Неточные совпадения
«Слава Богу, кричу, не убили человека!» — да свой-то пистолет схватил, оборотился назад, да швырком, вверх, в лес и пустил: «Туда, кричу, тебе и дорога!» Оборотился к
противнику: «Милостивый государь, говорю, простите меня, глупого молодого человека, что по вине моей вас разобидел, а теперь
стрелять в себя заставил.
Мне должно было
стрелять первому, но волнение злобы во мне было столь сильно, что я не понадеялся на верность руки и, чтобы дать себе время остыть, уступал ему первый выстрел:
противник мой не соглашался.
— Замечу только одно, — произнес Маврикий Николаевич, с усилием и со страданием обсуждавший дело, — если
противник заранее объявляет, что
стрелять будет вверх, то поединок действительно продолжаться не может… по причинам деликатным и… ясным…
Опять сошлись, опять промах у Гаганова и опять выстрел вверх у Ставрогина. Про эти выстрелы вверх можно было бы и поспорить: Николай Всеволодович мог прямо утверждать, что он
стреляет как следует, если бы сам не сознался в умышленном промахе. Он наводил пистолет не прямо в небо или в дерево, а все-таки как бы метил в
противника, хотя, впрочем, брал на аршин поверх его шляпы. В этот второй раз прицел был даже еще ниже, еще правдоподобнее; но уже Гаганова нельзя было разуверить.
—
Стреляйте, не держите
противника! — прокричал в чрезвычайном волнении Маврикий Николаевич, видя, что Ставрогин как бы забыл о выстреле, рассматривая с Кирилловым шляпу.
Ченцов, прежде всего, по натуре своей был великодушен: на дуэли, которую он имел с человеком, соблазнившим его первую жену, он мог, после промаха того, убить его наверняк, потому что имел право
стрелять в своего врага на десяти шагах; но Ченцов не сделал того, а спросил
противника, даст ли он клятву всю жизнь не покидать отнятой им у него женщины.
Когда
противники были поставлены, то Курдюмов хотел выстрелить на воздух, но Леонид, заметив это, требовал, чтобы он
стрелял как следует, а в противном случае обещал продолжать дуэль целый день Курдюмов повиновался, раздался выстрел, Леонид пошатнулся, сам тоже выстрелил, но на воздух, и упал.
На десятке дуэлей, которые имел в полку, я из троих моих
противников сделал решето: по мертвым
стрелял несколько раз…
— Р…аз! Два! Три!… — сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга.
Противники имели право, сходясь до барьера,
стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего
противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.