Неточные совпадения
Разве из платья что-нибудь
пустить в оборот?
Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед
пустить голову, духовенство, купечество; вот и
в книге «Деяния Иоанна Масона»…
Осип приносит свечу. Хлестаков печатает.
В это время слышен голос Держиморды: «Куда лезешь, борода? Говорят тебе, никого не велено
пускать».
Взгрустнулось крепко юноше
По матери-страдалице,
А
пуще злость брала,
Он
в лес ушел.
Да распрямиться дедушка
Не мог: ему уж стукнуло,
По сказкам, сто годов,
Дед жил
в особой горнице,
Семейки недолюбливал,
В свой угол не
пускал...
И тут настала каторга
Корёжскому крестьянину —
До нитки разорил!
А драл… как сам Шалашников!
Да тот был прост; накинется
Со всей воинской силою,
Подумаешь: убьет!
А деньги сунь, отвалится,
Ни дать ни взять раздувшийся
В собачьем ухе клещ.
У немца — хватка мертвая:
Пока не
пустит по миру,
Не отойдя сосет!
Пускай народу ведомо,
Что целые селения
На попрошайство осенью,
Как на доходный промысел,
Идут:
в народной совести
Уставилось решение,
Что больше тут злосчастия,
Чем лжи, — им подают.
А птичка им
в ответ:
«Все скатерть самобраная
Чинить, стирать, просушивать
Вам будет… Ну,
пусти...
Забрало
пуще прежнего
Задорных мужиков,
Ругательски ругаются,
Немудрено, что вцепятся
Друг другу
в волоса…
Пастух уж со скотиною
Угнался; за малиною
Ушли подружки
в бор,
В полях трудятся пахари,
В лесу стучит топор!»
Управится с горшочками,
Все вымоет, все выскребет,
Посадит хлебы
в печь —
Идет родная матушка,
Не будит —
пуще кутает:
«Спи, милая, касатушка,
Спи, силу запасай!
Как ни просила вотчина,
От должности уволился,
В аренду снял ту мельницу
И стал он
пуще прежнего
Всему народу люб:
Брал за помол по совести.
— Скажи! —
«Идите по лесу,
Против столба тридцатого
Прямехонько версту:
Придете на поляночку,
Стоят на той поляночке
Две старые сосны,
Под этими под соснами
Закопана коробочка.
Добудьте вы ее, —
Коробка та волшебная:
В ней скатерть самобраная,
Когда ни пожелаете,
Накормит, напоит!
Тихонько только молвите:
«Эй! скатерть самобраная!
Попотчуй мужиков!»
По вашему хотению,
По моему велению,
Все явится тотчас.
Теперь —
пустите птенчика...
Не лает, не кусается,
А не
пускает в дом!
Иной угодья меряет,
Иной
в селенье жителей
По пальцам перечтет,
А вот не сосчитали же,
По скольку
в лето каждое
Пожар
пускает на ветер
Крестьянского труда?..
Жаль бедного крестьянина,
А
пуще жаль скотинушку;
Скормив запасы скудные,
Хозяин хворостиною
Прогнал ее
в луга,
А что там взять? Чернехонько!
Лишь на Николу вешнего
Погода поуставилась,
Зеленой свежей травушкой
Полакомился скот.
Дабы ободрить народ, он поручил откупщику устроить
в загородной роще пикник и
пустить фейерверк.
Пускай рассказ летописца страдает недостатком ярких и осязательных фактов, — это не должно мешать нам признать, что Микаладзе был первый
в ряду глуповских градоначальников, который установил драгоценнейший из всех административных прецедентов — прецедент кроткого и бесскверного славословия.
— Ну, Христос с вами! отведите им по клочку земли под огороды!
пускай сажают капусту и пасут гусей! — коротко сказала Клемантинка и с этим словом двинулась к дому,
в котором укрепилась Ираидка.
Сверх того, хотя он робел и краснел
в присутствии женщин, но под этою робостью таилось то
пущее сластолюбие, которое любит предварительно раздражить себя и потом уже неуклонно стремится к начертанной цели.
— Надо орудовать, — отвечал помощник градоначальника, — вот что! не
пустить ли, сударь,
в народе слух, что оная шельма Анелька заместо храмов божиих костелы везде ставить велела?
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже
пустил в дерущихся порядочную струю воды; но когда увидел Домашку, действовавшую
в одной рубахе впереди всех с вилами
в руках, то"злопыхательное"сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о цели своего прибытия.
— Только ты это сделай! Да я тебя… и черепки-то твои поганые по ветру
пущу! — задыхался Митька и
в ярости полез уж было за вожжами на полати, но вдруг одумался, затрясся всем телом, повалился на лавку и заревел.
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели,
в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли
пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен
в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
Затем князь еще раз попробовал послать «вора попроще» и
в этих соображениях выбрал калязинца, который «свинью за бобра купил», но этот оказался еще
пущим вором, нежели новотор и орловец. Взбунтовал семендяевцев и заозерцев и, «убив их, сжег».
Виртуозность прямолинейности, словно ивовый кол, засела
в его скорбной голове и
пустила там целую непроглядную сеть корней и разветвлений.
Как и все добрые начальники, бригадир допускал эту последнюю идею лишь с прискорбием; но мало-помалу он до того вник
в нее, что не только смешал команду с хлебом, но даже начал желать первой
пуще последнего.
