Неточные совпадения
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял
прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как
отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, — сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
— Душ-то в ней,
отец мой, без малого восемьдесят, — сказала хозяйка, — да беда, времена плохи, вот и
прошлый год был такой неурожай, что Боже храни.
Чтобы доставить ей приятную минуту, Разумихин сообщил ей, между прочим, факт о студенте и дряхлом его
отце и о том, что Родя был обожжен и даже хворал, спасши от смерти,
прошлого года, двух малюток.
— Да, да — я утверждаю: искусство должно быть аристократично и отвлеченно, — настойчиво говорил оратор. — Мы должны понять, что реализм, позитивизм, рационализм — это маски одного и того же дьявола — материализма. Я приветствую футуризм — это все-таки прыжок в сторону от угнетающей пошлости
прошлого. Отравленные ею, наши
отцы не поняли символизма…
Самгин постоял у двери на площадку, послушал речь на тему о разрушении фабрикой патриархального быта деревни, затем зловещее чье-то напоминание о тройке Гоголя и вышел на площадку в холодный скрип и скрежет поезда. Далеко над снежным пустырем разгоралась неприятно оранжевая заря, и поезд заворачивал к ней. Вагонные речи утомили его, засорили настроение, испортили что-то. У него сложилось такое впечатление, как будто поезд возвращает его далеко в
прошлое, к спорам
отца, Варавки и суровой Марьи Романовны.
И видится ему большая темная, освещенная сальной свечкой гостиная в родительском доме, сидящая за круглым столом покойная мать и ее гости: они шьют молча;
отец ходит молча. Настоящее и
прошлое слились и перемешались.
Было ему лет семьдесят пять, если не более, а проживал он за скитскою пасекой, в углу стены, в старой, почти развалившейся деревянной келье, поставленной тут еще в древнейшие времена, еще в
прошлом столетии, для одного тоже величайшего постника и молчальника,
отца Ионы, прожившего до ста пяти лет и о подвигах которого даже до сих пор ходили в монастыре и в окрестностях его многие любопытнейшие рассказы.
— А что, Дмитрий Сергеич, я хочу у вас спросить:
прошлого французского короля
отец, того короля, на место которого нынешний Наполеон сел, велел в папскую веру креститься?
Из коего дела видно: означенный генерал-аншеф Троекуров
прошлого 18… года июня 9 дня взошел в сей суд с прошением в том, что покойный его
отец, коллежский асессор и кавалер Петр Ефимов сын Троекуров в 17… году августа 14 дня, служивший в то время в ** наместническом правлении провинциальным секретарем, купил из дворян у канцеляриста Фадея Егорова сына Спицына имение, состоящее ** округи в помянутом сельце Кистеневке (которое селение тогда по ** ревизии называлось Кистеневскими выселками), всего значащихся по 4-й ревизии мужеска пола ** душ со всем их крестьянским имуществом, усадьбою, с пашенною и непашенною землею, лесами, сенными покосы, рыбными ловли по речке, называемой Кистеневке, и со всеми принадлежащими к оному имению угодьями и господским деревянным домом, и словом все без остатка, что ему после
отца его, из дворян урядника Егора Терентьева сына Спицына по наследству досталось и во владении его было, не оставляя из людей ни единыя души, а из земли ни единого четверика, ценою за 2500 р., на что и купчая в тот же день в ** палате суда и расправы совершена, и
отец его тогда же августа в 26-й день ** земским судом введен был во владение и учинен за него отказ.
У
отца моего вместе с Сенатором была довольно большая библиотека, составленная из французских книг
прошлого столетия.
— Вон у Николы-на-Вопле,
отец Семен одних свадеб до пятидесяти в
прошлом году повенчал.
Нередко
отец после утреннего чая заходил к сестрицам, усаживался на одном из сундуков и предавался воспоминаниям о
прошлом.
— Матушка
прошлой весной померла, а
отец еще до нее помер. Матушкину деревню за долги продали, а после
отца только ружье осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
Прошлый год
отец Осип запретил было колядовать по хуторам, говоря, что будто сим народ угождает сатане.
