Неточные совпадения
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась
на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил человек в сером пальто,
прыгнул в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый человек накинул
на плечи шубу, надел мохнатую шапку.
Ногайцев сидел, спрятав голову в
плечи, согнув спину, положив руки
на пюпитр и как будто собираясь
прыгнуть.
Все время мы шли левым берегом по зверовой тропе. Таких троп здесь довольно много. Они слабо протоптаны и часто теряются в кустах. Четвероногие по ним идут свободно, но для человека движение затруднительно. Надо иметь большую сноровку, чтобы с ношей за
плечами прыгать с камня
на камень и карабкаться по уклону более чем в 40 градусов.
Будто пожар у древних — все стало багровым, — и только одно:
прыгнуть, достать их. Не могу сейчас объяснить себе, откуда взялась у меня такая сила, но я, как таран, пропорол толпу —
на чьи-то
плечи —
на скамьи, — и вот уже близко, вот схватил за шиворот R...
Сама во время чтения она не смеялась; но когда слушатели (за исключением, правда, Панталеоне: он тотчас с негодованием удалился, как только зашла речь о quel ferroflucto Tedesco [Каком-то проклятом немце (ит. и нем.).]), когда слушатели прерывали ее взрывом дружного хохота, — она, опустив книгу
на колени, звонко хохотала сама, закинув голову назад, — и черные се кудри
прыгали мягкими кольцами по шее и по сотрясенным
плечам.
Зазвенели бубенцы, и шестерик свежих почтовых лошадей подкатил к крыльцу тугановскую коляску, а
на пороге вытянулся рослый гайдук с английскою дорожною кисой через
плечо. Наступили последние минуты, которыми мог еще воспользоваться Препотенский, чтобы себя выручить, и он вырвался из рук удерживавших его Термосесова и Ахиллы и,
прыгая на своей «любимой мозоли», наскочил
на предводителя и спросил.
«Диковина!» — подумал дьякон, и, удостоверясь, что шест ему не мерещится, а действительно стремит из канавы, он уже готов был
на нем
прыгнуть, как вдруг сзади через
плечи на грудь его пали две огромные лапы, покрытые лохматою черною шерстью, с огромными железными когтями.
По дороге храбро
прыгают лощёные галки, не боясь человечьих голосов, влетают
на заборы и кричат о чём-то. Далеко в поле бьёт коростель, в слободе играют
на гармонике, где-то плачет ребёнок, идёт пьяный слесарь Коптев, шаркая
плечом о заборы, горестно всхлипывает и бормочет...
— Увидит меня и
прыгает под ногами, ходить нельзя — того гляди наступишь, это она просится, чтоб я её
на плечо взял. Ну, возьму, а она меня за ухо щипать и храпит как-то, очень чудно было это! Смеются надо мной все…
А по праздникам, рано, когда солнце едва поднималось из-за гор над Сорренто, а небо было розовое, точно соткано из цветов абрикоса, — Туба, лохматый, как овчарка, катился под гору, с удочками
на плече,
прыгая с камня
на камень, точно ком упругих мускулов совсем без костей, — бежал к морю, улыбаясь ему широким, рыжим от веснушек лицом, а встречу, в свежем воздухе утра, заглушая сладкое дыхание проснувшихся цветов, плыл острый аромат, тихий говор волн, — они цеплялись о камни там, внизу, и манили к себе, точно девушки, — волны…
Помня, что это значит, Тетка вскочила
на стул и села. Она поглядела
на хозяина. Глаза его, как всегда, глядели серьезно и ласково, но лицо, в особенности рот и зубы, были изуродованы широкой неподвижной улыбкой. Сам он хохотал,
прыгал, подергивал
плечами и делал вид, что ему очень весело в присутствии тысячей лиц. Тетка поверила его веселости, вдруг почувствовала всем своим телом, что
на нее смотрят эти тысячи лиц, подняла вверх свою лисью морду и радостно завыла.
Тетка
прыгнула через барьер, потом через чье-то
плечо, очутилась в ложе; чтобы попасть в следующий ярус, нужно было перескочить высокую стену; Тетка
прыгнула, но не допрыгнула и поползла назад по стене. Затем она переходила с рук
на руки, лизала чьи-то руки и лица, подвигалась все выше и выше и наконец попала
на галерку…
Отцы стравливали детей, как бойцовых петухов; полупьяные, они стояли
плечо в
плечо друг с другом, один — огромный, неуклюжий, точно куль овса, из его красных, узеньких щелей под бровями обильно текли слёзы пьяного восторга; другой весь подобрался, точно готовясь
прыгнуть, шевелил длинными руками, поглаживая бёдра свои, глаза его почти безумны. Пётр, видя, что борода отца шевелится
на скулах, соображает...
Заранее вытаращив глазенки и затаив дыхание, дети чинно, по паре, входили в ярко освещенную залу и тихо обходили сверкающую елку. Она бросала сильный свет, без теней,
на их лица с округлившимися глазами и губками. Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором восторженных восклицаний. Одна из девочек не в силах была овладеть охватившим ее восторгом и упорно и молча
прыгала на одном месте; маленькая косичка со вплетенной голубой ленточкой хлопала по ее
плечам.
Так думал я. И вот она пришла
И встала
на откосе. Были рыжи
Ее глаза от солнца и песка.
И волосы, смолистые как сосны,
В отливах синих падали
на плечи.
Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
С моим звериным взглядом. Засмеялась
Высоким смехом. Бросила в меня
Пучок травы и золотую горсть
Песку. Потом — вскочила
И,
прыгая, помчалась под откос…
Якубек едва не
прыгал от радости, осмелился поцеловать руку у баронессы, поцеловал в
плечо своего будущего тестя, потом, приняв степенный вид, будто взошел
на кафедру, повел свой рассказ о молодом Эренштейне.
«Кто они? Зачем они? Чтó им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя
на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах
прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, — это они-то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и
плече. Чтоб избавиться от них, он закрыл глаза.
Собака с радости не знала, что и делать: она взмахнула ушами, вильнула хвостом,
прыгнула вправо,
прыгнула влево и наконец понеслась. За нею тихим, медленным шагом шел Робинзон, с тяжелыми навозными вилами
на плече. Собака неслась, неслась, разметывая свои мягкие уши, и наконец вдруг стала, визгнула и, оглядываясь
на Пизонского, фыркала, морща нос и дергая одною ноздрею.