Не успело еще пагубное двоевластие
пустить зловредные свои корни, как из губернии прибыл рассыльный, который, забрав обоих самозванцев и посадив их
в особые сосуды, наполненные спиртом, немедленно увез для освидетельствования.
Однако ж покуда устав еще утвержден не был, а следовательно, и от стеснений уклониться было невозможно. Через месяц Бородавкин вновь созвал обывателей и вновь закричал. Но едва успел он произнести два первых слога своего приветствия ("об оных, стыда ради, умалчиваю", — оговаривается летописец), как глуповцы опять рассыпались, не успев даже встать на колени. Тогда только Бородавкин решился
пустить в ход настоящую цивилизацию.
Но Матренка только
пускала в воде пузыри, а сообщников и пособников не выдала никого.
А именно:
в день битвы, когда обе стороны встали друг против друга стеной, головотяпы, неуверенные
в успешном исходе своего дела, прибегли к колдовству:
пустили на кособрюхих солнышко.
Так, например, при Негодяеве упоминается о некоем дворянском сыне Ивашке Фарафонтьеве, который был посажен на цепь за то, что говорил хульные слова, а слова те
в том состояли, что"всем-де людям
в еде равная потреба настоит, и кто-де ест много,
пускай делится с тем, кто ест мало"."И, сидя на цепи, Ивашка умре", — прибавляет летописец.
Однако Аленка и на этот раз не унялась, или, как выражается летописец, «от бригадировых шелепов [Ше́леп — плеть, палка.] пользы для себя не вкусила». Напротив того, она как будто
пуще остервенилась, что и доказала через неделю, когда бригадир опять пришел
в кабак и опять поманил Аленку.
И стрельцы и пушкари аккуратно каждый год около петровок выходили на место; сначала, как и путные, искали какого-то оврага, какой-то речки да еще кривой березы, которая
в свое время составляла довольно ясный межевой признак, но лет тридцать тому назад была срублена; потом, ничего не сыскав, заводили речь об"воровстве"и кончали тем, что помаленьку
пускали в ход косы.
Она поехала
в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром,
в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь
в руках деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они
пустили ее, и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти
в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но
в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев
пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
— Да, но спириты говорят: теперь мы не знаем, что это за сила, но сила есть, и вот при каких условиях она действует. А ученые
пускай раскроют,
в чем состоит эта сила. Нет, я не вижу, почему это не может быть новая сила, если она….
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают.
Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и, положив руки
в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.
Но
в это время
пускали ездоков, и все разговоры прекратились. Алексей Александрович тоже замолк, и все поднялись и обратились к реке. Алексей Александрович не интересовался скачками и потому не глядел на скакавших, а рассеянно стал обводить зрителей усталыми глазами. Взгляд его остановился на Анне.
Из-за двери еще на свой звонок он услыхал хохот мужчин и лепет женского голоса и крик Петрицкого: «если кто из злодеев, то не
пускать!» Вронский не велел денщику говорить о себе и потихоньку вошел
в первую комнату.
—
Пусти,
пусти, поди! — заговорила она и вошла
в высокую дверь. Направо от двери стояла кровать, и на кровати сидел, поднявшись, мальчик
в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок.
В ту минуту, как губы его сходились вместе, они сложились
в блаженно-сонную улыбку, и с этою улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
—
Пусти в холостое стадо, — обратился он к скотнику, дожидавшемуся его у крыльца с вопросом о валушках. — Виноват, вот еще злодей идет.
Лошадей опоит, сбрую хорошую оборвет, колесо шинованное сменит, пропьет,
в молотилку шкворень
пустит, чтобы ее сломать.
С утра он ездил на первый посев ржи, на овес, который возили
в скирды, и, вернувшись домой к вставанью жены и свояченицы, напился с ними кофею и ушел пешком на хутор, где должны были
пустить вновь установленную молотилку для приготовления семян.
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не
пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та вода, которую отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала
в другом месте.
— Нет, я вас не
пущу ни за что, — отвечала Бетси, внимательно вглядываясь
в лицо Анны.
— Нет, вы не хотите, может быть, встречаться со Стремовым?
Пускай они с Алексеем Александровичем ломают копья
в комитете, это нас не касается. Но
в свете это самый любезный человек, какого только я знаю, и страстный игрок
в крокет. Вот вы увидите. И, несмотря на смешное его положение старого влюбленного
в Лизу, надо видеть, как он выпутывается из этого смешного положения! Он очень мил. Сафо Штольц вы не знаете? Это новый, совсем новый тон.
Титулярный советник с колбасиками начинает таять, но желает тоже выразить свои чувства и как только он начинает выражать их, так начинает горячиться и говорить грубости, и опять я должен
пускать в ход все свои дипломатические таланты.
Опять я
пускаю в ход дипломацию, и опять, как только надо заключить всё дело, мой титулярный советник горячится, краснеет, колбасики поднимаются, и опять я разливаюсь
в дипломатических тонкостях.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому
в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов
пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире
в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
— А! Ну,
в этом случае что ж,
пускай едут; только, повредят эти немецкие шарлатаны… Надо, чтобы слушались… Ну, так
пускай едут.