Вина составляли главный доход Елисеева. В его погребах хранились самые дорогие вина, привезенные
отцом владельца на трех собственных парусных кораблях, крейсировавших еще в первой половине
прошлого века между Финским заливом и гаванями Франции, Испании, Португалии и острова Мадейры, где у Елисеева были собственные винные склады.
Устенька Луковникова жила сейчас у
отца. Она простилась с гостеприимным домом Стабровских еще в
прошлом году. Ей очень тяжело было расставаться с этою семьей, но
отец быстро старился и скучал без нее. Сцена прощания вышла самая трогательная, а мисс Дудль убежала к себе в комнату, заперлась на ключ и ни за что не хотела выйти.
Максим говорил серьезно и с какою-то искренней важностью. В бурных спорах, которые происходили у
отца Ставрученка с сыновьями, он обыкновенно не принимал участия и только посмеивался, благодушно улыбаясь на апелляции к нему молодежи, считавшей его своим союзником. Теперь, сам затронутый отголосками этой трогательной драмы, так внезапно ожившей для всех над старым мшистым камнем, он чувствовал, кроме того, что этот эпизод из
прошлого странным образом коснулся в лице Петра близкого им всем настоящего.
— Матушка! Королевна! Всемогущая! — вопил Лебедев, ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки к камину. — Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали! Матушка! Милостивая! Повели мне в камин: весь влезу, всю голову свою седую в огонь вложу!.. Больная жена без ног, тринадцать человек детей — всё сироты,
отца схоронил на
прошлой неделе, голодный сидит, Настасья Филипповна!! — и, провопив, он пополз было в камин.
На барина своего, отставного полковника Егора Николаевича Бахарева, он смотрел глазами солдат
прошлого времени, неизвестно за что считал его своим благодетелем и отцом-командиром, разумея, что повиноваться ему не только за страх, но и за совесть сам бог повелевает.
Впрочем, мой
отец ездил
прошлого года в Багрово, однако на самое короткое время.
— Ну, все-таки… Впрочем, это дело
прошлое, я не об том… Скажите, неужели же у
отца совсем-совсем никакого лесу не осталось?.. Ну, понимаете, который бы продать было можно?
Законоучитель Введенский был вдовец, академик и человек очень самолюбивый. Еще в
прошлом году он встретился в одном обществе с
отцом Смоковникова и, столкнувшись о ним в разговоре о вере, в котором Смоковников разбил его по всем пунктам и поднял на смех, решил обратить особенное внимание на сына и, найдя в нем такое же равнодушие к Закону Божию, как и в неверующем
отце, стал преследовать его и даже провалил его на экзамене.
Она старалась гнать их от себя, заменять более реальною пищею — воспоминаниями
прошлого; но последние были так малосодержательны и притом носили такой ребяческий характер, что останавливаться на них подолгу не представлялось никакого резона. У нее существовал, впрочем, в запасе один ресурс — долг самоотвержения относительно
отца, и она охотно отдалась бы ему; но старик думал, что стесняет ее собою, и предпочитал услугу старого камердинера.
— Одна.
Отец давно умер, мать — в
прошлом году. Очень нам трудно было с матерью жить — всего она пенсии десять рублей в месяц получала. Тут и на нее и на меня; приходилось хоть милостыню просить. Я, сравнительно, теперь лучше живу. Меня счастливицей называют. Случай как-то помог, работу нашла. Могу комнату отдельную иметь, обед; хоть голодом не сижу. А вы?
Отец Захария в
прошлый урок в третьем классе задал о Промысле и истолковал его, и стал сегодня отбирать заданное; но один ученик, бакалейщика Лялина сын, способнейший мальчик Алиоша, вдруг ответил, что „он допускает только Бога Творца, но не признает Бога Промыслителя“.
— Ну и что ж ты теперь со мною будешь делать, что обидел? Я знаю, что я обидел, но когда я строг… Я же ведь это не нагло; я тебе ведь еще в
прошлом году, когда застал тебя, что ты в сенях у исправника
отца Савельеву ризу надевал и кропилом кропил, я тебе еще тогда говорил: «Рассуждай, Данила, по бытописанию как хочешь, я по науке много не смыслю, но обряда не касайся». Говорил я ведь тебе этак или нет? Я говорил: «Не касайся, Данила, обряда».
