одну пеструю груду теней, мрака и света, движения и покоя, людей и бесконечных
улиц и бесконечно вертящихся колес, вычертила все эти два дня и две ночи бешеной погони.