Матвей чувствовал, что Палага стала для него ближе и дороже
отца; все его маленькие мысли кружились около этого чувства, как ночные бабочки около огня. Он добросовестно старался вспомнить добрые улыбки старика, его живые рассказы о
прошлом, всё хорошее, что говорил об
отце Пушкарь, но ничто не заслоняло, не гасило любовного материнского взгляда милых глаз Палаги.
Сатин. Видишь — смеет! Чем она хуже тебя? Хотя у нее в
прошлом, уж наверное, не было не только карет и — дедушки, а даже
отца с матерью…
Доктора сказали, что у Федора душевная болезнь. Лаптев не знал, что делается на Пятницкой, а темный амбар, в котором уже не показывались ни старик, ни Федор, производил на него впечатление склепа. Когда жена говорила ему, что ему необходимо каждый день бывать и в амбаре, и на Пятницкой, он или молчал, или же начинал с раздражением говорить о своем детстве, о том, что он не в силах простить
отцу своего
прошлого, что Пятницкая и амбар ему ненавистны и проч.
Здесь он недурно исполнял роли благородных
отцов и окончил мирно свое земное странствие в Москве, каким-то путем попав на небольшие роли в Малый театр. Иногда в ресторане Вельде или «Альпийской розе» он вспоминал свое
прошлое, как он из бедного еврейского местечка на Волыни убежал от родителей с труппой бродячих комедиантов, где-то на ярмарке попал к Григорьеву и прижился у него на десятки лет.
— Так-с. А у меня все по-старому, никаких особенных перемен, — живо заговорил он, заметив, что я оглядываю кабинет. —
Отец, как вы знаете, в отставке и уже на покое, я все там же. Пекарского помните? Он все такой же. Грузин в
прошлом году умер от дифтерита. Ну-с, Кукушкин жив и частенько вспоминает о вас. Кстати, — продолжал Орлов, застенчиво опуская глаза, — когда Кукушкин узнал, кто вы, то стал везде рассказывать, что вы будто учинили на него нападение, хотели его убить, и он едва спасся.
Свое
прошлое я презираю, стыжусь его, а на
отца я смотрю теперь как на своего врага.
Кто не очень спешит позабыть наше
прошлое и особенно то в нашем
прошлом, что не обязывает нас клеймить
отцов своих темною укоризною, в виду нашего превосходства, того я зову помянуть со мною дядю Якова.
Объявляет мне, что едет в Светозерскую пустынь, к иеромонаху Мисаилу, которого чтит и уважает; что Степанида Матвеевна, — а уж из нас, родственников, кто не слыхал про Степаниду Матвеевну? — она меня
прошлого года из Духанова помелом прогнала, — что эта Степанида Матвеевна получила письмо такого содержания, что у ней в Москве кто-то при последнем издыхании:
отец или дочь, не знаю, кто именно, да и не интересуюсь знать; может быть, и
отец и дочь вместе; может быть, еще с прибавкою какого-нибудь племянника, служащего по питейной части…
«Да что же это? Вот я и опять понимаю!» — думает в восторге Саша и с легкостью, подобной чуду возрождения или смерти, сдвигает вдавившиеся тяжести, переоценивает и
прошлое, и душу свою, вдруг убедительно чувствует несходство свое с матерью и роковую близость к
отцу. Но не пугается и не жалеет, а в радости и любви к проклятому еще увеличивает сходство: круглит выпуклые, отяжелевшие глаза, пронзает ими безжалостно и гордо, дышит ровнее и глубже. И кричит атамански...
— Полно,
отец, — говорила меж тем Евлампия, и голос ее стал как-то чудно ласков, — не поминай
прошлого. Ну, поверь же мне; ты всегда мне верил. Ну, сойди; приди ко мне в светелку, на мою постель мягкую. Я обсушу тебя да согрею; раны твои перевяжу, вишь, ты руки себе ободрал. Будешь ты жить у меня, как у Христа за пазухой, кушать сладко, а спать еще слаще того. Ну, были виноваты! ну, зазнались, согрешили; ну, прости!
— К лесообъездчику Фильке… Ну, которого Гаврило Степаныч на
прошлой неделе с бревном поймал… Вот он самый. У Асклипиодота в одном кармане была бутылка с водкой, а в другом бутылка со святой водой; когда стали ко кресту-то подходить, Асклипиодот и ошибился в бутылках, а
отец Андроник кропилкой в водку да водкой и давай кропить.
— Конь в езде, друг в нужде, — говорила Александра Васильевна. — Я так испытала на себе смысл этой пословицы… Сначала мне хотелось умереть, так было темно кругом, а потом ничего, привыкла. И знаете, кто мой лучший друг?
Отец Андроник… Да, это такой удивительный старик, добрейшая душа. Он просто на ноги меня поднял, и если бы не он, я, кажется, с ума сошла бы от горя. А тут думаю:
прошлого не воротишь, смерть не приходит, буду трудиться в память мужа, чтобы хоть частичку выполнить из его планов.
Поля. Василий Васильевич! За что вы
прошлый раз выгнали
отца?
— А он, — говорит, — когда в
прошлом году к
отцу в гости прииезжал, то для маленькой племянницы, которая ходить не умела, такие ходульные креслица сделал, что она не падала.
Леонид Федорович. А такая, что придет умерший человек:
отец ваш, дед, возьмет вас за руку, даст вам что-нибудь; или кто-нибудь вдруг подымется на воздух, как
прошлый раз у нас с Алексеем Владимировичем.
Это кричит с круподёрки косоротая Марфутка. Мельник у неё в
прошлом году ненароком всю семью разорил и теперь вспомнил это. Фома, Марфуткин
отец, уходя на заработки куда-то, говорил ему, стоя у крыльца...
Однако, встретившись в
прошлый четверг с ее
отцом, вы почему-то не нашли нужным ответить на его поклон.
Ягненок говорит: «Ах, волк, как я могу тебе воду мутить? Ведь я ниже по воде стою, да и то кончиками губ пью». А волк говорит: «Ну, так зачем ты
прошлым летом моего
отца ругал?» Ягненок говорит: «Да я, волк, и не родился еще
прошлым летом». Волк рассердился и говорит: «Тебя не переговоришь. Так я натощак, за то и съем тебя».
Согласно условию, заключенному с
отцом Удодовым, Зиберов должен заниматься с Петей по два часа ежедневно, за что и получает шесть рублей в месяц. Готовит он его во II класс гимназии. (В
прошлом году он готовил его в I класс, но Петя порезался.)
— На собственном пароходе изволили прибыть? — спросил приветливо настоятель, садясь около гостя, на краю дивана; взял в руки блюдечко, потом пояснил остальным: — Василий Иваныч — хозяин парохода «Батрак», в том же товариществе… знаете,
отец казначей… мы еще на ярмарку бежали… на одном… кажется, «Бирюч» прозывается…
прошлым годом?
— Я знаю и чувствую, откуда это идет. За все свое
прошлое приходится отвечать теперь, Теркин… Ведь вашего
отца, сколько я помню, его односельчане доконали?
Теркин кивнул головой, слушая ее; он знал, что мельница ее
отца, Ефима Спиридоныча Беспалова, за городом, по ту сторону речки, впадающей в Волгу, и даже проезжал мимо еще в
прошлом году. Мельница была водяная, довольно старая, с жилым помещением, на его оценочный глазомер — не могла стоить больше двадцати, много тридцати тысяч.
—
Отец совсем плох… Доктор боится — ему до осени не дотянуть. Я у них теперь чаще бываю, чем в
прошлом и позапрошлом году.
Проводив своего пациента, генеральша минуту глазами, полными слез, глядит на
отца Аристарха, потом ласкающим, благоговеющим взором обводит аптечку, лечебники, счета, кресло, в котором только что сидел спасенный ею от смерти человек, и взор ее падает на оброненную пациентом бумажку. Генеральша поднимает бумажку, разворачивает ее и видит в ней три крупинки, те самые крупинки, которые она дала в
прошлый вторник Замухришину.